очередную командировку. Кстати, в день гибели кандидата в депутаты Герасимова один из парней тоже был в командировке. А Герасимов был основным конкурентом клиента фирмы «Заря» депутата Новикова. Мы с Юлей думаем, что Герасимову помогли досрочно покинуть этот мир, организовав ему автомобильную аварию.
— «Мы с Юлей», — задумчиво повторил Поремский. — Что, уже спелись?
— Спелись, — кивнул Камельков, но тут же нахмурился. — Но я не хочу это обсуждать.
— Не хочешь— не надо, — согласился Поремский. — А что там с организацией захвата фирм?
— «Заря», — уверенно сказал Камельков. — Бобров и Чудаков — их главные теоретики. Муслиев — идейный вдохновитель и руководитель. Но, сами понимаете, прямых доказательств я наскрести не смог. Для этого нужно вскрыть сейф господина Муслиева, но, во-первых, сейф надежно охраняется. Во-вторых, у нас нет санкции на обыск и выемку.
— Это должно было быть во-первых, — заметил Поремский. — Ты видел этих ребят? Бодигардов?
— Одного.
Поремский понимающе осмотрел лицо Камелькова:
— Так, значит, это он тебя так отделал?
— Владимир Дмитриевич, — обиженно заговорил Камельков, — к чему эти беспочвенные подозрения?
— Не иначе как под грузовик.
Камельков поморщился.
— Не говорите так, Владимир Дмитриевич. Простая «девятка». Номер я не запомнил — темно было.
— Врачу показывался?
— Да.
— Что он сказал?
— Что мне очень квалифицированно оказали первую помощь.
Поремский кивнул:
— Понятно. При каких же обстоятельствах ты увидел этого бодигарда?
— Этот парень ухаживает за Юлей. Когда я пришел к ней в гости, он как раз ошивался возле подъезда.
— И что было дальше?
— Ничего. Поздоровались и разошлись.
— Ты наверх, а он восвояси?
— Угу.
Поремский хмыкнул:
— Надо же, какой покладистый бодигард. Он подходит под описания?
— Молодой, высокий, спортивный. Закончил академию телохранителей в Тель-Авиве. Владеет боевыми искусствами. И кстати, очень неплохо двигается.
Поремский с любопытством взглянул на Камелькова:
— А это-то ты как выяснил?
— А у меня глаз на такие вещи наметанный.
Поремский с усмешкой посмотрел на здоровый глаз Камелькова (второй, опухший, был почти не виден под повязкой) и сказал:
— Вижу, что наметанный. Ладно. В любом случае у нас есть свидетели. Жена Бойко и этот… как его… помощник Роткевича…
— Антон Михайлов, — подсказал Камельков.
— Нуда. Сможешь раздобыть фотографии бодигардов?
— Попробую, Владимир Дмитриевич. В крайнем случае можно нанять фотографа, чтобы он выследил этих парней и щелкнул их пару-тройку раз — на память.
Поремский покачал головой:
— Не пойдет. Можем спугнуть. Кстати, что с Юлей? Она пошла на работу?
— Нет. Я сказал ей, чтоб оставалась дома.
— Мотивировка?
— Стандартная. Болеет, вызвала на дом врача, теперь ждет.
— Нормально, — одобрил Поремский. — Фотографии надеешься добыть через нее?
— Да.
— Добро. Ну действуй. Как только фотографии будут у тебя — сообщи. Устроим опознание.
Дело, как и предсказывал Камельков, завертелось.
Два дня прошли в лихорадочной работе. Поремский, Камельков и Никитина, а также следователи Елагин и Курбатов мотались по Москве и Подмосковью, беседовали с менеджерами предприятий, входящих в концерн «Геракл», с рабочими, охраной. Допросы и оперативные мероприятия шли один за другим.
К концу второго дня Камельков принес Поремско-му фотографии трех бодигардов.
— Что-то физиономии уж больно протокольные. — Поремский еще раз просмотрел фотографии и поднял взгляд на Камелькова. — Из личного дела, что ли?
— Нет, — покачал головой тот. — Из удостоверений. Лежали в столе у Муслиева, новенькие. Юле пришлось ради этого выйти на работу.
— Что, вытащили из стола? — Угу.
Рискованно. Не заподозрят?
— Да не должны. Юля говорит, что все сделала тихо, во время обеденного перерыва. Секретарша Муслиева — убежала в магазин за чулками. Юля сама ей их порвала — типа случайно зацепила пряжкой от сумки. А пока выясняли отношения, Юля вытащила у нее ключ от муслиевского предбанника.
— Как сделаны снимки?
— Я дал ей маленький фотоаппарат. Такой, знаете, в виде зажигалки. Купил, когда был с мамой в Турции. Юля просто перещелкала. А ключ потом подбросила в карман секретарше.
Поремский еще раз перебрал фотографии.
— То-то, я смотрю, качество такое паршивое, — сказал он.
— Но узнать-то можно?
— Можно, Миша, можно.
Камельков нахмурился:
— Владимир Дмитриевич, риск был немалый. На этот раз обошлось, но больше ей туда нельзя.
— Да, Миш, разумеется. Пусть сидит дома и никому не открывает. Фотки у тебя в одном экземпляре?
— В трех.
— Отлично. Тогда дуй прямо сейчас к жене Бойко.
— В Серпухов? — удивился Камельков.
— Да. Сперва, конечно, позвони ей, телефон я тебе дам. А потом попробуешь вызвонить помощника Роткевича. Этого как его… Черт, все время забываю его имя.
— Михайлова.
— Именно, — кивнул Поремский. Давай действуй!
Глава 2
ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ
Сегодня днем проникла в кабинет Муслиева. Страшно было — до жути! Сердце колотилось, как сумасшедшее, думала, что из груди выскочит!
