на Поремского снизу вверх.
— А вы молодой, — сказал он. — Сколько вам?
— Тридцать два.
— Хороший возраст. И очень продуктивный. Помню, в тридцать два года я работал сутками и устали не знал. Разумеется, тогда я был килограммов на сорок постройнее, чем сейчас, но это не суть важно. Итак, давайте начнем. Как вы хотите построить беседу? Это бу-' дет монолог или диалог?
— Это уж как получится. Но мне было бы удобнее задавать вам вопросы.
— Понимаю, — кивнул Петров. — И удобнее и привычнее. Сам такой. Тогда валяйте спрашивайте.
— Как давно вы видели Анатолия Николаевича Карасева?
— На прошлой неделе. Как раз перед самым отъездом.
— Он не высказывал никаких опасений?
Петров расстегнул пиджак, затем снова достал из кармана платок и вытер лоб:
— Уф-ф… Душно. По всему видать, сегодня будет ливень. — Он помахал платком перед своим раскрасневшимся лицом, затем спросил: — Владимир Дмитриевич, а не вы ли ведете дело об убийстве менеджеров?
— Я, — честно признался Поремский.
— Убийц вы, судя по всему, еще не нашли, так?
— Мы над этим работаем, — уклончиво ответил Поремский.
Петров махнул на него платком.
— Да это-то понятно. Но вы хотя бы знаете, из-за чего их убили? Почему, к примеру, убили Сережу Бойко?
— У нас есть на этот счет определенные соображения.
— Не хотите говорить, — усмехнулся Петров. — Ну тогда я скажу. Я тут провел собственное небольшое расследование и понял, что Бойко убили в назидание. Для того чтобы запугать оставшихся в живых руководителях завода «Ракета», то есть Байкова и Сатановского. В качестве жертвы Сережу выбрали не случайно. У Байкова и Сатановского была серьезная охрана. А у Сережи телохранителей не было. Как не было их и у двоих других убитых менеджеров.
— Допустим. Может быть, вы знаете, и кто убийца?
Петров грустно усмехнулся и покачал огромной головой:
— Увы. До этого я еще не дошел. Так..: — Он повертел в воздухе ладонью: — Кое-какие соображения, которые я, с вашего позволения, естественно, оставлю при себе.
Почему же при себе, Виталий Андреевич? Ведь мы с вами делаем одно общее дело.
Внезапно Петров нахмурился.
— Сказал — при себе, значит, при себе, — грубо сказал он. Значит, у меня есть свои резоны. И хватит об этом. Он насмешливо посмотрел на Поремского: — Вы небось до сих пор думаете, что Анатолия Карасева взорвали из политических соображений? Чечня, джихад, чеченка-террористка, смерть неверным и все такое — так, что ли?
Поремский прищурился:
— А вы так не думаете?
Петров махнул платком:
— Разумеется, нет. Какие там террористы! Тут чистая экономика. Деньги!
— Однако следствием установлено, что офис Карасева действительно взорвала террористка- смертница. Мы даже предположительно установили ее имя.
— А, знаю я, как вы работаете. Небось какая-нибудь очередная Фатима?
— Удивляюсь вашей прозорливости.
— Да чего уж там прозревать. У вас что ни взрыв, так террористы. — Петров поднял взгляд на Поремского, и его маленькие глазки весело блеснули. — Хотите, подкину вам свежую идею?
— Давайте, коли не шутите.
— Что, если эта девочку, эту бедную Фатиму, послали на дело вовсе не чеченские сепаратисты? Что, если это было хорошо и, главное, по-новому спланированное заказное убийство? Как вам такой расклад, а, Владимир Дмитриевич?
Лицо Поремского напряглось.
— То есть вы хотите сказать, что кто-то целенаправленно убрал Карасева с помощью липового террористического акта? И тем самым сразу же отвел от себя подозрение?
— В яблочко! — одобрил Петров. — Гениальная, по сути, идея, вы не находите? Внушили девочке, что она идет на правое дело, подготовили ее как следует, потом обвесили взрывчаткой и вперед — за родину, за веру. Она небось возомнила себя героиней, а на деле всего лишь орудие в руках заурядных киллеров. Вы, Владимир Дмитриевич, не возбуждайтесь раньше времени: это всего лишь мое предположение, и его еще нужно доказать.
— Да-да, конечно. Но, честно говоря, я и сам предполагал нечто подобное.
— Конечно, предполагали, — кивнул Петров. — Мне характеризовали вас как хорошего следователя. А хорошему следователю не могла не прийти в голову столь простая и вместе с тем гениальная идея. Извините, у вас здесь можно курить?
— Курите, — разрешил Поремский.
Петров достал из кармана трубку, не спеша набил ее табаком, так же не спеша раскурил. Выпустил облачко дыма и протянул трубку Поремскому:
— Не хотите попробовать?
— Спасибо, нет.
Петров улыбнулся:
— Знал, что не будете. Это я так просто предложил. Дурацкая шутка, но никак не могу удержаться. Всем предлагаю, даже дамам. Дамы в основном обижаются и поджимают губы. Вы-то хоть не обиделись?
— Нет.
— Ну и славно, — сказал Петров, попыхивая трубкой. — В таком случае, продолжим наш разговор. И давайте-ка вернемся к Карасеву. Дело в том, что в нашем последнем разговоре… перед самым моим отъездом, Анатолий заявил, что не хочет оставаться гендиректором. Он сказал, что, будучи исполняющим обязанности, расчистил площадку для того, кто придет после него, и теперь умывает руки. Мы с ним тогда здорово поспорили. Мне, конечно, не понравилось, что он хочет уйти на покой. Теперь-то я понимаю, что Толя предчувствовал свою гибель. слишком многим он успел насолить, пока был исполняющим обязанности, слишком много чужой кровушки выпил во имя правого дела.
Поремский насторожился:
— Во имя какого правого дела, Виталий Андреевич?
— Во имя какого? Гм… Пожалуй, так просто не объяснишь. Знаете что, давайте-ка начнем с самого начала. У вас как со временем?
— Если то, что вы расскажете, поможет следствию, то в вашем распоряжении весь мой рабочий день.
— Отлично. Тогда приготовьтесь к долгому рассказу. Это было в конце позапрошлого года…
Петров нахмурился, отчего его и без того маленькие глазки совсем утонули в жирных складках лица. Поремский его не торопил. Он был уверен, что рассказ генерала прольет свет на многие события последнего месяца.
Глава 4
НОВЫЙ ПОДХОД К ТЕМЕ
— Все началось с того, что в конце позапрошлого года, — начал Петров, — президент подписал указ
