Оказывается, суд приговорил Абрикосова по статье 159 УК по максимуму — к десяти годам с конфискацией имущества. И в последнем слове обвиняемый впал в истерику и стал кричать, что старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Померанцев и следователь ГУВД Королев обманом заставили его дать показания против чиновника из Министерства финансов Вячеслава Понятовского, пообещав, что за помощь следствию его подведут под условный приговор.
«Вы что себе позволяете?! — кричал Анисимов. — Вы совершили должностное преступление, самостоятельно, никого не поставив в известность, без должной юридической процедуры, пойдя на сделку с преступником! Вы подорвали престиж и репутацию всей нашей прокуратуры!» — «Преступник — Понятовский, — спокойно отвечал Померанцев. — И стоящий за ним Разумневич. И мы это докажем…» — «Вы что, с луны свалились, вы в самом деле думаете, что это вас как-то оправдает, даже если это докажете? Победителей не судят, так, что ли? Судят, и еще как! А пока что я отстраняю вас от расследования! А ваши доказательства — мне на стол, если там что-то есть, кроме выбитых из Абрикосова показаний». — «Хорошо, я подам на увольнение. Кому мне сдать дела?» — «Пока не знаю, буду говорить с генеральным, но за этим дело не станет». — «Я сегодня же вам передам…»
Померанцев рассеянно перелистал страницы расследования, глядя на названия банков, наконец поднял глаза на Игоря.
— А где сам Евгений Матвеевич? Вы же собирались приехать вместе?
— У него проблемы с давлением, с утра ждет медсестру, чтобы сделать укол, а она задерживалась… Договорились, что он приедет прямо сюда… Так что скажешь? Мы должны как-то отреагировать?
Померанцев ответил не сразу. Он рассеянно смотрел в окно, за которым порхал тополиный пух.
— Кажется, вас с Евгением Матвеевичем можно поздравить. Это уже законченное расследование. Даю гарантию, Разумневич вас за клевету не притянет.
— А что собираешься с этим делать? — спросил Игорь, кивнув на принесенные бумаги. — Ты будешь их кому-то показывать?
— Придется, — сказал Валерий. — Сначала Анисимову. Но сперва сниму копии для Меркулова, посмотрит, когда вернется. Но и он в нынешней ситуации не все может… Ты же видишь, что происходит… Сначала убили Быстрова, не позволив мне его допросить, как подозреваемого. Теперь мне нужно срочно арестовать и допросить шефа безопасности Вадима Морозова, но, если я хотя бы заикнусь об этом, те, в чьих руках его жизнь, узнают о реакции моего начальства одновременно со мной.
— И ты говоришь об этом вслух? — Игорь поразился горечи его тона.
— А надоело отмалчиваться! — еще громче, с вызовом, сказал Валерий. — Ведь все так и будет. Хотя пальцы Вадима Морозова есть везде, куда бы мы ни сунулись, но мы опять только спугнем, когда потребуем санкций на его арест.
— И все-таки что ты собираешься делать? — спросил Игорь после паузы.
— Я? А ничего. Меня только что отстранили от расследования… Буду сочинять заявление по собственному… Да и по Питеру соскучился, если честно, не говоря уже о жене… Но ты, если захочешь, можешь помочь делу. Опубликуй все это у себя в газете. А там посмотрим на реакцию нашей прогрессивной общественности. Пусть, как говорится, аферистов накроет волна всенародного негодования и возмущения, тогда'мое начальство, — он показал на потолок, — может, и спохватится… Возможно, тогда и Анисимов выбросит мое заявление, прибежит ко мне и заорет, почему я до сих пор не представил ему материалы на всю камарилью этого Разумневича, а я ткну его носом в дело Быстрова!
— О Быстрове мне тоже написать? — спросил Игорь после очередной томительной паузы. — Все-таки его коллеги уже успели надеть на славное чело покойника терновый венец мученика за свободу слова.
— Вот так и напиши. И вставь в статью про то, как он погиб по дороге в Генпрокуратуру на допрос. А то сейчас в прессе и на телевидении действительно масса слухов, пересудов и спекуляций по этому поводу. И про его убийцу Реваза Суниева напиши, как он свободно разгуливает по Москве, хотя его фоторобот есть у каждого постового. Обо всем нужно написать. Ткнуть всех носом! — Валерий замолчал, сдерживая себя, потом взглянул на часы. — Где наш Гера запропастился? Хоть бы позвонил.
— Позвони сам.
— Уже. И не раз, — хмурился Валерий. — Наверняка отключил свой мобильный, чтобы мы ему не мешали. Только не пойму, чем он там занимается.
— Евгений Матвеевич еще вот что предложил… — вспомнил Игорь. — Он неплохо знал прежнего министра финансов. И теперь хочет через него попасть на прием к вновь назначенному. Чтобы все это показать и рассказать.
— Ну, тогда точно, концы в воду… — нахмурился Валерий. — Разумневич и его компания успеют уничтожить улики.
— Не все, — отрицательно мотнул головой Игорь. — Прочти вот здесь внимательно. У корпорации Разумневича есть дочерняя фирма под названием «Акванго», которая принадлежит его шурину, некоему Владимиру Корягину, и зарегистрирована на Кипре. Так вот, она уже выкупила некоторые долговые обязательства, причем за полцены, у некоторых среднего достатка, но достаточно известных в финансовом мире банков… Вот здесь, видишь?
— Бедная Россия… — качнул головой Валерий, закончив читать и подняв голову. — Тем более это нужно публиковать как можно скорее. А до публикации нельзя никому показывать. Только Меркулову, когда он вернется. Пусть он пробивает. Для этого нужно сделать так, чтобы завтра же материал появился в свежем номере вашей газеты. И тогда Меркулов будет во всеоружии — с вашим списком зарубежных кредиторов, уже попавшихся на удочку Разумневича, и твоей статьей. Вот тогда будет настоящая сенсация! Объясни своему начальству, если станут упираться…
— Я найду что сказать, — кивнул Игорь. — А что делать, если они испугаются и откажут? Люся ночью перевела наш материал на английский, и он уже стоит в моем бланке для электронной почты за подписью Евгения Матвеевича. Адрес — все та же «Файнэшнл тайме». И статья ждет только нажатия левой кнопки на моей мышке, чтобы оказаться на сервере этого издания. Уж они там не упустят случая. Они, кстати, уже запрашивали Евгения Матвеевича на этот счет.
— Техника на грани фантастики, — покачал головой Валерий. — Позавидуешь… Мне бы такую возможность шантажировать свое начальство. Мол, не дадите санкцию на арест или обыск, сразу отправлю свой материал в Скотленд-Ярд. А то и в ЦРУ. Сразу забегают… Правда, вашего покорного на другой же день выгонят без выходного пособия. И уж не знаю, что лучше, а что хуже: терпеть дальше или послать всех к чертовой матери?
— Это кого тут выгоняют без выходного пособия? — Гера неожиданно возник на пороге. — Уж не меня ли? Что за разговоры, гражданин начальник! Игорек, здравствуй…
— Лучше скажи, где ты был и почему твой мобильный все время отключен? — ответил вопросом на вопрос сразу ставший суровым Померанцев.
— Сели батарейки, однако, от слишком затянувшегося ожидания вашего звонка, гражданин начальник! — Гера взял под воображаемый козырек.
— А где ты был столько времени?
— Вы не поверите, Валерий Александрович, но в нашем деле появился еще один труп. А мы с вами вчера даже не мечтали лицезреть его живьем. И только полчаса назад я получил долгожданную радость от общения с ним в морге судмедэкспертизы.
— Это ты о ком? — прервал поток его словоблудия Померанцев.
— О Ревазе Суниеве! — торжественно объявил Гера. — Его охладелый труп нашли недалеко от стадиона «Динамо» в предварительно угнанной, а потом брошенной «шестерке» восемьдесят седьмого года рождения.
— Ничего себе!.. А как ты узнал? — спросил Померанцев, привстав с места. — Почему о нем ничего нет в сводках? Как он погиб?
— Не как герой. Довольно банально. Ему влили, подмешали или вкололи цианистый калий. Помер, надо сказать, не по заслугам, то есть сразу и безболезненно. Как, наверно, и не мечтал в самых дерзких своих грезах…
— Помолчи, — проворчал Померанцев, разбирая бумаги. — Меня хоть и отстранили от дальнейшего расследования, но…
— Шутишь? — Гера так и упал в кресло.
