Война хаоса

говорит:

— Есть идея получше.

[Тодд]

— В близлежащих домах удалось добыть одеяла, — отчитывается мистер О’Хара перед мэром. — И провизию. Скоро все будет доставлено в лагерь.

— Спасибо, капитан, — говорит мэр. — Не з будьте хорошенько накормить Тодда.

Мистер О’Хара резко поднимает глаза:

— Провизии крайне мало, сэр…

— Накормите Тодда, — перебивает его мэр. — И про одеяло не забудьте. Холодает.

Вздохнув, мистер О’Хара с досадой чеканит:

— Так точно, сэр.

— И для моей лошади тоже одеяло прихватите, — добавляю я.

Мистер О’Хара переводит на меня злобный взгляд.

— Вы все слышали, капитан, — говорит мэр. Тот кивает и в ярости уносится прочь.

Солдаты мэра расчистили для нас небольшую площадку на краю лагеря. Здесь есть костер, пара скамеек вокруг и несколько палаток для мэра и офицеров. Я сижу в стороне, но не очень далеко — не спускаю с мэра глаз. Ангаррад стоит рядом, по-прежнему свесив голову к земле, и молчит. Я без остановки глажу ее по гриве и бокам, но она не произносит ни слова — ни единого словечка.

Мы с мэром тоже не особо разговариваем. Доклады следуют один за другим: мистер Тейт и мистер О’Хара отчитываются то об одном, то о другом. Да и простые солдаты заглядывают робко поздравить мэра с победой, хотя именно он устроил весь этот кошмар.

Я прижимаюсь к Ангаррад.

— Что мне теперь делать, милая? — шепчу я.

Ну правда, что мне теперь делать? Я освободил мэра, и вот он уже выиграл первое сражение, чтобы сделать этот мир безопасным для Виолы, то есть в точности выполняя мои условия.

Но сейчас вокруг нас целая армия, готовая умирать по одному его слову. Подумаешь, я сильнее мэра и могу его побить! Эти люди не дадут мне даже попытаться.

— Господин Президент?- К нам подходит мистер Тейт с белым жезлом в руке. — Поступил первый отчет о вражеском оружии.

— Докладывайте, капитан! — с любопытством восклицает мэр.

— Это что-то вроде ружья, стреляющего кислотой, — начинает мистер Тейт. — Вот здесь расположена камера, заполненная смесью из двух веществ — вероятно, растительного происхождения. — Он подносит руку к отверстию в белом жезле. — Порция аэрозолируется и смешивается с третьим веществом, а потом… — мистер Тейт указывает на конец жезла, — выстреливает отсюда, превращаясь в пар, но при этом сохраняя цельность до попадания в цель, где…

— … где едкая кислота разом отнимает у жертвы руку или ногу, — заканчивает за него мэр. — Я потрясен скоростью работы ваших химиков, капитан.

— У них был стимул работать быстро, сэр, — с неприятной ухмылкой отвечает мистер Тейт.

Потом он уходит, а я спрашиваю мэра:

— И как это понимать?

— Разве ты не учил химию в школе?

— Ты закрыл школу и сжег все учебники.

— Ах да, точно. — Мэр смотрит на вершину холма, где в свете костров вражеской армии сияет влажная дымка от водопада. — Раньше спэклы занимались только охотой и собирательством. Некоторые вели примитивнее сельское хозяйство. Ученых среди них не было.

— И это значит?…

— Это значит, что тринадцать лет подряд враг подслушивал нас и учился у нас. В мире информации такое вполне возможно. — Он постукивает себя пальцем по подбородку. — Интересно, как они учатся. Ведь каждый из них — часть некого общего разума.

— Не перебей ты всех до единого, можно было бы просто спросить.

Он пропускает мои слова мимо ушей:

— Все это только подтверждает, что наш враг стал сильнее и опаснее.

Я хмурюсь:

— А ты как бутто рад.

К нам подходит капитан О’Хара с охапкой одеял и жутко кислой миной.

— Одеяла и еда, сэр,- говорит он.

Мэр кивает на меня, вынуждая мистера О’Хару лично вручить мне вещи. Сделав это, он тотчас убегает. Как и у мистера Тейта, Шума у него нет, но догадаться, что его взбесило, проще простого.

Я накрываю одеялом Ангаррад, но она по-прежнему молчит. Ее рана почти зажила, такшто дело не в этом. Она просто стоит с опущенной головой и смотрит в землю — не ест, не пьет, никак не реагирует на мои действия.

— Ты бы отвел ее к другим лошадям, Тодд, — предлагает мэр. — Там ей хотя бы будет теплее.

— Ей нужен я. Не могу я ее бросить.

Он кивает:

— Твоя преданность достойна восхищения. Еще одно твое достоинство, которое я всегда признавал и ценил.

— Зная, что сам его начисто лишен?

В ответ он только лыбится и лыбится — эх, с удовольствием оторвал бы ему башку!

— Тебе лучше поесть и хорошенько выспаться, Тодд. На войне никогда не знаешь, когда понадобишься.

— На войне, которую развязал ты! Нас бы вапще тут не было, если б…

— Снова за свое, — уже резче перебивает меня мэр. — Хватит ныть о том, что могло быть, лучше подумай о том, что есть.

Тут я не выдерживаю…

Смотрю на него…

И думаю о том, что есть.

Как он рухнул на груду обломков, не выдержав моих ударов Виолиным именем. Как он, глазом не моргнув, пристрелил родного сына…

— Тодд…

Как он молча наблюдал за страданиями умирающей Виолы на Арене вопросов. Как моя ма расхваливала его в своем дневнике и как он потом обошелся с женщинами Прентисстауна…

— Это неправда, Тодд, — говорит он. — Все было не так…

Я думаю о двух мужчинах, которые меня воспитали, которые меня любили, и как Киллиан пожертвовал своей жизнью, чтобы я успел сбежать, а потом и Бен сделал то же самое — его пристрелил Дейви. Думаю о Манчи, моем верном и храбром псе, который умер, спасая меня…

— Я тут ни при чем…

Думаю о падении Фарбранча. О людях, которые умирали на глазах мэра. Думаю о…

Я — КРУГ, КРУГ — ЭТО Я.

Мэр швыряет эти слова прямо мне в голову — с размаху.

— Не смей!- ору я.

— Ты слишком разбрасываешься, Тодд Хьюитт, — обрывает меня он, в кои-то веки разозлившись. — Как ты намерен вести за собой людей, если у тебя вся душа нараспашку?

— Да никого я вести не собираюсь! — выплевываю я в ответ.

— Но ведь ты хотел возглавить армию, когда связал меня на руинах собора? Этот миг настанет снова, и ты должен быть максимально собран. Надеюсь, ты не забросил упражнений, которым я тебя учил?

— Не стану я у тебя учиться!

— О, но ты уже учишься. — Мэр подходит ближе. — Я буду повторять это до тех пор, пока ты не поверишь: в тебе есть сила, Тодд Хьюитт, сила, которая могла бы подчинить себе всю планету.

— И тебя.

Он снова улыбается, хотя я почти довел его до белого каления.

— А знаешь, как я заглушил свой Шум? — спрашивает мэр. — Как я научился не выставлять напоказ все свои секреты?

— Нет…

Он наклоняется ближе:

— Это совсем не трудно.

— А ну пошел вон! — кричу я, но…

Мэр уже пробрался мне в голову:

Я — КРУГ, КРУГ — ЭТО Я.

На сей раз эти слова звучат иначе…

В них такая легкость…

Аж дух захватывает…

От их невесомости внутри все поднимается…

— Я сделаю тебе подарок. — Его голос парит у меня в голове, точно горящее облако. — Я сделал его всем своим капитанам. Используй его. Используй, чтобы сокрушить меня. Я бросаю тебе вызов.

Я смотрю в его глаза, в их черноту, которая проглатывает меня целиком…

Я — КРУГ, КРУГ — ЭТО Я.

И кроме этих слов в целом мире больше ничего нет.

[Виола]

Мы с Желудем мчимся по зловеще тихому городу — местами в нем нет даже Шума. жители Нью-Прентисстауна разбежались кто куда. Представить не могу, как им страшно — не понимать, что происходит, не знать, что будет дальше.

Мы проезжаем по пустой площади перед руинами собора, и я оглядываюсь. Высоко в небе над уцелевшей колокольней мерцает второй зонд — он держится подальше от огненных стрел спэклов и внимательно следит за мной.

Но это еще не все.

Мы с Желудем вылетаем с площади и мчимся по дороге к полю боя, с каждой секундой все ближе и ближе к армии. Я уже вижу их лагерь. Солдаты жмутся к кострам и друг другу, а в следующий миг поднимают на меня усталые и потрясенные глаза, как будто привидение увидели.

— Ой. Желудь, — шепчу я. — На этот случай у меня плана нет.

Один из солдат встает и направляет на меня винтовку:

— Стоять!

Он совсем молодой, волосы грязные, на лице свежая рана, наспех зашитая в свете костров.

— Я пришла поговорить с мэром, — как можно спокойней произношу я.

— С кем?

— Это еще кто? — спрашивает его второй солдат, тоже молоденький — может, ровесник Тодда.

— Да террористка, кто! — отвечает первый. — Хочет бомбу подложить!

— Я не террористка, — говорю я. вглядываясь в темноту поверх их голов и пытаясь рассмотреть Тодда, услышать его Шум в поднимающемся Рёве…

— А ну слезай с коня! — приказывает мне первый солдат. — Живо!

— Меня зовут Виола Ид, — говорю я. Желудь подо мной нервно переступает с ноги на ногу. — Мэр, ваш президент хорошо меня знает.

— Да мне плевать, как тебя зовут, — отвечает первый.- Слезай!

Жеребенок, предостерегает меня Желудь.

— Слезай, говорю!

Я слышу щелчок затвора и начинаю вопить:

— Тодд!

— Последний раз предупреждаю! — говорит первый, и остальные тоже вскакивают.

— ТОДД!

Второй хватает поводья Желудя, со всех сторон подступают еще