— Ну-ну, не притворяйся ангелом! — усмехнулся Венцлав.
— Да, ваше величество. Один из кандидатов — мой человек. Дворянин, из благородной, но обедневшей фамилии. Кристально честный и порядочный человек. Я за него полностью ручаюсь…
— Знаем мы таких порядочных. Ладно, давай указ.
Министр выхватил из папки заранее приготовленную бумагу.
Венцлав бегло просмотрел ее и начертил свою роспись.
— Только смотри, маркиз, передай своему протеже: воровать — в меру!
Министр сладко улыбнулся и спрятал указ в папку.
На площади с высохшим фонтаном остановилась карета.
Из кареты вышел человек средних лет в багровом бархатном плаще и с тростью под мышкой. Он оглядел площадь и прилегающие к ней дома любопытным взглядом, задержавшись ненадолго на доме бывшего казначея. Затем с недоверием посмотрел на узкое, довольно обшарпанное и неприглядное здание, возле дверей которого он оказался, и нетерпеливо постучал набалдашником трости в дверь. Никто не отозвался. Человек с сомнением оглядел дом и постучал вторично.
— Кто? — вялый бесцветный голос неожиданно проскрипел с той стороны двери, словно он давно уже ждал там ответа.
— Это я, барон, — произнес человек с нажимом. — Откройте. — Сию минуту! — голос с той стороны оживился.
Зашуршали цепочки и засовы, дверь приоткрылась. В щель выглянула сморщенная физиономия с лисьим выражением лица.
— Ваша милость, какая честь для меня! Входите, прошу вас! — проскрипела физиономия, открыв дверь шире.
Барон шагнул в дом и хозяин дома быстро закрыл за ним дверь, не забыв ни одной цепочки, ни одного крючка, а их здесь оказалось немало.
— Проходите, пожалуйста, в гостиную, — пригласил хозяин.
Барон прошел в гостиную, расстегивая на ходу плащ. Гостиная эта представляла из себя нечто среднее между монашеской кельей и конюшней. Сквозь два бог знает сколько времени не мытых окна с трудом пробивался дневной цвет, приобретая при этом темно-серый, под цвет густому слою пыли, покрывающему предметы в комнате, оттенок. В углу стоял средних размеров стол, одна из его ножек была переломана и криво скреплена гвоздями. Стульев не было. На стене висела в меру запыленная икона. Больше в гостиной не было ничего. Был только запах, вызывающий воспоминания о конюшне.
— Сейчас я вам стулочку… — засуетился хозяин, намереваясь идти в соседнюю комнату.
— Спасибо, не стоит, — поспешно заверил барон. — Я ненадолго.
Хозяин дома послушно замер и стал выжидательно смотреть на гостя. Хозяин был человек росту высокого и неестественно тощий. Ястребиный нос его хищно нависал над губами, по лицу расходились многочисленные морщины — то ли от старости, то ли от чрезмерно развитой мимики. Маленькие темные глаза постоянно бегали, немного кося. Слегка посеребренные волосы топорщились грязными клочьями. На хозяине был затрепанный до неприличия халат, из кармана которого торчал скомканный ночной колпак.
— Вы живете один? — спросил барон, пытаясь заглянуть в соседнюю комнату.
— Один-одинешенек… — сокрушенно вздохнул хозяин. — Никому не нужен, старый грешник. Бросили детки, бросили на произвол, деточки.
Глаза его в это время жадно ощупывали гостя.
Барон сочувственно покивал и перешел к делу.
— Могу вам сообщить, что вы поработали вполне успешно. Я вами доволен.
Физиономия хозяина растянулась в хитрой и довольно мерзкой ухмылке.
— Бесконечно счастлив служить вашей светлости. Вы вот изволили сомневаться в моем усердии, а между тем все выполнено в наилучшем виде. Без малейшей зацепочки…
— Да-да, я вижу, что ошибался в вас. Вы действительно профессионал… в своей области. Вот, — барон отвязал от пояса кошелек и кинул на хромоногий стол, — сто пятьдесят, как и договаривались.
Хозяин поспешно подхватил кошелек, высыпал на стол монеты и стал пересчитывать. Он переворачивал каждую монету гербовым изображением вверх, выстраивая на столе небольшие столбики, по десять монет в каждом. Когда он выстроил таким образом пятнадцать столбиков, то кинул на барона горящий взгляд, пробормотал «Денежки, они, родимые, счет любят» и пересчитал каждый столбик еще раз.
Барон терпеливо ждал.
— Все правильно, — вздохнул наконец хозяин. — Точно полторы сотенки монеточек. Премного благодарен вашей светлости.
Барон принялся зашнуровывать плащ.
— Вот только… — хозяин дома снова расплылся в улыбке, уставившись на барона напряженным взглядом. — Что такое? — удивился барон.
— Вы ведь своего добились… — осторожно начал хозяин.
— Ну?
— Надо думать, очень выгодная для вас сделочка-то… Надо бы накинуть немного.
— Что накинуть? — не понял барон.
— Ну, монеток пятьдесят еще. Для вас — сущий пустячок…
Барон нахмурился.
— Мы с тобой четко договорились: полторы сотни. Так?
— Так-то оно так, да только я передумал, — решительно заявил хозяин, не переставая приторно улыбаться.
— Ничего ты не получишь! — твердо заявил барон и направился к двери.
— Напрасно вы так, господин барон, совсем даже напрасно, — проскрипел хозяин, идя вслед за гостем. — Вам же выгоднее будет.
— Открой дверь.
— Зря, истинно реку вам, зря вы так…
— Я сказал — открой дверь, — спокойно произнес барон.
Хозяин скривился.
— Я ведь вам добра желаю. Понимаете, я вам желаю добра.
— Что? — барон изменился в лице. — Что ты бормочешь?
Хозяин втянул худую шею в плечи, побледнел, но голос его был холоден и тверд.
— Я. Вам. Желаю. Добра.
— Даже так? — барон прищурился.
— Да, ваша светлость…
Барон вдруг шагнул вперед, схватил хозяина за ворот жалобно затрещавшего халата и придавил к облезлой стене.
— Ты что же, стервец, угрожать мне вздумал? — прошипел он хозяину в лицо. — Очень выгодная для вас сделочка… — засипел хозяин, бегая по сторонам вылезшими из орбит глазами. — Набавить бы… Честное слово, вам только лучше будет.
Барон молчал, стараясь заглянуть хозяину в глаза. Если бы хозяин встретился с яростным взором гостя, он, возможно, и переменил бы свое решение. Но хозяин избегал его взгляда, он только сипло бормотал что-то о выгодной сделке, о монетах и о «маленькой надбавке».
Барон наконец бросил хозяина, отступил назад и, тяжело дыша, достал из кармана расшитый серебром кошелек. Скрипя зубами, отсчитал пятьдесят дукатов и бросил на пол. Монеты раскатились по полу. Хозяин упал на колени и принялся собирать их, вытирая халатом пыль.
— Ну вот и хорошо, вот и славненько, — говорил он при этом прежним медовым голосом. — Век не забуду вашей милости!
Он дособирал монеты, перенес их к столу и принялся сооружать из них ровные столбики. Губы его шевелились в такт звону золота и точно так же вспыхивали в глазах желтые огоньки. Завершив подсчеты, он торопливым шагом подошел к барону, стоявшему у двери и принялся отстегивать цепочки и отодвигать
