— Смотрите, чтобы сэр Алистер не увидел, что вы притаились в углу! — улыбнулась она. — Будете неделями повторять сценарии «вращения в обществе»! Поздравляю первый курс с победой! — Она покосилась на Макса. — Я видела только первую часть, но слышала, что конец всех удивил. Выпускники только о вас и говорят!
Она легонько стукнула себя по голове.
— Ах да! Раз вы тут стоите, может, кто — нибудь сбегает на кухню за кукурузным хлебом? Его съедают быстро, а у Мамули, точно, пеклась последняя партия.
Госпожа Рихтер снова ушла, по пути конфисковав у четверокурсников бутылку шампанского.
— Коннор, сходишь? — предложила Сара. — Может, Мамуля уже готова?
— Только не это! Она сказала, что сама найдет меня! А вдруг я увижу ее в чулочном поясе?!
— Вредина, — упрекнула его Сара и отвернулась к фавну, который играл особенно сложное соло на лютне.
— Я пойду, — вызвался Дэвид.
— Вот видишь? — сказал Коннор Саре. — Дэвид пойдет. Спасибо, Дэви! Ты спас меня от жуткого зрелища!
Коннор картинно похлопал его по руке. Дэвид улыбнулся, кашлянул и нырнул в толпу. Остальные пошли к шведскому столу.
Вдруг все заполнилось светом. На холме перед пляжем зажгли огромный костер. Бревна громоздились футов на тридцать, и пламя буквально взревело. Празднующие радостно закричали, зазвенели бокалами, и оркестр заиграл веселую мелодию.
Двадцать минут спустя Макс лакомился куском баранины, разговаривал с Сарой о матче и вдруг замер.
— А где Дэвид?
Он повернулся к Омару, тот пожал плечами. Омар со скучающим видом грыз морковку, а приглашенная им Синтия ходила по пятам за Ноланом.
— Я скоро вернусь, — сказал Макс Саре. — Пойду посмотрю, где он.
Сара молча кивнула. Оркестр завел новую песню.
В вестибюле было пусто. Макс спустился в обеденный зал, обошел колонну и… застыл на месте.
На полу валялись несколько разбитых блюд, куски кукурузного хлеба, похожие на желтый поролон, а рядом с ними — Дэвид. Его щека кровоточила. Огромный дубовый стол лежал на боку; тарелки и стаканы, которые раньше стояли на нем, разбились на тысячи осколков.
Макс поднял глаза.
В десяти футах над землей висела Мамуля! Ее привязали к колонне извивающиеся кольца зелено — золотого огня. Голова Мамули свесилась набок, одна балетная туфля свалилась с широкой ноги к подножию колонны.
Макс развернулся и через две ступеньки побежал наверх. В вестибюле он буквально налетел на госпожу Рихтер, которая фотографировалась с выпускниками.
— Госпожа Рихтер! — выдохнул Макс. — Госпожа Рихтер! Скорее!
— Что случилось? — спросила она, поворачиваясь к Максу.
В этот момент сработала вспышка.
— В обеденный зал. Скорее! — просипел мальчик и побежал обратно.
Директор сразу поняла, что к чему. Макс встал на колени радом с Дэвидом. Тот лежал без сознания и смешно посапывал, будто спал.
— Отойди от него, — приказала госпожа Рихтер спокойно, но строго. Макс вскочил на ноги и попятился к стене.
Госпожа Рихтер быстро подошла к бесчувственному мальчику, подняла левую руку, и кольца вокруг Мамули рассыпались мелкими искорками. Мамуля легла на пол радом с туфлей.
Госпожа Рихтер склонилась над Дэвидом, охватила его голову руками и тихо что — то прошептала. Дэвид застонал и пошевелился. Она снова что — то прошептала, и Дэвид открыл глаза.
— Мамуля на меня набросилась! — прошептал он, широко раскрыв глаза. — Я просто хотел защититься. Я ведь ее не убил?
Госпожа Рихтер покачала головой и приложила палец к губам.
Легким взмахом руки госпожа Рихтер водрузила на место массивный стол и собрала хлеб с осколками в аккуратную кучку у дверей кухни. Потом к ней по полу подъехал стул, и с помощью Макса она усадила на него Дэвида. Дэвид растерянно моргал и косился на Мамулю, которая еще не пришла в себя.
Госпожа Рихтер присела над Мамулей и взяла ее за подбородок. Мамуля дернула ногой и с пронзительным визгом очнулась. Увидев Дэвида, она снова взвизгнула, вскочила и спряталась за колонной.
— Оно на меня напало! — всхлипывая, пожаловалась она.
— Неужели? — спросила госпожа Рихтер. — Мальчик говорит, что это ты на него напала, Мамуля, и я склонна ему верить.
Наступило долгое молчание. Наконец послышался голос Мамули, полный обиды и отчаяния.
— Я думала, вы с Мамулей играете! Послали на Хэллоуин вкусного мальчика. Я думала, это подарочек к празднику!
— С чего ты взяла? — резко спросила госпожа Рихтер. — Мамуля, наших учеников есть нельзя. Мы тебе тысячу раз говорили.
— А этого — можно! — вскричала Мамуля.
И тут Макс вспомнил день знакомства с Мамулей. Дэвид тогда испугался Боба и убежал в кладовку. И вроде бы больше не вышел.
— Госпожа Рихтер! Кажется, Дэвид не проходил церемонию обнюхивания! Он прятался!
— Господи! — воскликнула госпожа Рихтер. — Дэвид, это правда?
Дэвид только сонно моргал.
— Мамуля, живо сюда! Понюхай этого мальчика, — скомандовала директор.
Мамуля осторожно выглянула из — за колонны и только потом поплелась к Дэвиду. Дрожа, поднесла его руку к носу, косясь на сопящего мальчика. Наконец она гаркнула:
— Готово! — И побрела на кухню. Хлопнула дверь ее любимого буфета.
— Как бы не пришлось с ней расстаться, — пробормотала себе под нос госпожа Рихтер и нахмурилась. Потом повернулась к Максу и погладила его по щеке теплой ладонью.
— Ты правильно сделал, что позвал меня! С Дэвидом все будет в порядке. Я отведу его в комнату. А ты возвращайся на праздник. Другим скажешь, что ему стало плохо.
Макс кивнул и пошел обратно.
Вечер был в самом разгаре: под светом месяца все танцевали и пели. Макс нашел Сару с Омаром. Они стояли у танцевальной беседки и разговаривали. Сара как — то странно на него посмотрела.
— А где Дэвид? И где ты пропадал?
— Дэвиду стало очень плохо, — объяснил Макс. — Он лег спать.
Омар увидел лицо Сары и отошел в сторонку. Подошел Коннор.
— Мамулю не видели? Страшно подумать, что будет, если она решит, что я не пришел на свидание!
— Она не придет, — вздохнул Макс. — Сидит в буфете я сам слышал.
— Правда? — просиял Коннор.
— Ага, — подтвердил Макс и выразительно посмотрел на Коннора: мол, больше не спрашивай.
— Класс! Попробую — ка уговорить эту второкурсницу со мной потанцевать… — сказал Коннор, всматриваясь в толпу.
— Какие вы все идиоты! — прошипела Сара и пошла прочь. Макс беспомощно посмотрел на Коннора и побежал за ней.
— Сара, подожди! В чем дело?
— В чем дело? А вот в чем! — Она развернулась к нему; ее глаза сверкали. — Я стою тут битый час и чувствую себя последней дурой на первых в своей жизни танцах. Не хотел со мной идти, нечего было
