года — Сарны, Ровно и Луцк.
Соединение Федорова двинулось снова на запад, еще ближе к Ковелю. По шоссейным дорогам тянулись колонны отходящих гитлеровских войск, а навстречу им двигались свежие подкрепления. Теперь минеры Алексея Егорова вышли на шоссейные дороги, нанося удары по вражеским колоннам и мостам. Здесь пригодился Алексею опыт, приобретенный в битве за Кавказ.
А на железных дорогах минеры выходили на рельсы с минами замедленного действия, уничтожая все, что могло двигаться по рельсам. С начала операции «Ковельский узел» подрывниками партизанского соединения генерала Федорова на железных дорогах Ковельского узла было подорвано 549 вражеских эшелонов. Тысячи фашистских солдат и офицеров нашли тут бесславную смерть.
В марте сорок четвертого года Камень-Каширские леса остались в тылу наступающей Советской Армии. Отшумели встречи партизан с бойцами наступающих частей. Давно ушла в Польшу сформированная и обученная в соединении Федорова польская партизанская бригада. Ее подрывники, ученики егоровских асов, наносили сокрушительные удары по вражеским эшелонам за Вислой. Разделилось на два отряда и соединение. Отряды, один под командованием Григория Балицкого, другой — бывшего начальника штаба соединения Дмитрия Рванова, ушли на прочесывание лесов от банд националистов — бандеровцев, бульбовцев, мельниковцев. Большую группу минеров проводили в действующую армию.
И вот настал день расставания с партизанами для Алексея Егорова и его ближайших помощников. Их отзывали в Украинский штаб партизанского движения.
Прощались опытный партизанский генерал и его молодой заместитель.
— Теперь признаюсь тебе, Алексей Семенович, — Федоров с грустью посмотрел в глаза Егорову, — побаивался я, когда ты прибыл к нам, — справишься ли. Был ты хорошим специалистом, но зеленым командиром. А теперь, когда меня запросил штаб партизанского движения, кого бы я рекомендовал на очень ответственную работу, первым назвал тебя. Уверен, с любой задачей справишься. Ступай, командир…
БАГРЯНЫЕ ТАТРЫ
НА ЗАПАД ПУТЬ…
В штабе партизанского движения людно, как в военкомате во время призыва. Табачный дым плавает по коридорам, заползает в рабочие комнаты. Гул стоит, как на толкучке.
Только в конце коридора на втором этаже, где кабинет Строкача, тихо. За длинным столом кроме генерала и полковника Старинова сидят несколько партизанских командиров в военной форме и высокий худощавый человек в темно-сером костюме — представитель Коммунистической партии Чехословакии при Украинском штабе партизанского движения Рудольф Сланский.
В распахнутые окна плывет июльская жара, лица у сидящих за столом распаренные, словно после бани. Негромко звучит голос гостя.
Слушая Сланского, Алексей Егоров вспомнил, как весной, попрощавшись с Лесоградом, он с друзьями добрался до Киева и впервые вошел в этот шумный дом. Алексея полковник Старинов тотчас же засадил за отчет о боевой деятельности минеров соединения в операции «Ковельский узел». Помогать ему остались Григорий Мыльников и Павел Строганов. Дня через два забежал попрощаться Николай Денисов — уезжал комиссаром в отряд Вячеслава Квитинского. Таинственно исчезли, не простившись, Резуто и Клоков. Тогда, весной, Советская Армия вышла к границам Чехословакии, штаб партизанского движения срочно готовил разведывательно-диверсионные группы для действий в тылу немецких армий на территории Словакии. Под Ровно была создана партизанская школа. Туда и попал Алексей с друзьями. В школе сидели за партами бывалые минеры и разведчики, учили тактику партизанских действий в горах, запоминали необходимые на первый случай словацкие фразы, названия городов и сел, горных хребтов и перевалов.
Там, в школе, Егоров и познакомился с партизанскими командирами, которые теперь сидели рядом с ним за этим длинным столом. В мае диверсионные группы уже были готовы к работе в тылу противника, и вдруг все изменилось. В Киев приехал секретарь ЦК Компартии Чехословакии Клемент Готвальд на переговоры с ЦК Компартии большевиков Украины об оказании помощи чехословацкому партизанскому движению. Украинский штаб партизанского движения получил новую задачу — готовить смешанные советско-чехословацкие партизанские группы и перебрасывать их на чехословацкую территорию. Тогда к Егорову в группу пришел коммунист-словак Йозеф Подгора, воевавший в Красной Армии еще с сорок второго года, закарпатский украинец Иван Волошин и словак из-под Братиславы Вольдемар Ваштик. Подгора был у них за комиссара.
И вот теперь настала пора лететь на задание. Командиры групп были вызваны в Киев для последних указаний.
Алексей отметил, с каким вниманием слушает Сланского непоседа Петр Величко. Ему первому на днях предстоит прыгать в Татры.
А Рудольф Сланский рассказывал об обстановке в Словакии. Он неплохо знал русский язык и говорил свободно, но с акцентом.
— К сожалению, — Сланский развел руками, — сведения, которые я вам сообщил, в какой-то мере общи. Все эти годы мы пользовались прессой и радио, весьма сдержанной любезностью чехословацкого посольства в Москве, довольно хорошо информированного о положении в Словакии по своим каналам, да еще нерегулярной и отрывочной информацией солдат и офицеров словацкого войска, перешедших на сторону Красной Армии. Многое приблизительно. В прошлом году в Словакию и Моравию были заброшены наши работники, но связи с ними нет. И все же мы надеемся на благоприятную для партизан обстановку в стране. Словакия не смирилась под гнетом тисовского режима. А если говорить о словацком войске, то можно быть уверенным, что оно созрело для массового перехода на нашу сторону. Конечно, товарищи, мы понимаем, что начинаем действия в весьма неясной обстановке, и рассчитываем прежде всего на вашу информацию. — Сланский с надеждой посмотрел на Строкача.
Величко беспокойно заерзал на стуле.
— Можно ли рассчитывать хоть на какие-нибудь явки в районах десантирования?
Сланский задумался.
— У нас есть старая, довоенная подпольная сеть, но прошло шесть лет… Мало ли что могло произойти. Некоторые явки — адреса верных людей, своих друзей — нам назвали перебежчики. Это антифашисты, недовольные режимом Тисо. Не все они коммунисты, есть и социал-демократы, и просто честные беспартийные люди. Мы сообщим вам их адреса, но, безусловно, будьте осторожны, они требуют проверки. Кроме того, в ваших группах есть словаки, у которых могут оказаться полезные знакомства.
— Я рад, — обратился Строкач к Сланскому, — что вам удалось лично познакомиться с командирами некоторых групп, которые на днях направятся в Словакию. Но, будем откровенны, с такой неполной информацией нельзя рисковать сразу всеми группами. Пошлем одну на разведку. А уж за ней двинем и другие.
…Уже в темноте группа Егорова прибыла на фронтовой аэродром. Их было двадцать два человека — партизанский интернационал из русских, украинцев, белорусов, словаков. Некоторых Алексей Егоров знал еще по соединению Федорова. Это были Павел Строганов, могучий великан Василий Мельниченко, Василий Кузнецов — подрывник экстракласса, которого никак не хотел отдавать Балицкий при расформировании соединения; супруги Антонина и Петр Николаевы (самолюбивая белорусская дивчина Антонина Лисевич стала доброй подругой храброму и находчивому минеру), Александр Каменчук, юная медсестра Наташа
