откажемся. С утра маковой росинки во рту не было.
— Мне так приятно слышать родную речь. Я рад необычным гостям, — с улыбкой произнес хозяин. Он позвонил, вошла прислуга и стала сервировать стол.
Пока накрывался стол, господин Вишневский пригласил гостей к маленькому бару в углу столовой.
— Аперитив? Прошу.
Гости не знали, что такое аперитив, но выпить не отказались. А Вишневский взял со столика бутылку с необычной синей этикеткой.
— Не угодно ли вот это? Сливовая водка по собственному рецепту. Так, забава, старческое увлечение.
Алексей взял в руки бутылку и стал разглядывать этикетку.
— «Волга-Волга»! Одно название чего стоит.
— Я ведь жил там, на Волге. Разумеется, до революции. — Хозяин вздохнул и покачал головой. — В двадцатом лихая судьба выкинула из России.
Он тяжело опустился на стул.
— Офицер? — спросил Мыльников.
— Нет, инженер. Был управляющим у винзаводчика, с ним и бежал. Опамятовался уже в Турции, да было поздно. Теперь вот здесь сам занимаюсь виноделием. Маленький заводик, но на судьбу грех жаловаться — живу в достатке. А радости нет. Чужбина и есть чужбина. — Грусть внезапно смыла улыбку с его бескровного лица, голос задрожал от волнения. — Тяжко, вы себе не представляете, как тяжело!.. Все бы отдал, чтобы заслужить прощение и хоть раз глянуть на Волгу-матушку. — На его выцветших глазах блеснули слезы.
— А значит, все же виноваты, если о прощении говорите?
— Виноват в том, что не поверил, что заблуждался.
— Понимаю, — сочувственно произнес Егоров и после небольшой паузы добавил: — Думаю, что у вас будет еще возможность увидеть Волгу. Разобьем врага, и мы, русские и словаки, заживем в дружбе и согласии. Главное, сейчас верой и правдой служить своему народу.
— А я и служу, — отозвался хозяин. — В моем доме, как вы имели возможность сегодня убедиться, находят пристанище те, кому ненавистен фашистский режим этого святоши Тисо.
Старик разволновался. На его поблекшем лице появился робкий страдальческий румянец.
— Я, конечно, не Батя[5] и не могу тягаться с ним. Говорят, он отвалил прямо через Словацкий банк пять миллионов крон на деятельность движения Сопротивления. Правда, отвалил он их эмиссарам лондонского правительства, а не моим сегодняшним гостям. — Господни Вишневский засмеялся. Потом серьезно, даже торжественно произнес: — Если надо будет, всем моим достоянием, всем необходимым помогу, чтобы только завоевать свободу народу, приютившему меня, и право на исходе лет моих, после победы, взглянуть на родные места, на Волгу.
— Спасибо, — поблагодарил Егоров и добавил торжественно: — Будем иметь в виду вашу готовность принять участие в освободительной борьбе против фашизма. Ведь нам для победы нужно будет не только оружие, но и продовольствие, одежда, обувь.
— Можете на меня рассчитывать. Ни в чем не откажу, — заверил хозяин. — Вот вам моя визитная карточка. Если понадобится, подателю ее она может служить паролем. — Он протянул Егорову кусочек белого глянцевого картона. Потом взял в руки бутылку, быстро наполнил сливовицей крохотные рюмочки и, обведя взглядом гостей, торжественно произнес: — Давайте же, друзья, выпьем за Россию, за Волгу- матушку!
— За победу над фашизмом, за Отечество! — в тон ему добавил Егоров.
С ПАРТИЗАНСКИМ ВИЗИТОМ
Наутро, прощаясь, Егоров рассказал Вишневскому, как они добирались до Банска-Бистрицы и уходили от преследования настойчивого агента.
— Вы зря поехали поездом. Сейчас по железной дороге сложнее ехать, чем по любому шоссе. За железные дороги тисовцы отвечают перед немцами, а шоссе пока свободны от опеки жандармов и гардистов. — Вишневский задумался, потом предложил: — Знаете что, Алексей Семенович, берите мой автомобиль. Считайте, что это мой первый вклад в борьбу с фашизмом.
В гараже стояли два «мерседеса» — большой черный, «семейный», шестицилиндровый, и маленький четырехцилиндровый, серого цвета. Вот этот серый «мерседес» и был подарен партизанам.
Павел Строганов быстро осмотрел машину, проверил масло и бензин, нажал на стартер — двигатель завелся. Это был царский подарок.
С утра заехали в штаб командования наземных войск решить вопрос об оружии для партизан. Командующий наземными войсками Голиан принял Егорова сдержанно и направил его к генералу Малару в штаб Восточнословацкого корпуса, пообещав позвонить и отдать распоряжение о выделении оружия для партизан.
Через час Егоров с друзьями был уже далеко от Банска-Бистрицы. Автомобиль резво бежал по узенькой асфальтовой дороге, тянувшейся вдоль железнодорожного полотна. В Горне зашли в корчму, еще раз поблагодарили хозяев за гостеприимство и забрали военную форму Егорова, заплатив за гражданский костюм.
А еще через четыре часа Егоров был уже в Кошице, в штабе Восточнословацкого корпуса. Встреча с командованием корпуса состоялась в кабинете командира корпуса генерала Малара. Малар подтвердил, что Голиан ему звонил.
Военные охотно поддерживали разговор о взаимодействии армии и партизан в предстоящем восстании, об установлении более тесных связей. Но как только речь заходила об оружии, Егоров словно натыкался на глухую стену. Генерал Малар постоянно ускользал от выполнения этого пункта взаимодействия. Он ссылался на возможную оккупацию Словакии немецким рейхом, в случае которой словацкому командованию придется провести мобилизацию резервистов и использовать то оружие, которое Голиан обещал партизанам.
Лишь после длительных переговоров Малар пообещал выделить небольшое количество винтовок и патронов с артиллерийских складов в Брезно. Майор Секурис, сказал он, командир артиллерийского полка, на территории которого находятся склады вооружения, получит указание. Пусть господин Егоров не волнуется, в течение двух-трех дней оружие будет доставлено в горы.
Егорову оставалось поблагодарить учтивых хозяев и возвратиться в отряд. Но срок прошел, а от военных — ни оружия, ни весточки. И Егоров, посоветовавшись с Паволом Мейлингом, решил действовать.
В сером «мерседесе» сидели: одетый в словацкую военную форму Алексей Егоров, Григорий Мыльников в своем партизанском облачении, Йозеф Подгора, а за рулем — Павел Строганов. За легковушкой шла грузовая «шкода», в кузове которой находилось человек пятнадцать словацких солдат из партизанской роты Вольдемара Ваштика. Сам Ваштик выглядывал из кабины грузовика в мундире словацкого унтер-офицера.
Въехали в Брезно и остановились на окраине, возле казарм корпусного артиллерийского полка. Перед проходной их уже ждал Павол Мейлинг. Он первым прошел в проходную и вручил часовому пропуск, а затем пригласил Егорова и его друзей пройти в расположение полка. Часовой, отдав честь, подозрительно посмотрел на незнакомцев, особенно на цивильных.
Сразу за проходной в двухэтажном доме — штаб полка. Мейлинг провел партизан на второй этаж, в приемную командира полка, попрощался и исчез.
Оставив Строганова в приемной коротать время с адъютантом, Егоров, не спрашивая разрешения, решительно открыл дверь и вместе с Мыльниковым и Йозефом Подгорой вошел в кабинет.
За большим письменным столом красного дерева сидел широкоплечий майор. Увидев незнакомых
