— Просто хорошая техника, — отмежевался Визант.
— Сволочь… Хоть бы променял меня на кого-нибудь получше. А то, на какую-то, стриптизёршу.
Вставь сейчас утешительное слово, и он уронил бы достоинство. Александр отчаянно убеждал себя, что в ней кричит не любовная ревность, а уязвлённое самолюбие. Ведь её предпочли персоне более низкого статуса.
— Тебя бы я точно не променял, — вырвалось у него, дерзко, но с примесью мольбы.
— Но когда-то и ты предпочёл других, хотя не стану их называть, — скороговоркой воскликнула она, смерив его возмущённым взглядом, и если бы не вздёрнутые брови, знак насмешливости, то у Александра разорвалось бы сердце.
— И я не хочу о них вспоминать, — усмехнулся он, сгорая от восхищения и вожделения. — Как ты распорядишься этими снимками? — не удержался он от глупого вопроса, чувствуя, что слова сейчас просто звуки, которые должны быть наполнены тоном ласки.
— Не знаю. Может, просто оставлю ему на столе, в виде прощальной записки. Предполагаю, что эта юбка, для него не первая и не последняя. Я уже всё это прошла. Он не Тарантино, я не много потеряю. Теперь я точно уверена, что он приклеился ко мне из-за денег русских магнатов. У меня достаточно предложений, в крайнем случае, уеду домой, буду сниматься в российских сериалах, — разъясняла Вера беззаботно.
— Мне трудно будет смириться с тем, что ты пострадаешь из-за меня, — изрёк Визант.
— Напротив, я избавлюсь от лишних страданий.
— От лишних? — глупо вставил перл Визант.
Вера насмешливо хмыкнула.
— Разумеется, муки бывают и сладостными. И я мечтаю открыть им путь, освободившись от когтей этого зверя. Ты знаешь о ком я. Боюсь, что он не успокоится, и будет отравлять мою жизнь, — с внезапной горечью призналась она.
— Нам следует тщательно скрывать связь, — пролепетал Визант.
— Я не хочу прятаться. Мне это претит. Спирин давний враг, пора бы его вызвать на открытую дуэль. Если он попытается меня опорочить, я должна иметь аргумент против него. Мы возвращаемся к прежнему разговору, — она взглянула на него сдержанно и взыскательно, так смотрят женщины, когда хотят упрекнуть в малодушии, но, ещё не разочаровавшись в партнёре.
Византа это на время отрезвило.
— Но мне пока о нём ничего не известно, — терялся он.
— Я не могу от тебя требовать того, что выше твоих сил, — констатировала она ледяным тоном.
— Я сам хочу напасть на его след, — самолюбиво ответил Визант.
— И что будешь делать? — воскликнула она.
— Вызову его на дуэль, как ты выразилась, — едко парировал Александр. — Думаю, найду способ повлиять на него.
— Надеюсь. Хотя и чёрт с ним, что будет, то и будет. Я передаю свою судьбу в твои руки. И хватит об этом.
К этому медовому упоению встречей, примешивалась ложка дегтя, когда он возвращался домой. Победа далась ему сравнительно легко. Вопреки её лукаво обидчивым укорам в том, что он всё же не любит её по настоящему, и его клятвенно нежным заверениям в обратном, близость не грела их, как не греет яркое солнце в морозную погоду.
Визант с нетерпением ждал новой встречи, одержимый разбудить настоящие чувства в ней, пренебрегал необходимыми правилами конспирации, не говоря уже о первоначальном замысле приставить к себе и Вере по наблюдателю, на случай, если бы за ними увязались филёры. Он напоминал воина, у которого вскипала кровь от желания вступить в схватку, и при отсутствии в данный момент таковой, был не прочь нарваться на противника.
На свидание он отправлялся общественным транспортом, поскольку не брезговал алкоголем, под час даже набираясь лишку, и до своего дома шёл пешком от метро, одним и тем же путём. Чем и воспользовались долгожданные враги…
Однажды, так и не дойдя до подъезда, он почувствовал внезапную железную хватку на запястьях и шее, раздавшийся пневматический спуск и легкое жало под левым ухом, отчего силы тут же покинули его, хотя какое то время он оставался в сознании, замечая, как его обмякшее тело волокли под руки к автомобилю. «Наконец то охотники объявились, — было его последней мыслью, — теперь то я узнаю, кто они и что им нужно».
Очнулся он на скрипучей койке, в помещении без окон, в подвале, в полной темноте, хоть глаз выколи, а в желудке — будто камень проглотил, ломота в висках. Однако любопытство перевесило недуг, и Визант, крадучись, ощупью, стал изучать пространство, надеясь найти способ вызвать своих похитителей. Наткнулся на стол и стулья, пару раз уткнулся в стену, затем ухватился за поручни лестницы, главной находки, осторожно поднялся по ней и упёрся в запертую дверь, нащупав звонок. Спустя минуту, потрескивающий плафон на потолке осветил эту камеру, служившей, видимо, мастерской или кладовкой, но уже очищенной от всех опасных вещей, не исключено именно из-за него. За дверью послышались шаги, затем глухой голос на русском, приказавший ему спуститься вниз. Две тренированные фигуры юркнули в двери, в куртках и джинсах, и в вязаных масках.
— Садись на кровать, — приказал один из них. — Сейчас мы принесём тебе еду, затем будешь говорить с боссом.
— Я хочу только пить, — сипло проговорил Визант. — Кто вы и что вам надо?
— Лично нам ничего. Мы только выполняем свою работу, — резко отвечал этот костолом и поставил перед затворником пластиковую бутылку воды. — Может тебе какого лекарства?
Визант напрягал память, не слыхал ли он этого голоса прежде, но ничего похожего не вспомнил.
— Аспирина. У меня голова трещит от спиртного и этой мочи, которой вы вкатили мне.
— Вот тебе аспирин, — предусмотрительно протянул стражник маленький флакон с лекарством. — Может тебе похмелиться?
— Нет уж к чёрту, давайте к делу.
Сидевший напротив него страж вперил в него взгляд, зловеще сверкавший из глазниц маски, усиленный отсутствием мимики лица.
— Не торопись, успеешь, — задетый дерзостью пленника, вещал он своим могильным голосом. — Варежку будешь открывать, когда позволят.
— Тогда не плохо было бы перекусить, — бесстрашно заметил Александр. — Что-то у меня аппетит проснулся.
Если бы они хотели выжать из него некие сведения, рассуждал Визант, то напротив, должны бы были стараться развязать ему язык, ухватываясь за каждое его слово. Но раз затыкают рот, тогда, приготовили, вероятно, радикальные средства для допроса, чтобы не тратить времени и сил. Эту жутковатую мысль он тут же пытался прогнать.
Четверть часа и они принесли ему консервированную еду, ещё воды, и банку чая. Подкрепившись, отчасти насилуя себя, чтобы не дать им повода заподозрить, что он потерял аппетит от страха, улёгся на койку и стал оценивать сложившиеся обстоятельства. Размышления, лучший способ избавиться от безнадёжности.
Они вернулись, с ноутбуком, поставили его на стол, пригласили невольника подсесть к нему. Один из стражей занял место на стуле поодаль.
— Сейчас будешь говорить с боссом, — пробормотал тот, кто сидел рядом, клацая по клавишам, затем, что-то пробурчав в дисплей, повернул его к Византу.
Александр узнал того, кого и более всего ожидал, своего старого врага Спирина, этот пытливый и стеклянный взгляд, не терявший своего гипнотического блеска даже в дисплее. Он постарел, осунулся, седина поредела и окрасила почти всю голову. Обострившиеся черты усиливали лисье выражение лица.
— Вот мы и встретились? — прозвучал его надменный трескучий голос.
— Не могу сказать, что я этому рад, — бойко ответил Визант, обратив внимание, как стражники
