мысль. Сколько времени будут продолжаться поиски специальных углей для киноаппаратов, без дела стоящих в кинотеатре Меймене, неизвестно. А эти, передвижные кинотеатры стоят здесь без дела, завлекающе поблескивая своими полированными боками. Воодушевленный этой мыслью, он возвратился к начальнику «Афганфильма», и с ходу огорошил его своей новой просьбой. На удивление Некрасова тот лишь спросил:
— А как вы будете переправлять машину в Меймене?
Еще там, во дворе Некрасов вспомнил вдруг о недавнем разговоре с командиром роты аэродромной охраны из Меймене, о том, что в ближайшее время, за оставшимся имуществом роты, которая передислоцировалась в другое место, из Кундуза, будут направлены два большегрузных транспортных вертолета МИ-26.
Он поведал об этом начальнику «Афганфильма», и тот, ни слова не говоря, тут же приказал своим сотрудникам оформить необходимые документы. Так Некрасов сам себе надел хомут, который потом долго не мог снять. Но это было потом. А пока, окрыленный своей легкой победой, он кинулся за поддержкой к военным советникам, с которыми уже успел познакомиться и, которые, на себе испытали его неудержимый комсомольский напор. Узнав, что молодежному советнику нужен всего-навсего транспортный самолет до Кундуза и разрешение на доставку кинопередвижки из Кундуза в Меймене, они искренне поддержали своего собрата, и чтобы он больше не задерживался в Кабуле, быстро договорившись обо всем с авиационным начальством.
На следующий день Некрасов и три афганца, закрепленных за кинопередвижкой, стояли в ожидании АН-12 в Кабульском аэропорту. При погрузке в самолет, «таблетка» немного не вписалась в грузовой салон и оставила приметную вмятину, с которой тот летает, наверное, и по сей день.
В Кундуз прибыли благополучно. Устроились на окраине аэропорта. Командир авиационного полка, которого Некрасов навестил по прибытию, откровенно признался, что полеты на север, из-за низкой облачности на перевале, временно прекращены. Когда перевал откроется, не знает никто.
— Так, что просидеть здесь можно и неделю, и месяц, как повезет, — обнадежил он.
— А пока могу предложить лишь офицерское общежитие. В городской гостинице жить не рекомендую, — предупредил в заключении командир полка.
Некрасов, привыкший не отрываться от коллектива, искренне поблагодарил полковника за гостеприимство, но от общежития отказался.
С этого дня началось, ни с чем не сравнимое сидение экипажа боевой идеологической машины в аэропорту. Перед ужином Некрасов неожиданно для себя узнал, что у афганцев нет никаких средств к существованию. Это его, конечно, удивило, но не очень. Как человек бывалый, он своевременно запасся провизией. Правда, на этот раз у него в рюкзаке не было такого разнообразия консерв, как на операциях. Военторговцы выделили ему на дорогу лишь коробку свиной тушенки, да несколько банок сгущенки.
Видя, что афганцы с вожделением смотрят на его, доверху набитый рюкзак, Некрасов вдруг осознал, что и сам не ел с самого утра. От этой шальной мысли засосало под ложечкой. Он неторопливо развязал рюкзак, вытащил оттуда несколько банок тушенки, и только тогда заметил, что с этикеток на него смотрят розовопятачковые, упитанные создания, употреблять в пищу мясо которых правоверным запрещает Коран. Пользуясь полумраком, царящим в «таблетке» Некрасов, незаметно содрал этикетки и выставил банки на стол, предназначенный для перемотки кассет. Один из афганцев взял банку в руки, повертел ее, и неуверенно спросил:
— Это шошка?
— Нет, это баранина, — взял грех на душу Некрасов.
Афганцы, посовещавшись на своем языке, категорически отказались от тушенки. Наверное что-то заподозрили, видя, что «шурави» почему-то замешкался, вынимая банки.
Видя это, Некрасов наскреб по своим карманам оставшиеся от командировки афгани и отправил одного из афганцев в военторговский магазин, за продуктами. Но там ничего, кроме минеральной воды не было. Так, что ужинать пришлось минералкой и лепешками.
Прошел день, настал второй, и оголодавшие афганцы, не обращая внимания на запреты, уже уминали тушенку, не обращая никакого внимания на этикетки.
Через неделю, командир полка прислал посыльного с радостной вестью, что перевал открыт.
На следующее утро кинопередвижка в ожидании к погрузке стояла недалеко от взлетно-посадочной полосы. Афганцы, плотно позавтракав, расположившись рядом с машиной мирно дремали. Прошел час. Другой, а вертолетов се не было и не было. Вместо них к взлетной полосе подрулили несколько МИГов, после короткого разбега они взмыли в небо и вскоре исчезли за горизонтом. Некрасов засмотрелся на полет этих грациозных и сильных машин, не заметив даже, когда одна из них успела атаковать кинопередвижку и нанести ей непоправимый урон. Летчики, прибежавшие на зов, увидев рассыпавшееся лобовое стекло машины, предположили, что возможно во время взлета от самолета отделился прилипший камешек. Они посоветовали отогнать кинопередвижку подальше, тем паче, что по их сведениям перевал вновь окутан тучами.
И только на десятый день, загрузив кинопередвижку, вертолеты взяли курс на Меймене. Вот так эта знаменитая машина оказалась в провинциальном центре, а потом и у нас в мотоманевренной группе, доставив всем нам, накануне операции, истинную радость и блаженство от увиденного, и прочувствованного.
Со своей кинопередвижкой Вячеслав Некрасов, порой без всякого сопровождения, неоднократно выезжал в самые отдаленные кишлаки, где демонстрировались советские, афганские, индийские, и другие фильмы, которые население воспринимало с большим интересом. И что самое интересное, ни советника, ни экипаж этой боевой идеологической машины никто не трогал. Мало того, когда в каком-то отдаленном кишлаке, контролируемом местными боевиками, заказывали кинопередвижку, полевым командирам выдвигалось встречное условие — прекращение всяких боевых действий и обеспечение безопасности населения. Многие, ради того, чтобы увидеть невиданное, на это соглашались.
Глава XXIII
28 марта — 2 апреля 1983 года. Туркменская ССР. Город Чаршанга.
Несмотря на раннее утро, весь личный состав мотоманевренной группы высыпал из землянок, чтобы проводить нас на операцию. Перед посадкой в вертолеты подполковник Нестеров выступил с небольшой, но пламенной речью, напомнив еще раз, что всех нас с нетерпением ждут дома.
Сделав несколько кругов над Меймене, винтокрылые машины взяли курс на север. Под нами, куда не кинь взгляд, горы да крутобокие холмы, склоны которых пестрят сгорбившимися спинами дехкан из близлежащих полуразрушенных кишлаков. Весенняя полевая страда в отличие от страды военной, более привычна селянам и потому забыв все страхи люди, то и дело бросая взгляды на пролетающие мимо боевые машины, продолжают заниматься своим древним и самым почетным — хлеборобским ремеслом.
До Чаршанги — места сосредоточения войск участвующих в операции возмездия долетели без приключений.
Чаршанга это небольшой туркменский город, раскинувшийся на плоской как стол равнине недалеко от афганской границы.
Наше подразделение расположились на территории пограничной комендатуры, в палатках. Пока бойцы наши обустраивались на новом месте, мы с майором Хорьковым направились в штаб погранкомендатуры, за указаниями.
Полковник, один из руководителей операции, довел до нас обстановку, существующую на сопредельной афганской территории.
В заключении он сказал, что операция идет уже полным ходом, и что нам отводится лишь роль резерва.
— Быть в тридцатиминутной готовности к посадке на вертолеты, — заключил постановку задачи наш новый начальник.
