— А как скоро мы можем понадобиться? — спросил я.
— Пока все идет по плану. А через два-три дня — видно будет. Так что ждите команды.
Откровенно говоря, у нас с майором Хорьковым особого желания участвовать в операции не было, только тоскливая участь надолго засесть в этой провинциальной азиатской дыре понуждала к рвению, с которым мы взялись за подготовку личного состава к предстоящим, в этом мы нисколько не сомневались, боям.
Небольшой, но уже неоднократно выручавший нас опыт подсказывал, что группу, скорее всего, будут использовать в качестве затычки в местах прорыва боевиков или в засаде. Поэтому необходимо было, в первую очередь, выбить у начальства побольше боеприпасов и найти пригодный для земляных работ, шанцевый инструмент. В поисках тыловиков мы обошли всю комендатуру, но безрезультатно. Как это уже давно повелось, за редким исключением, они чаще всего появлялись в около военной полосе только при «раздаче пирога», то бишь подарков и наград. Но как говорится, нет худа без добра. В одном из темных коридоров погранкомендатуры я встретил своего однокурсника по Алма-Атинскому пограничному училищу — капитана Сергея Юдина. За семь лет со дня выпуска он мало чем изменился, похудел, правда, загорел тем самым афганским загаром, по которому местные в Союзе всегда отличали нас от остальных военных. Выгоревший камуфляж и выдавшая виды кепи, дополняли его бравый вид. После первых объятий и приветствий мы разговорились, вспомнили однокурсников, друзей.
Он только, что прибыл из очередной операции с той стороны и спешил на доклад к начальству. Договорившись встретиться вечером, мы разошлись.
О десантно-штурмовой группе (ДШГ), которой командовал капитан Юдин я слышал уже не раз. На двух или трех совместных операциях его заставы перекрывали труднодоступные перевалы, отрезая боевикам путь в горы. Помню, что в конце одной из таких операций, вопреки утверждению синоптиков, над горами низко нависли тучи, окутав собой позиции ДШГ. Вертолеты, естественно, не смогли снять с перевала десант, и Сергею пришлось организовывать круговую оборону.
В течение нескольких дней отбивалась группа от назойливых боевиков, огнем и гранатами, отбрасывая их на исходные рубежи. Израненные, изголодавшиеся бойцы, видя уверенность и стойкость командира, своих позиций не покидали. Уже когда почти полностью иссякли боеприпасы, немного распогодилось и ДШГ удалось с перевала снять.
И это, я знаю, далеко не единственная неординарная ситуация в боевой биографии Сергея Юдина из которой он всегда выходил с честью.
В сумерках, пробираясь через стан десантников к палатке капитана Юдина я, то и дело задерживался у огонька, беседовал с солдатами, и слышал о нем лишь слова искреннего уважения и любви.
— Если бы не он, многих из нас бы уже давно не было в живых, — подытожил мнения сослуживцев среднего роста, крепенький боец с ярко-красным румянцем во все лицо.
За разговорами, да воспоминаниями засиделись мы с Сергеем допоздна. Помянули Аркашу Волкова. В нашей памяти он навсегда останется прежним, худеньким, задумчивым подростком, прекрасной души человеком, с которым мы вместе хлебали соленые щи курсантской науки.
Уже прощаясь, я поведал Сергею, о своих проблемах и он, не задумываясь, распорядился выдать на нашу группу весь, имеющийся у него резерв боеприпасов, лопат и спальников. И вовремя. На следующий день поступил приказ выбросить нас на направление вероятного движения отходящих из района операции боевиков, в засаду.
И вот мы в воздухе. Сделав два круга над Чаршангой, вертолеты резко пошли вверх. На равнине только одна защита от ДШК — высота не менее трех-четырех тысяч метров. В иллюминаторе, на смену однообразному степному ландшафту, пришли скалистые, безжизненные предгорья «Крыши мира» — ПАМИРА. Нам предстояло преодолеть высокогорный перевал, самое опасное на нашем маршруте место. Эту новость нам весело сообщил молоденький штурман еще перед посадкой в вертолет. Хотел видно показать, что парень он бывалый и не такое в жизни видал, и что с кем, с кем, а с ним мы не пропадем. Я спокойно созерцал горные пики, когда вертолет, дребезжа всеми своими заклепками, накренился и резко пошел вниз. Ощущение такое, словно машина вот-вот развалится на части, и мы все окажемся в свободном полете. Но нет, вертушка вдруг замерла на месте, выровнялась и спокойно заскользила прежним курсом.
Обстановку разъяснил уже знакомый штурман, который тяжело вывалившись из кабины, оттирая обильно льющийся на глаза пот, заикаясь сказал:
— Т-т-так, ч-ч-то, р-р-ребята… В-в-в р-р-рубашке р-родились! Ч-ч-чуть н-на Д-ДШК н-не н-н- нарвались…
Запоздало взглянув вниз я успел заметить лишь дым от нурсов выпущенных вертолетом сопровождения по засаде боевиков. И это ведь только начало операции. Что же тогда ждет нас дальше?
Вертушки начали снижаться за несколько десятков километров от места десантирования. Внизу вместо гор, насколько охватывал взгляд, простиралась равнина. Показались кишлаки, по куполообразными крышами которых можно было без труда определить, что селения эти туркменские. В какой-то мере этакое соседство особой тревоги не вызывало. С туркменскими старейшинами мы всегда находили общий язык и с их отрядами самообороны как правило в боевые стычки не вступали.
— Идем на посадку, — выглянув из кабины, сказал штурман.
Обработав НУРСами поляну пустынной, в это время, шоссейной дороги, несколько вертолетов приземлилась, а один продолжал кружить на небольшой высоте, обеспечивая высадку десанта.
Вертолетов и след простыл, когда мы разобрались, что выбросили нас километрах в пятнадцати от намеченных командованием позиций.
На всякий случай выслали во все стороны дозоры. Слава Богу, противника поблизости и по маршруту движения не было. Только к сумеркам добрались мы до места засады. С ходу, даже не передохнув, все принялись за рытье окопов. До темноты необходимо было хотя бы зачать круговую оборону и подготовить КП (командный пункт). БСЛ (большие саперные лопаты), которыми снабдил нас Сережа Юдин, очень помогли, ускорив работу почти вдвое. К ночи по периметру обороны были вырыты окопы, между ними ходы сообщения. В полном объеме был отрыт и оборудован командный пункт (КП). После импровизированного позднего ужина и короткого отдыха майор Хорьков поставили каждому бойцу конкретную задачу, определил сигналы связи и взаимодействия.
С этого момента началось наше сидение в засаде.
Первая половина ночи прошла спокойно, если не считать, что кто-то дважды пытался проверить нашу выдержку, обстреливая позиции с дальнего расстояния. Несмотря на все наши предосторожности боевики видимо что-то заподозрили. Командир еще раз напомнил всем, что без его команды огня не открывать.
Постреляв в белый свет как в копеечку, и видя, что на обстрел никто не реагирует, душманы огонь прекратили, но идти по лощине, которую мы перекрыли, не решились.
Безрезультатно прождав боевиков до двух часов ночи, майор Хорьков распорядился выставить необходимое количество дозорных, остальным разрешил отдыхать. С гор потянуло ледниковой прохладой и спальники как никогда оказались кстати. Оставив за старшего одного из молодых, еще необстрелянных офицеров мы с командиром решили немного вздремнуть, но не тут-то было. Не прошло и часа, как сквозь сон я услышал разрывы снарядов.
— Ну, — думаю, — явно «духи» из минометов шпарят. А снаряды все ближе и ближе. Вот тогда-то я впервые и взмолился Богу. Шепчу «Боже спаси и сохрани», а сам майора за плечо трясу. Предпринимать что-то надо. Хорьков проснулся, ошарашено огляделся кругом и вдруг ни с того, ни с чего матом на кого-то. Глянул я на бруствер КП, а там старлей спокойно сидит, и сигаретку покуривает. Это командир его материт. Тот что-то испуганно бормочет в оправдание. Мол, ему показалось, что кто-то к позициям крадется, вот он и решил гранатой проверить. Дозорные то — ли спросонья, то — ли с испугу последовали его примеру и вот результат. После такого происшествия у нас всех сон как рукой сняло. До утра больше никто так и не заснул. На этом наша неудавшаяся операция и закончилась.
Закончилось на этом и моя афганская эпопея.
Глава XXIV
