Малиновки в добротном, с заасфальтированными улицами, селе Выселки. Школа находилась почти в центре. Аркадий уже приметил ее, когда ожидал автобус, направляясь в райцентр.
Что же будем начинать новую жизнь, — думал он, возвращаясь домой. Сельцо Малиновка, раскинулось на берегу реки, и насчитывало хат пятьдесят. Жили здесь в основном старики, из тех, кто не захотел переезжать на центральную усадьбу, в многоэтажные коттеджи. Эта особенность, в отличие от Выселок, вносила в жизнь селения чисто сельский колорит. Сельцо состояло, в основном, из еще крепких хат — пятистенок, выбеленных до ослепительной белизны и разукрашенных по дверям и окнам самыми вычурными цветами и узорами. Конечно, от Гоголевских хуторов и сел здесь осталось очень мало, но все же Малиновка была по-своему привлекательной, милой украинской деревенькой.
— И никуда я отсюда переезжать не буду, подумал Аркадий, шагая по узенькой улочке к уже обжитому его небольшой семьей, дому. Старушки коротающие время у своих завалинок чопорно отвечали на его приветствие приглашая в гости на кружку молока.
Заскрипев отворилась калитка и навстречу ему во все лопатки вылетел сын.
— Пап, а мы пойдем сегодня на рыбалку, ты же мне обещал, — еще издалека закричал он и с разгону сиганув ему на грудь.
— Давай завтра, спозаранку, предложил отец ставя сына на землю, — Сегодня уже поздно, утренний клев прозевали.
— Только ты пораньше меня разбуди, чтобы я успел червей накопать.
— Ладно, ладно. Друзей себе нашел?
— Да к соседям внуки из города приехали, так мы договорились в лес за орехами идти. Скажи маме, а то она меня не отпустит.
— Ладно, беги, — хлопнул его по мягкому месту отец, и сын стремглав помчался к соседской хате.
Неплохой дом достался им. Видно прежние хозяева бережливыми людьми были. Комнаты чисто выбелены, печь отремонтирована, даже поленница дров осталась.
Лена сидела за рукоделием. Под стрекот машинки он неслышно подошел к ней и в мгновение запечатал поцелуем рот. Она сначала перепугалась, но поняв, что это муж, начала шутливо отбивается.
— Почти, что пенсионер, а туда же, — сказала она, сквозь смех, освободившись от его крепких объятий.
— А это что такое, — показал он на крохотные одежки, разбросанные по столу. Ты что в детство вдарилась, куклы играть собралась?
— Глупый ты муженек, сам говорил что полна горница детей будет, а теперь глупые вопросы задаешь.
— Эх — ма жена моя, какие наши годы, раз сказал, значит все это сбудется, — от избытков чувств муж отбил несколько тактов чечетки, даже хотел сделать стойку на руках, но передумал, давно не тренировался.
Отставной капитан шел на свой первый свой школьный урок, волнуясь как мальчишка. Сегодня впервые за много лет он надел свою офицерскую форму, затянулся в скрипучую портупею, до блеска надраил сапоги. Отвык от этого и потому чувствовал себя в форме неуютно. Когда вместе с директором школы подходил к двери десятого класса подумал, что уж чего-чего, а вопросов к нему у школьников будет больше чем достаточно. Но ошибся.
Сообщение директора о новом военруке класс встретил внешне равнодушно.
Вопрос был один — на долго ли в школу.
— Хочу здесь жить долго и работать не меньше, — просто без пафоса сказал он. Ответ ребятам понравился. В глазах у многих он заметил интерес.
Но что-то сдерживало школьников. Они молча ждали, когда он начнет урок. Директор вышел, и, словно по мановению волшебной палочки класс преобразился. Вопросы посыпались словно из рога изобилия, самые разные, но на каждый военрук находил свой единственный ответ.
— Сработаемся, — просто но дружески сказал он ребятам в конце урока.
Так началась его новая жизнь и хлопотливая работа.
Через год отец и сын уже вместе ходили в школу, отец в старшие классы, сын в первый.
Однажды Аркадий зашел за Сашкой в кабинет учителя рисования чудного старичка, которого и взрослые и дети называли почему-то Калинычем, может быть потому, что своим невысоким ростом, худощавой фигурой, за бородкой клинышком чем-то напоминая Всесоюзного старосту, а может быть и по другой причине, кто его знает. Там сын дожидался пока он закончит занятие со старшеклассниками. От нечего делать Сашка лепил что-то из пластилина, напевая себе под нос бравурную мелодию. Рядом с ним сидел Калиныч и тоже что-то лепил. Подойдя поближе Аркадий увидел, что те ваяют солдатиков.
— Что опять войну затеваешь? — шутливо начал отец, обращаясь к сыну.
— А что, молодой человек, — отозвался Калиныч, — присоединяйтесь к нам.
— Хорошо, если хотите я слеплю вам генерала с большими усами, он обмакнул руки в чашку с водой, размял комок пластилина и начал усердно лепить. Долго пришлось попотеть прежде чем из безобразного комка показались сначала треуголка, потом голова с длиннющими усами, которые пришлось подпереть спичками, затем крепкий и ладный торс, который опирался на широко расставленные ноги в ботфортах.
Старичок мельком взглянув на пластилинового генерала продолжая свою работу. Из под его рук выходили разнокалиберные солдатики которых он ставил перед собой строго по ранжиру. Затем не закончив лепку он зачем-то полез в карман, вытащил оттуда очки и настольную лампу, начал внимательно осматривать фигурку созданную руками военрука. Осматривал он ее долго заходя то справа, то слева, зачем-то с помощью циркуля замерил высоту и ширину фигурки, отдельных частей тела. Потом отойдя от пластилинового генерала на несколько шагов он как-бы между прочим заметил.
— Да-а-а, молодой человек, вы талантливы. Вам необходимо попробовать себя в скульптуре.
— Поздно уже мне дерзать, если бы об этом лет двадцать назад сказали, то может быть и вышло что- нибудь.
— Что вы, что вы, — замахал руками старый учитель, — Вот посмотрите он трясущейся рукой отдернул в сторону занавеску на одной из пристенных полок и перед глазами отца и сына предстали несколько довольно-таки искусно вылепленных бюстов. Детская головка, несколько человеческих фигурок. Калиныч доставал с полки свои сокровища и не замечая, что давит свое пластилиновое войско, ставил на стол.
— Вот это все плод моей жизни. Когда-то давно меня считали неплохим скульптором, даже выставляли некоторые работы, но все это не стоит одного вашего пластилинового генерала.
Пораженные таким поворотом дел отец и сын пялили удивленные глаза на творение старика и сравнивая их с генералом недоуменно пожимали плечами.
— Вам не хватает только немного техники лепки, да материала скульптору более достойного. Я буду счастлив предложить вам в этом свою помощь.
Первой его работой, о которой много потом писали и говорили в среде художников была скульптура «Мать», выполненная в полный рост. Хотя и лепил он скульптуру с жены, когда та укачивала недавно родившегося третьего сына, получилась вроде бы и Лена с ее мягким спокойными чертами лица, взбитыми лебедиными бровями и небольшим носиком и в то же время не она.
— Наверное, когда ты ее лепил то смотрел на меня, а видел другую женщину, — ревнива выговорила Лена новоявленному скульптору. Потом мило улыбнулась и поцеловав в лоб как несмышленыша добавила. — Какой ты у нас все-таки искусник, честно говоря, я не верила в твою лепку до тех пор, пока в газете не прочитала да по телевизору твою работу не увидела.
Так работали бы и жили они счастливо и без забот, если бы однажды селяне не выбрали Аркадия депутатом в районный совет. Обещал тогда он что, что заботы избирателей будут его заботами.
А от своих слов он отказываться не привык.
Решил однажды по собственной инициативе рейд провести. Собрал вокруг себя более или менее ответственных депутатов и пошли они по хатам инвалидов и ветеранов войны, «афганцев», по семьям погибших солдат. И что больше всего поразило его во время этих хождений в народ, то это полное
