ложи Русского Востока».
– Оперативно работает, – поразилась Васька.
– «Случай свел нас»... Он нас выследил, лживый заговорщик, – прошипела я.
Телефон заиграл что-то глубоко мрачное из Бетховена – значит, звонили с «Северск ТВ». Тьфу, сейчас беседа затянется как минимум минут на двадцать, и ничего конструктивного сказано не будет.
Я обреченно взяла трубку.
Потом все случилось стремительно. Пока я бормотала в телефонную трубку междометия в произвольном порядке: «Мммм-ну конечно-ммм-да что вы-ммм-разумеется, учитываем», – Васька торопливо позвонила в Москву Славке и выпросила у него удостоверения внештатных корреспондентов от его еженедельника. И объявила об этом Меченосцеву в изысканном средневековом духе.
Когда мне удалось отключиться от вязкого диалога с «Северск ТВ», она смотрела на меня горящими от азарта глазами, в которых, надо сказать, все- таки прослеживалось некоторое сомнение.
– Он предлагает нам встретиться завтра в восемь вечера на станции метро Боровицкая.
Я задумалась.
– Это авантюра.
– Да! – радостно закивала Василиса, так что локоны хаотически взлетели.
– А... когда мы будем работать?!
– Мы так давно не были в приличных магазинах. И в хороших парикмахерских!
– Мы ведь только туда и обратно...
– Очень быстро раскроем масонский заговор и сразу вернемся! Как ты думаешь, Гарик нас не убьет?
– Если заметит наше отсутствие – убьет. Нужно успевать, пока он чувствует себя виноватым за сегодняшнее.
Пока Василиса набивала Меченосцеву письмо с деталями предстоящей встречи, я быстренько забронировала два билета на завтрашний рейс до Москвы в аэропорту Северска.
– Боровицкая... ты хоть помнишь, на какой это ветке?
– Понятия не имею, кажется, где-то в центре, – безмятежно отозвалась Василиса.
– Ты уверена, что он придет? И что он не сексуальный маньяк?
– Вот и посмотрим, насколько он сексуален...
Таинственный масонский секретарь обретал телесность: он написал нам номер своего мобильника и сообщил, что мы легко узнаем его по брелку в виде двух перьев и чернильницы.
– Наверняка это тайный масонский знак, – шепнула Васька, вся находясь под обаянием теории заговоров.
Я уточнила:
– Перья?
Мы без тени сомнения отстучали в ответ Меченосцеву, что нас он тоже узнает – мы девушки яркие.
– Может, Курочкину позвонить?
– Ага... И как ты ему объяснишь причины визита в Москву?
– Мало ли причин у приличной девушки слетать в Москву! Сходить в японский ресторан. Купить новую осеннюю курточку. Посетить, в конце концов, конференцию по избирательным технологиям!.. Хорошо, ты права: Курочкину звонить не стоит.
Кажется, это была одна из самых насыщенных ночей в моей жизни. Кроме ночей в день голосования, но это отдельная история... И кроме того случая, когда мы с Васькой попали на футбольный матч, оттуда поехали в сауну в компании Славкиных друзей, его жена Маша поскользнулась и поранила руку, ее пришлось везти в больницу, под шумок все перезнакомились и после больницы поехали в казино, но играли там почему-то в «бутылочку», а я отравилась текилой. Может, и не текилой – там было много спиртного. И кроме, конечно, того случая, когда после выборов кандидат снял целый санаторий в Ялте, и мы заблудились там, а Митя очнулся утром в Днепропетровске.
Но я отвлеклась. В общем, это была безумная ночь – мы с Васькой давно так не работали. Мы успели написать несколько аналитических материалов, досочинять все поздравления с первым сентября и переделать еще кучу работы. За сутки нашего отсутствия ничего не должно было рухнуть. Но ведь это – выборы. А выборы опровергают все теории вероятности.
Когда в комнате замаячил смутный и похмельный осенний рассвет, Васька снова принялась шерстить сайты о масонах.
– Если у нас будет масонская символика, может, он примет нас за посвященных? – бормотала она. – Циркуль купим? Или угольник?
– Может, нам и фартуки надеть?
– А что, в московском метро никто не удивится. Фартуки и фартуки.
– Ни за что не надену. Почитай, какие там еще символы...
– Перчатки. Белые. Хорошо-хорошо, не смотри на меня так. Череп с костями... ну, это еще хуже... роза и крест.
– Какой крест?
– Сейчас поищу картинку. Хотя где мы возьмем крест, вот роза – другое дело. А, может, серп и молот? Я просто схожу с ума от недосыпа, друг... Пентаграмма? Нет, чересчур сложно. Так, зачитываю: открытая книга, два ключа, коса и песочные часы, рог изобилия. Записала?
– Запомнила. Ладно, едем в офис – и в аэропорт.
Мы привычно запихали в сумки зубные щетки, кремы, духи и расчески. И трусики. Подумав, Васька положила блеск для губ и бритву – для торжественного случая. Все. Этим нехитрым набором женщина может обходиться пару дней. Девушек от политконсалтинга легко узнать в быту – они всегда покупают зубную пасту, духи, кремы и ноутбуки миниатюрных размеров, а сумки, наоборот, величиной с крупного кота, чтобы все влезло.
Выбирать наряд было некогда, я вытащила последние чистые штаны – болотного цвета, с десятком карманов и к тому же великоватые. Подходящей к ним кофты не нашлось, пришлось надеть неподходящую, зато густого красного цвета и с глубоким декольте. Васька уже сидела в машине в невесомой кружевной кофточке и мелко тряслась от холода.
– Вета, – заявила она, – наконец-то у тебя есть секретное задание. Сейчас завезешь нас в офис, а через три часа нас с Дашкой нужно отвезти в аэропорт. И никому ничего не говорить. Ни звука. И еще... Не одолжишь до завтра курточку?
Виолетта торопливо закивала. Курточка была розовой в крупный черный горошек. Я икнула.
В офисе Гарик в глубокой задумчивости листал толстенную папку свежих исследований, полученных от социологической службы. Митя и Капышинский играли в дартс. Рабочий процесс кипел.
– Девочки, почему у вас такой вид, как будто вы с мотоцикла упали? – пораженно спросил Капышинский, не вынимая изо рта трубку.
– Капельку поработали ночью, – уклончиво пробормотала Василиса, пытаясь одной рукой снять мокрую куртку в горошек, а другой расчесаться.
– Пташки божьи! Трудовые пчелки! – возопил Гарик. – Посмотрите, наши девочки работают ночами, и это в то время, когда Москва не может согласовать элементарного графика выхода телероликов! Неделю! То есть – неделю из графика кампании можно смело вычеркивать. Мы тут пашем, как бобры, а московский штаб по две недели утверждает элементарный буклет и еще тащит нам свою многотомную социологию, где нет ни слова правды!
Мы насторожились.
Гарик был известен виртуозным талантом согласовывать проекты любой сложности, не говоря уже об «элементарных буклетах», в течение часа. Он гениально мимикрировал под бюрократов и произносил на их языке таинственные заклинания, помогающие избежать сбора подписей, резолюций и многодневного обсуждения под девизом «как бы чего не вышло».
Пустишь дело на самотек – и чиновники с неизбежностью приходят к мысли, что лучше вообще не допускать никаких листовок, роликов, никаких сомнительных технологий (а на выборах все технологии сомнительные – от сбора подписей до акта волеизъявления) и, кстати, вообще никаких выборов. Политика, говорят они, слишком серьезное дело, чтобы играть в нее с непредсказуемым финалом.
Если вы не чиновник, вы никогда не поймете этого аргумента. Если вы чиновник, то он ясен вам без комментариев.
Не каждый вынесет пресс бюрократического здания. Гарик тоже порой сдавался. Тогда кампания шла вразнос. Выглядело это примерно так: сегодня согласовывали предвыборный плакат, через три дня получали все нужные резолюции, но выяснялось, что нет шофера – отвезти файл в типографию. Наутро принимали решение печатать плакат в другой типографии, но шофера все не было, и решение пересматривали на вечернем совещании. И, наконец, после всех перипетий кто-нибудь случайно стирал файл в компьютере, так что его все равно приходилось рисовать заново. Или вообще не рисовать.
Один плюс – творческим работникам такой подход предоставляет массу свободного времени. Пока идут согласования и вносятся поправки (например, заменить пейзаж на внутренней страничке буклета, а вот здесь вместо «но» написать «однако»), дизайнеры, копирайтеры и политтехнологи пилят ногти, загорают, катаются на мотоциклах, толпами бродят по саунам, ресторанам и ночным клубам. Их легко узнать: во-первых, они всегда шумно ругают город и сервис, во-вторых, расплачиваясь, вытягивают купюры из пачки, перетянутой резиночкой.
Мысли о работе выветриваются из голов политконсультантов очень легко. И вот уже кто-то приползает в штаб на четвереньках и ближе к вечеру, с предательскими следами загара или ворохом покупок. Кто-то неделями не появляется в штабе, но ходят слухи, что его позавчера видели на дискотеке. На моменты совещаний все выпадают в реальность и обнаруживают в ней порой удивительные вещи.
Свежие лица в штабе, которых неизвестно кто берет на работу и которые заняты чем-то вовсе непонятным. Однажды в Нижнем Новгороде мы обнаружили человека, с серьезнейшим видом разбирающего ксерокс. Отлично работающий ксерокс.
Кроме того, в штабе можно обнаружить братишку или друга детства кандидата, окончившего какой-нибудь арбузолитейный техникум и всегда мечтавшего попробовать себя в выборах.
Историка, рассуждающего об исторической значимости нашего кандидата для России и постсоветского пространства.
Уборщицу, которая учит агитаторов агитировать.
Когда все
