Начальник порта предлагал вывести теплоход из гавани. Но мичман решительно отказался от такого варианта: якорь может удариться о борт, и тогда взрыв неминуем.
Подель и Чеботарев взялись стропить мину. Одно неточное движение могло привести к печальному концу. Поэтому от минеров требовались осторожность и большое мужество.
Когда мина была остроплена, Чеботарев отошел на шлюпке к водолазному боту, а Подель поднялся на палубу теплохода. Боцман включил брашпиль. Якорь потихоньку стал опускаться в воду.
Мучительно медленно тянулось время. Тихо, пустынно вокруг, только крикливые чайки вьются над водной гладью. Спокойно лицо мичмана, но напряжена до предела каждая жилка, крупные капли пота усыпали лоб...
Прошло уже более получаса. Наконец мина повисла на понтоне. Тихо заработали винты за кормой водолазного катера, трос натянулся.
— Пошел, пошел! — радостно крикнул начальник порта, наблюдавший в бинокль за действиями минеров и увидевший, что понтон сдвинулся с места.
Снова томительное ожидание. Но вот отдаленное эхо взрыва известило о том, что фашистская мина уничтожена.
Теплоход готов к отплытию. Капитан сердечно пожимает руку Поделю и говорит:
— Завидное у вас мужество. Ведь мина боевая, но почему она не взорвалась раньше, под воздействием магнитного поля корабля?
Подель объяснил капитану, что система замыкателя была выведена из строя, вероятно, взрывами глубинных бомб. Инерционный взрыватель не сработал потому, что якорь выбирался медленно, резких толчков не было. Для взрыва же достаточно было одного чувствительного удара о корпус мины...
А в другой раз мину обнаружили в ковше землечерпалки.
Подрагивая корпусом, землечерпалка «Октябрь» неутомимо углубляла дно. Но вот, заскрежетав, машина остановилась. «В чем дело? — забеспокоился багермейстер. Навстречу ему бежал вахтенный.
— Что случилось?
Матрос перевел дух, показал рукой на корму:
— Там... Там...
— Что там? — переспросил багермейстер.
— Там в ковше мина.
— Мина? Может, показалось?
— Нет, мина, — ответил матрос.
Действительно, в ковше стояла почти вертикально прижатая к раме донная немецкая мина. Сжатие было настолько сильным, что корпус мины лопнул.
Смертельная опасность угрожала и землечерпалке, и ее экипажу. Полетела тревожная радиограмма к минерам. К месту происшествия срочно отправилась группа специалистов во главе с Павлом Петровичем Жеребко.
И вот минеры осматривают опасную находку. Мина заилена. А тут еще дождь начал моросить. Работать очень неудобно. Но все это не так уж страшно. Не давало покоя другое: когда Жеребко приложил к корпусу мины ухо, он услышал еле уловимое тиканье часового механизма. Значит, каждую минуту может произойти взрыв!
Да, положение незавидное. Даже такой смелый и мужественный человек, как Павел Петрович, почувствовал в сердце холодок.
На какой срок установлены часы? Для минера это было загадкой. Известно другое — нельзя терять даром времени, нужно как можно скорее добраться до прибора срочности и остановить его.
Горловину освободили от ила. Начали отворачивать нажимное кольцо, но оно словно прикипело и не поддавалось. А часы в мине все тикают и тикают.
Павел Петрович склонился над миной. С новой силой нажимает на ключ. Тот срывается, выскальзывает из гнезд нажимного кольца.
Еще одно усилие — и нажимное кольцо горловины медленно сдвинулось с места.
Минер снял кольцо, вынул гидростат и с силой рванул проводники. Их было шесть. Не до того, чтобы разобраться, какой куда идет: время поджимало.
Только сейчас Жеребко почувствовал большую усталость. Павел Петрович подозвал старшину Климова:
— Продолжайте разоружение, — А сам присел на мокрую от дождя палубу.
Старшина осторожно вынул запальный стакан. Мина была обезврежена. Ее уложили на плотик, отбуксировали в безопасное место и там подорвали.
...Багермейстер склонился над вахтенным журналом и записал: «...Мина обезврежена и извлечена из ковша землечерпалки». Разве такие слова ему хотелось записать! Но документ есть документ. Зато в сердце старого моряка навсегда осталось чувство благодарности отважным флотским минерам.
Да, у минеров флота и после войны было много работы. Не раз приходилось заниматься минами, обнаруженными в самых необычных местах. И не только в будни, но и в праздники.
Характерен в этом отношении ноябрь 1956 года, когда мне пришлось дважды отправляться в Николаев, а потом остаться там на небольшой срок.
Однажды пришел я после праздничного парада домой. Вдруг появляется рассыльный и вручает записку дежурного штаба флота.
— Приказано явиться в штаб флота, — говорю жене. — Наверное, придется заступить дежурным.
Но я ошибся. В штабе приказали срочно отправиться в Николаев. Там обнаружена мина, из-за которой приостановлены работы в порту.
Утром 8 ноября был в Николаеве. Явился к капитану порта. Он сообщил, что вчера днем ковшом землечерпалки «Советская Грузия» поднята с грунта донная мина. С офицером минной специальности из штаба флота капитан-лейтенантом Свиридовым отправились в порт. День праздничный, поэтому там кроме охраны никого не было. Метрах в тридцати от причала, на котором громоздился элеватор, стояла землечерпалка. В одном из ее ковшов торчала мина. Сразу определил — немецкая, магнитная.
На землечерпалку перебрался на шлюпке. С палубы увидел, что мина зажата между стенкой ковша и коромыслом подъемника рамы.
— Ну что ж, — сказал я, — дело ясное. Надо обезвреживать.
— К горловине первичного детонатора трудно подобраться, — заметил Свиридов. — Как бы ее развернуть?
— Трудно, — ответил я. — Для этого потребуется опустить раму с ковшом в воду. А мину лучше не трогать. Магнитное поле землечерпалки может вызвать взрыв.
Пришлось разоружать мину в том положении, в каком она находилась. Вдвоем в ковше было тесно, и Свиридов находился в шлюпке.
Погода была плохая: моросил мелкий дождь, с моря дул довольно свежий ветер. Стало холодно, а отогреться негде да и некогда. Мина стояла в ковше, заполненном илом, вертикально, с небольшим наклоном. Работать очень неудобно, и я с трудом отдал крышку запального стакана. Еще сложнее было извлечь сам запальный стакан.
Наконец мина обезврежена. Ее можно развернуть, чтобы добраться до прибора срочности. Но вдвоем это сделать не под силу. Поднялись на палубу землечерпалки, и Свиридов отправился на берег, чтобы разыскать кого-нибудь из членов команды, который бы опустил раму с ковшом.
Я тем временем прошелся по судну. И тут обнаружил, что на камбузе кто-то есть. Открыл дверь и увидел повариху. Ни о чем не подозревая, она спокойно готовила обед.
— Не могу же я оставить людей без обеда в праздничный день, — отмахнулась повариха, когда я сказал, что на судне находиться опасно.
Мина была обезврежена, и я не настаивал, чтобы женщина покинула судно.
Вскоре вернулся Свиридов. Члены команды землечерпалки начали перебираться на судно. Я отправил
