— Брат рассказывал, что после него все в Зоне меняется, — сказала Ксанта.
Она внимательно наблюдала за проводниками и заметила, как оба встрепенулись. Ну, еще бы! Впервые вспомнила Костика сама, без долгих расспросов и захода издалека на нужную тему. Если не прерывать, глядишь, и расскажет что-нибудь полезное…
На их интерес Ксанта и рассчитывала.
— Не все, но многое, — сказал Москит. — Новые ловушки, новые аномалии, да и зверья добавится… Но основные точки, конечно, останутся на месте. Станция никуда не денется, если тебя это волнует.
— А люди меняются? Если выброс так корежит Зону, то что происходит с людьми?
— С теми, кто успел спрятаться, как мы, — ничего. А если выброс застигнет на поверхности… — Он щелкнул пальцами. — Тем не повезло. Никто еще не выжил.
— Прямо так и ничего? А если сталкер пережил сто выбросов? Двести? Если он в Зоне два, три, пять лет? Что с ним может случиться?
Ведущий хмыкнул:
— A-а, вон ты о чем. Наслушалась баек про Клеймо Зоны?
— Хочешь сказать, это все выдумки? А вот Костя так не считал. Он сто раз мне рассказывал, насколько непростой становится жизнь сталкера вне Периметра. О том, как вам тяжело вернуться к нормальной жизни, как смотрят на вас обыватели. Как угрожают, преследуют и даже пытаются убить, считая ходячими радиоактивными могильниками и чуть ли не исчадиями ада. А Клеймо…
— Да нет никакого Клейма! Все это дешевые байки для салаг и журналистов! — Москит хлопнул ладонью по колену. — При чем тут обывательские страхи?
— Нету? Правда? А то, что вы пару часов назад синхронно почуяли выброс, — это как? А чувствительность к аномалиям? Сколько уже раз вы оба нам говорили: нутром, мол, чую, что-то здесь не так, — хотя детектор ничего не показывал?
— Ну и что? Обычное чутье. Любой охотник с опытом может похвастать тем же самым. Он настолько изучил все повадки зверья, что многое понимает подсознанием, интуицией, инстинктом. Так и мы…
— И что, помогают ему лесные повадки в обычной жизни? Вы здесь тоже крутые парни, чингачгуки и рэмбо, а там, за Периметром, превращаетесь в больных, измученных калек. И каждый новый день начинается с привычного вопроса: что еще выкинет изжеванное Зоной тело? На что среагирует? На полнолуние? Калибровку антенны сотовой связи по соседству? Магнитную бурю?..
Москит угрюмо промолчал, и Ксанта поняла, что удачно ткнула в больное место.
Вместо ведущего добродушно ответил Скай:
— А из наших никто далеко от Периметра не уходит. Потоптал Зону, поднял немного на карман, пропил в Чернобыле-4 — вот и вся история. Потому комендатура особо и не стремится чистить город. Мортенсен прекрасно понимает, сколько отмороженных бродяг хлынет в Киев, Харьков, Москву, а то и в Европу швыряться деньгами. И чем это кончится.
— Это в любом случае ничем хорошим не кончится. Ваш легендарный герой, Дима Шухов, почему в конце концов на Зоне прописался? Потому, что где бы он ни поселился, через месяц-другой соседи узнавали всю правду о его дочке, да и о нем самом тоже. И всеми возможными способами его выживали. Если не получалось — поджигали квартиру. А если и это не помогало, темной ночью вламывались в дом с факелами, вилами и резинострелом. Дочку Шухова отравили. Тогда он и поклялся вынести из Зоны всю гадость, какая там есть, чтобы те, кто сидит снаружи, досыта нажрались радиоактивного дерьма и стали такими же, как он. Два месяца Рэд таскал за Периметр всякую запретную пакость, пока его не поймали свои же и не замуровали в Саркофаг. Вот так. Тот же Доктор, вторая ваша беспорочная легенда — он и замуровал.
Скай попытался что-то возразить, но она не дала ему рта раскрыть:
— Накрепко! Раствор, говорят, хороший был. Строители Саркофага оставили, он тридцать лет так и простоял свеженьким. Будто ждал.
— Слушай, подруга, — угрожающе проговорил Москит, — тебе-то что за дело до наших болячек? Или ты нас со Скаем в экстры записываешь?
— Экстры хоть на заднице не сидят, многие пытаются что-то делать. А вы все, обычные сталкеры, которых большинство, предпочитаете свои болячки заливать водкой! Но это сейчас проходит, когда вам по двадцать-тридцать лет и вы еще молоды и почти здоровы. А что будет потом? Когда придет время уходить на пенсию? Ваше старичье, первые сталкеры, теперь управляют кланами. Вы думаете, вам повезет так же? Кланов на всех не напасешься. Так что придется жить в обычном городе, среди обычных людей. Кто из вас готов к такому испытанию, а?
— Да как-то не тянет пока, — флегматично проговорил Скай. — Бывал я и в Киеве, и в Москве, и в Праге. Спокойная жизнь нашему брату противопоказана, сразу хочется назад, во все это дерьмо.
— А потом тем более не потянет. Особенно после того, как законопослушные соседи узнают о вашем прошлом.
— Я не понял, нам-то ты что предлагаешь? — спросил Москит. — Штурмовать Саркофаг? Да упаси меня Черный Сталкер от такого счастья.
— Помогите моему брату, — горько сказала Ксанта. — Ему и тем людям, с которыми он работает. Пока вы считаете его сумасшедшим изгоем, пока фыркаете при одном только упоминании его имени — ничего не изменится. И Монолит останется там, где и раньше.
Москит молча смотрел в огонь. Скай жевал щепку и задумчиво смотрел на Ксанту. Ей даже стало неуютно от его взгляда.
— А кто такие экстры? — вдруг спросил Денис.
Девушка кивнула на разгоряченных спором проводников:
— Такие же вольные бродяги. Только уже не совсем люди.
— Как это?
— Зона поработала над ними и подарила им необычные способности. Видеть будущее, управлять энергией и металлом, контролировать мутантов… Или просто чувствовать аномалии, ощущать грядущую опасность, предсказывать поведение врага. Досужие журналисты прозвали такие изменения Клеймом Зоны. А Костик считал, что Зона просто конструирует людей будущего. Вот так, Дениска.
— Значит, мы со Скаем тоже экстры? Выбросы предчувствуем? — спросил Москит и угрюмо посмотрел на Ксанту. Потом неожиданно подмигнул: — Вот уж не ожидал когда-нибудь такое услышать. Тем более от тебя.
— А что во мне не так?
— Ну, как же — ученая дамочка, экспериментатор и исследователь, Зону знает, а верит всяким слухам. Прямо смешно. На что только вам гранты выделяют?
Скай шевельнулся, бросил щепку в огонь.
— Откуда вдруг у Димы Шухова дочка? — проговорил младший проводник. Кузнец не сразу понял, о чем это он, но потом сообразил: да это же он о той легенде, которую рассказала Ксанта. — Он же совсем молодой был, когда погиб.
— Не знаю насчет дочки, — буркнула девушка, — но остальное так и было.
— Да не было так, — равнодушно произнес Скай. — Чепуха какая. Откуда ты эту версию взяла? Книжку приключенческую прочитала или немцы рассказали? Доктор — лучший друг Черного Сталкера, а замуровали его ребята, которые вместе с ним шли к Монолиту. Доктор, наоборот, спасти его пытался…
— Ты-то откуда знаешь, как было, а как нет? — вскинулась Ксанта.
— Потому что Черный Сталкер мне сам однажды свою историю рассказывал, — безучастно проговорил помощник ведущего и надолго замолчал, глядя в огонь.
Глава 16
Низкий стонущий звук выброса стих только под утро. Ксанта перестала вздрагивать и просыпаться каждые пять минут и даже смогла немного подремать, пока неугомонный Москит не объявил побудку.
Желудок отказался принимать очередную порцию натовского рациона. Поэтому она отдала свой
