Советник Гривену признаваться не собирался, но что требует некоторых предупредительных мер. Если это действительно имело место, значит, Регнор ок Гир потерял рассудок. Он должен знать, что рано или поздно Высокие Крови разгромят любую, даже самую большую, армию, какую Темный Путь мог бы собрать на юге Каменной Долины.
— Итак, если вы не боитесь, что Регнор сделает из нас дураков, что же вас беспокоит? — спросил Верховный Тан.
— Я только признаю, что, кажется, силы Горин-Гира движутся проворнее, чем я — чем любой из нас — хотел бы думать, — ответил Мордайн со всем смирением, какое у него набралась. — Невелика беда. У нас все еще достаточно времени, чтобы заняться ими. Нет, мои мысли занимает Килкри-Хейг.
Мордайн верил, что в веренице его доводов достаточно правды, чтобы убедить и Гривена.
— Есть некоторые сомнения по поводу того, насколько долго даже узда ваших приказов удержит Ленора от выхода на поле. Мы не хотим, чтобы славная победа досталась ему одному. Во всяком случае, стоит ли впутывать его до того, как соберутся наши силы, а это дело может оказаться более затяжным, чем обычно. Последствия, конечно, какие-то могут быть, но больше будет… пустой породы.
— Пустой породы, — повторил Верховный Тан. — А ведь ты ненавидишь пустую породу, не так ли, Мордайн? Нуда ты не поднял бы этот вопрос, если б у тебя не было на него ответа, так что я слушаю.
— Мы напомним Ленору, что он должен ждать подхода армий других Кровей, прежде чем начинать боевые действия, мой господин. И, возможно, даже сколько-нибудь вышлем вперед, чтобы убедить его, что мы торопимся. Нескольких сотен должно хватить.
Гривен кивнул:
— Это легко сделать.
Мордайн продолжал:
— И, может быть, проявить совсем немного больше настойчивости в сборе наших главных сил? Ведь если Андуран действительно уже окружен, то от дальнейших проволочек пользы будет уже немного. С другой стороны, вид Темного Пути, который барабанит в его собственную дверь, заставит Кросана задуматься. И если он не осознает, что его наивысшие интересы лежат в поддержании вашего доброго к нему отношения, то уж никогда этого не поймет.
Гривен отвернулся и опять стал смотреть на Веймаут. Быстро наступал вечер, и город уже проваливался в сумерки. По всей столице Крови Хейг раскинулась сеть булавочных уколов света, это горожане зажигали факелы, свечи и фонари. Верховный Тан зевнул и потер лицо.
— Так и сделай, — сказал он. — Мы можем использовать тех, кого я привел обратно из земель Даргеннан-Хейга, они еще не распущены. Власть, конечно, должна двигаться вперед, но мы имеем право надеяться на немного более длительный отдых между триумфами.
Гривен рассмеялся собственной шутке, и Мордайн, удовлетворенный вечерним разговором, присоединился к нему.
Советник верхом ехал в свой дворец, сопровождаемый великолепно одетой стражей, перед которой шли два факельщика, освещавших путь и разгонявших для его проезда уличную толпу. Вечером некоторые районы города казались даже многолюднее, чем днем. Этим летом появилась мода на ночные лавки, и некоторые из них до сих пор были открыты.
Бурлящая толпа расступалась, в основном без протестов, при приближении отряда Советника. Даже тот, кто его не знал, мог по платью и эскорту понять, что едет важный человек. Для сына лесоторговца он поднялся до головокружительных высот. Но Мордайн Джеран никогда и не был похож на сына торговца. Еще мальчишкой в Тал Дире, когда Веймаут для него был еще просто названием одного из многих иностранных городов, его за это не любили ровесники. Сейчас ему представлялось, что он, наверное, рос самонадеянным ребенком: он был умнее, чем большинство, и, даже в том нежном возрасте, вполне осознавал свои способности. Впрочем, он подробностей не помнил. Его детство часто казалось ему прожитым другим человеком, связанным с тем, каким он был сейчас, только самыми тонкими нитями. Когда- то он научился искусству манипуляции людьми сугубо для собственной защиты, и это действительно ему пригодилось. К тому времени, когда он, четырнадцатилетний, оставил остров, у него среди детей было больше союзников, чем врагов, и тот, кто вздумал бы что-нибудь сказать против него, быстро получил бы по заслугам.
Советнику нравилось думать, что при одном взгляде на Веймаут он уже знал, что никогда не вернется в Тал Дир. Торговый остров был все еще ровней Веймауту тех дней, по богатству, во всяком случае, но столица Крови Хейг была так просторна и так до вульгарности полна жизни, что отравила честолюбие юного Мордайна. Пока его отец трудился над созданием своего дела, Мордайн образовывался и воспитывал себя в городском духе. Возможно, сердце отца разбилось, когда сын отказался от талдиринских корней и пошел служить ко двору Хейга самым мелким чиновником. Вполне вероятно, но Советник не был в этом уверен, поскольку никогда больше не видел своей семьи, которая много лет назад оставила город и вернулась в Тал Дир, а те люди, с которыми он связан в Тал Дире, не настолько глупы, чтобы беспокоить его какими-то новостями о ней.
Краснокаменный дворец был напоен сладким ароматом гвоздики, подвешенной над жаровнями, — причуда любимой жены, которой Советник ни в чем не мог отказать. Легкий ветерок играл с шелковыми портьерами в открытых окнах спальни. Мордайн слышал, как внизу на террасе позвякивало железное снаряжение одного из стражников. Звук был так знаком, что он только машинально отметил его и нисколько не отвлекся от своего занятия. Осторожными пальцами он втирал бальзам в обнаженные плечи Тары. Ощущение ее гладкой, податливой кожи действовало на него почти гипнотически. Он глубоко вдохнул крепкий густой запах гвоздики и масла, ее запах. Ничто в мире не могло сравниться с таким моментом.
Он легонько поцеловал сзади ее шею, она благодарно замурлыкала. Он провел по коже языком.
— Я видела, как ты смотрел на меня сегодня утром в Большом Зале, — прошептала она.
— Как же не смотреть?
Она немного наклонила голову и подняла волосы на затылок. Он брызнул еще бальзама и начал массажировать ей шею.
— Ты, наверное, устал.
— Нет еще.
— Гривен дал то, что ты хотел?
— О да. Просить, собственно, было почти нечего. Просто здравый смысл.
— Итак, скоро на юге будет война? Дамы при дворе щебечут, как стая птиц. Давно уже не было такого волнения. Война против Темного Пути была бы более… традиционна, чем сокрушение непослушного тана. В ней по крайней мере нет ничего похожего на суету армий и доклады о далеких победах в качестве приправы к их жизни.
— Когда победы далекие, это лучше всего, — мягко возразил Мордайн. Он прижался ухом к ее спине и стал слушать, как бьется ее сердце. — Еще одна-две таких победы, и у нас будет самый любимый тан, какого когда-либо видела Кровь Хейг.
Ему казалось, что их сердца бьются в унисон.
Она повернулась и обняла его:
— Да, держись подальше от битв и крови, а у нас есть более интересные дела.
VI
Через площадь Андурана несколько мулов тащили огромную катапульту. Машина походила на угловатое создание из другого мира, вторгшееся в упорядоченный город.
— Они передвигают вторую машину, — сообщил Кейнин. Вейн из-за его плеча выглянула в окно. Они стояли у высокого окна присвоенного ими дома.
— Будем надеяться, эта сделана лучше, чем первая, — сказала она. У первой машины треснула и сломалась метательная стрела, когда ее нагрузили. Со спины человека, еще в лесу просмотревшего
