– Ваш кузен джентльмен. Он не станет ругаться при леди.
– Кого из Уэйнрайтов это останавливало?
– Не знаю, миледи. Вам виднее. – Миссис Браун никогда не спорила, если у нее не имелось аргументов.
– Мистер Рамзи пригласил меня к обеду. Пожалуйста, достань зеленое платье и погладь его, если оно помялось.
– Вы хотите произвести впечатление. – Миссис Браун улыбалась редко, но, когда делала это, лицо ее преображалось: у глаз собирались морщинки, словно крохотные лучики, и обнаруживалось, что глаза у женщины – лиственно-зеленые, подходящие больше коварной соблазнительнице, а не замкнутой незнатной вдове.
– Хочу, – не стала кривить душою Роуз. – Поэтому добавим изумрудное ожерелье, браслет и серьги. Думаю, под охраной мистера Рамзи мне ничего не грозит в Александрии.
Глава 7
«Некоторые восточные владыки (и, говорят, кое-кто из английских дворян, любителей дикой природы) держат обширные зверинцы, в которых обитают не только лишь павлины, умеющие красиво распускать хвост, но и весьма опасные существа. Однажды мне удалось по приглашению побывать в одном таком зоопарке, где весьма богатый человек собрал нравящихся ему зверей. Там оказались леопарды, гепарды и львы, мирно бродила по клетке черная пума, откровенно зевала рысь. Но кто мне запомнился, так это тигр. Полосатый хищник неподвижно возлежал на камне, свесив лапы и обозревая мир чуть прищуренными янтарными глазами. Несколько минут я стояла у клетки, и мы с тигром смотрели друг на друга. Лишь отойдя, я поняла, что у меня дрожат ноги. Когда тигр смотрит на вас, это страшнее, чем если бы смерть смотрела».
Джеймс прислал записку, в которой сообщал, что придет за Роуз в семь, так что обед тут явно приравнивался к ужину. Роуз была готова уже в половине седьмого и сидела как на иголках. Вернее, долго высидеть она не могла, расхаживала по комнате, то поправляя тонкие шелковые перчатки, то трогая пальцем завиток в прическе. Когда Роуз проходила мимо зеркала, то непременно останавливалась, чтобы бросить взгляд на свое отражение. Зеленое платье шло ей неимоверно, корсет подчеркивал узкую высокую талию, пышные юбки струились морской пеной. Изумруды таинственно мерцали в приглушенном освещении. Роуз смотрела на себя, садилась на минутку, затем вскакивала и снова начинала ходить. Миссис Браун наблюдала за этими метаниями весьма неодобрительно.
– Вы испортите прическу, миледи. Сядьте и сложите руки на коленях.
– Ах, миссис Браун, я не могу. Просто не могу сидеть. – Роуз подошла к полуоткрытому окну и из-за занавески выглянула на улицу. Уже смеркалось, и в сумерках зажигались золотые огни. Коляски катили с горящими фонариками, появилась разряженная публика, и, хотя квартал был мусульманский, Роуз видела немало европейцев. Комнаты располагались на втором этаже, потому английская и французская речь хорошо слышалась с улицы.
Наконец раздался стук в дверь, и Роуз, с трудом справившись с волнением, кивком велела миссис Браун открыть. На пороге появился Джеймс, в темно-зеленом сюртуке, белоснежных бриджах, высоких сапогах и с неизменной белой шляпой в руках – такие тут носили многие европейцы, допуская вольности в моде и заменяя этими шляпами или пробковыми шлемами цилиндры и котелки. Увидев зеленое платье Роуз, мистер Рамзи заинтересованно приподнял брови.
– Мне приятно, леди Шелдон, что мы с вами похоже мыслим, – заметил он и склонился к ее руке, гораздо более подтянутый и элегантный, чем был на пароходе.
– Вы о том, что я тоже надела зеленое? И мне приятно, мистер Рамзи.
– Благодарю. Ну а вы, миссис Браун?
– О, я не поеду, сэр. – Второй раз за вечер вдова улыбнулась – явление беспрецедентное. – Только Гидеон. Одну женщину ему будет сподручнее защищать, чем двоих.
На самом деле миссис Браун уже путешествовала по Александрии с Роуз и не очень-то жаловала город и местную кухню. Гидеон, как настоящий мужчина, употреблял все, а вот компаньонка леди Шелдон оказалась в еде весьма разборчива. Роуз за нее не беспокоилась – миссис Браун умела добывать все необходимое, кажется, из воздуха, – а сейчас даже радовалась, что вдова останется в номере. Роуз хотелось провести немного времени с Джеймсом наедине – настолько, насколько это вообще возможно. К тому же правила поведения давали трещинку на таком расстоянии от Англии. Никто не осудит молодую вдову в сопровождении слуги, которая обедает в общественном месте с достойным уважения джентльменом. Все в порядке.
Или Роуз просто может себе это позволить.
Вместе с Джеймсом она спустилась вниз, где уже поджидал экипаж – не то недоразумение, что везло путников из порта, а настоящая открытая коляска с дверцами, украшенными деревянной резьбой, и мягкими кожаными сиденьями. В нее были впряжены красивые серые лошади, а кучер в ливрее взял под козырек, словно бы должен был доставить гостей по меньшей мере в Виндзор.
– Где вы отыскали такую красоту? – охнула Роуз.
– В доме одного моего знакомого, – объяснил Джеймс, помогая ей забраться в коляску. – Сейчас он в отъезде, но слуги прекрасно меня знают, и я пользуюсь привилегиями друга семьи. Так что эту, с позволения сказать, повозку снарядили за несколько минут.
Роуз уже заметила, что Джеймс не называет своих знакомых по именам; говоря о ком-то, он выражался весьма туманно, начиная с фразы «один мой друг…» и так и не раскрывая личностей. Это казалось странным, наряду с его общей скрытностью, и придавало общению с ним таинственный ореол. Роуз происходящее и интриговало, и раздражало одновременно. Возможно, она знала кого-то из друзей Джеймса, живущих в Александрии, но переспрашивать невежливо.
– Вы настоящий волшебник.
– Мы находимся в стране, где волшебство и мистика – обратная сторона жизни, так что ничего удивительного. – Джеймс откинулся на спинку кресла, положил левую руку на бортик и сидел, рассеянно постукивая пальцами правой по колену. – Иногда стоит лишь подумать, а желание уже сбывается.
– Хорошо бы, – проворчала Роуз. – У меня как раз есть одно.
– Вы попробуйте подумать о нем, возможно, оно исполнится.
– Непременно попытаюсь.
Ехали недолго: вскоре коляска остановилась у входа в ресторан, названия которого Роуз не разглядела, но двери смотрелись не слишком богато. Не то чтобы она гналась за роскошью или же посещала только залы, отделанные золотом, однако сегодняшний вечер и костюмы предполагали визит в то место, где ужинают аристократы и очень состоятельные люди.
– Не смущайтесь его видом, – сказал Джеймс, видимо, заметив ее колебания. – Ахмеду лишняя известность ни к чему. Те, кому положено, и так знают это место. Прошу.
И мистер Рамзи оказался прав: внутри ресторан поразил Роуз. Отделанный в восточном стиле, с летящими ажурными арками и тонкими витыми колоннами, на которых переплетались резные цветы, птицы и звезды, зал светился благородством – так светится слоновая кость. Приглушенно мерцали свечи и люстры из хрусталя, бросая на столы холодные брызги света. В этом месте чувствовалось, что создано оно не год и не два назад – оно было выдержанным, словно хорошее вино.
Заметив улыбку на лице Роуз, Джеймс тоже еле заметно улыбнулся.
Гостей встречал сам хозяин, и, когда он по-восточному поклонился им и выпрямился, Роуз поняла, что Ахмед очень красив. Это был мужчина средних лет, с тонкими чертами лица и темными, как сливы, глазами, в которых, казалось, пылает яростный огонь. Роуз у многих арабов видела подобный взгляд, но никогда еще не встречала такого обволакивающего, словно южная ночь. Пальцы у Ахмеда были длинными и очень изящными – Роуз заметила это, когда хозяин ресторана протянул руку и она вложила в нее свою –
