Предисловие
Трудно описать жизнь русского человека в советскую эпоху, не впадая в идеологические пристрастия.
Автор с удивлением обнаружил склонность историков и писателей к идеологическим предпочтениям (ангажированности). Так, после революции 1917 года они рисовали тяжелую, безрадостную жизнь русского человека в «деспотическом, жандармском» государстве, а после революции 1991 года – очень плохую жизнь в «тоталитарном, репрессивном» государстве. Память русских о своем прошлом совершала очень крутые повороты, грубо говоря, примерно так:
Рюриковичи – это плохо, Романовы – хорошо,
Романовы – это плохо, Ленин-Сталин – хорошо,
Ленин-Сталин – это плохо, Романовы – хорошо.
В этом потоке случаются завихрения:
Сталин – это плохо, Ленин – хорошо,
Ленин – это плохо, Сталин – хорошо.
Многие, не вдаваясь в историю, считают, что Брежнев – это хорошо.
Запутаться можно.
Наш советский русский вовлекался во все эти варианты, естественно, кроме первого, исчезнувшего до его появления на свет.
Автор дает историю его жизненного пути – только факты, только правду, ничего кроме, опираясь на документальные источники: дневники, письменные и устные воспоминания рядового гражданина России, биографию которого можно считать вполне типичной. Конечно, самой типичной могла бы считаться судьба простого рабочего, а не инженера. Но, во-первых, их объединяет общий статус наемных работников, то есть большинства народа, а во-вторых, жизнь этого конкретного инженера столь разнообразна, что позволяет полнее раскрыть тему.
Жизнь народных людей не документируется и со временем покрывается тайной. Теперь уже многие не понимают, как жили русские люди сто или даже пятьдесят лет назад.
Хотя источников много, но – о жизни знаменитостей. Они и их летописцы преподносят жуткие откровения – о падениях и взлетах, о предательстве и подлости. Народу интересно, но едва ли полезно как опыт жизни. Политики, артисты, писатели живут и зарабатывают по-своему, не так как все, они – малая и особая часть народа.
Автор своим сочинением хочет принести пользу человечеству. В то же время сильно сомневается. Даже скорее уверен – не было и не будет пользы от призывов и нравоучений. Лучшие люди прошлого уповали на лучшее будущее: скорбели о страданиях народа в голоде и холоде, призывали к добру и общему благу. Что бы чувствовали такие светочи как Толстой, Достоевский, Чехов и другие, если бы знали, что после них еще будут мировые войны, Освенцим, Хиросима, Вьетнам, Югославия…
И все-таки автор оставляет за собой маленькую надежду на то, что его записи о промелькнувшей в истории советской эпохе когда-нибудь и кому-нибудь пригодятся в будущем. Об этом времени некоторые изъясняются даже таким лозунгом:
«У нас была Великая Эпоха!»
И уточняют: «От Куликовской битвы до Беловежского переворота».
О названии: здесь советский – имя прилагательное, а русский – имя существительное, такое же как немец, француз и т. п.
В романе четыре книги:
Книга 1. У нас была Великая Эпоха!
Книга 2. Эвтаназия советского строя
Книга 3. И всюду страсти роковые
Книга 4. Блажен, кто смолоду был молод
Атомная бомба – это же очень просто
Со щитом – ядерным. Колесова в числе двух десятков слушателей распределили на работу по анкетным данным. Незадолго до выпуска в академии появились таинственные офицеры из Москвы. Они покопались в личных делах, ни с кем не беседовали, составили списки и уехали. В списки попали лучшие – по отметкам и по поведению. «Лучшие» фантазировали. Володя Романов предположил:
— Наверно, что-нибудь из новенького, самолеты-перехватчики, управляемые по радио…
— Может быть, новейшие средства связи с автокодированием… — размышлял Рем.
В Москве «лучшие» ходили по инстанциям: из главного управления кадров минобороны в какое-то министерство среднего машиностроения в замызганном квартале за площадью трех вокзалов. Их прикомандировали к этому министерству. Будущее оставалось неизвестным.
Рем возмущался:
— Ребята, смотрите, что насочинял автор в романе об офицерах: они, мол, входили в грандиозное здание управления кадров, где мы только что были, с восторженной готовностью самоотверженно служить в любых трудных условиях, в самых глухих местах…
Друзья поддержали: да, мы готовы служить Отечеству, но лучше с удобствами. Жилье, быт, зарплата, отдых. В хорошем городе или вблизи него. А таких, которые в романе, мы не знаем.
Они решили кутнуть. Рестораны, музеи, Сандуновские бани, Всесоюзная выставка народного хозяйства, Новодевичье кладбище…
В ресторане Слава говорил:
— Валя, собери деньги, будешь расплачиваться, у тебя хорошо получается.
Ребятам понравилось, как он небрежно бросал официанту веер ассигнаций – легко и скромно: сдачи не надо.
В туалете им чистили щеткой спины, недовольный Рем ерзал плечами, не имея возможности оторваться от писсуара.
На Новодевичьем кладбище набрели на похороны.
— Смотри, Козловский! - воскликнул Романов и без стеснения пробрался поближе. Хоронили музыкального деятеля.
— И что Козловский говорил?
— Что-то непонятное, замысловатое, мы уже с тобой, ты с нами…
Лучший бас страны Пирогов скорбно молчал.
Так они ничего и не знали о своей будущей работе, даже когда уже приехали в степной Крым (в Багерово) на курсы. Уже замелькало слово «изделие», с которым они будут работать, но что это за «изделие» – никто не говорил. И вот наконец их повели в ангар, где находилось это самое таинственное изделие. Они увидели его висящим на цепи над их головами.
Это была… обыкновенная атомная бомба.
Такого они не ожидали. Как говорится, ларчик просто открывался. Потом, после ангара Романов и Колесов переглянулись и грустно усмехнулись. Стало ясно: им предстоит обслуживать ответственную, но не очень сложную технику и притом именно обслуживать: ничего не изобретать и не придумывать.
Это был 1955 год, шесть лет назад было создано советское атомное оружие. Теперь бомбы поступали на аэродромы дальней авиации, а для работы с ними Минсредмаш создавал свои команды. Брали всех: радиоинженеров, электриков, химиков и даже метеорологов, поскольку на бомбе имелись бародатчики.
Атомная бомба, метра три в длину, полтора-два в диаметре – это очень простая штука, даже непонятно, почему столько страстей было вокруг ее создания. Внутри внешнего корпуса есть шар полтора метра диаметром, наполненный взрывчатым веществом – толом. Внутрь этого шара вставляется через
