Эстер. Ее голубые глаза сверкали гневом.
— Добрый вечер, — сказал Калью, теряясь в догадках, что бы это значило.
Вслед за матерью вышла на крыльцо в легком спортивном костюмчике Сигне — любимая дочка.
— Папа, папа, тебе письмо! — закричала она, бросившись в объятия отца. — И деньги! Сто двадцать рублей!..
Калью почувствовал, как его бросило в жар, — он, наверное, даже покраснел, подхватив дочь.
— Сигне, немедленно в дом! — жестко крикнула Эстер.
А кричала она крайне редко — действительно в экстремальных случаях. Она властно оторвала дочку от отца и заставила уйти в дом. Калью начал догадываться. Мысли его работали быстро, четко. Он вспомнил жалобы «солидаристов» на бедность… И тут же взял себя в руки.
— От Евгения Мишкина письмо? — спросил почти холодно.
Эстер — руки в боки:
— Да, от Евгения Мишкина!
— Так это старый долг…
— Старый долг? Почему-то ты никогда не говорил мне о старых долгах приятелей. Или жене не положено знать?
— Да что ты, Эстер! Просто это было давно, я дал ему в Антверпене немного валюты. Как раз на сто двадцать и вытянет…
— Ах так — «немного валюты»! Значит, у тебя были лишние запасы валюты, а жена об этом не знает?
Эстер говорила громко, и старенький свекор в поддержку невестки кивал, но положением уже овладел Калью.
— Знаешь что, милая, не надо из-за пустяка устраивать скандал. Это на тебя не похоже. Могла бы спокойно спросить…
И Эстер остановилась, даже почувствовала неловкость: действительно, что это как с цепи сорвалась… Ее Калью — честный, замечательный семьянин, все знакомые женщины завидуют их слаженной жизни.
А отец уже понял, что конфликт сына с женой исчерпан, и с лукавой улыбкой удалился в сарай, где что-то мастерил. Маленькая Сигне наконец-то могла забраться на могучие плечи отца, как делала это в дни его возвращения с моря.
Капитан Мялк, узнав о случившейся оплошности с энтээсовскими деньгами, всерьез забеспокоился: любая случайность может сорвать успешно начавшуюся «игру». Просить Эстер не вскрывать писем, адресованных мужу? Калью не может на это пойти, ведь никакие объяснения не помогут. Что же делать?
Для начала Калью тайнописью ответил Франкфуртскому центру:
«…Письмо с деньгами получил. Благодарю. Оно попало в руки жены, из-за денег был небольшой скандал с нею. Пришлось выкручиваться…»
Далее, продолжая начатую в предыдущем письме тему, он писал за кордон:
«…Привлечь кого-либо из моих знакомых не рискнул. Из числа русских надежных ребят пока не имею. Попытался поговорить с эстонцами, но никто из них об НТС ничего не слышал. Боюсь, что трудно будет кого-нибудь из них убедить в необходимости борьбы на стороне зарубежных русских, так как национальные интересы разные. Тут нужен какой-то другой лозунг. Во избежание неприятностей от создания группы воздержусь…
Да, будучи в Тарту, опустил несколько листовок в почтовые ящики. О случаях закрытия церквей мне ничего не известно, — добавил Калью, вспомнив про некоторые вопросы, заданные ему энтээсовцами. — Никаких приготовлений к войне не заметно. Слышал, что в Таллинне и других городах проходили учения по ПВО, а больше ничего…»
Интересно, как отреагируют «солидаристы»? Отреагировали быстро. В декабре 1963 года в эфире на волне радиостанции «Свободная Россия» прозвучало их обращение к своему агенту.
Записав четко произносившиеся далеким диктором цифры, Калью быстро расшифровал текст и усмехнулся: смотри, чего хотят господа «солидаристы»! Ведь думают всерьез, что ведут борьбу, которая в будущем поможет им свалить советский строй!..
«Ревштаб — Гуннару. Твое последнее сообщение мы получили. Спасибо за присланные соображения. Твое предложение действовать в местных условиях под другим лозунгом мы принимаем. Действуй, Гуннар, и помни: главное — это солидарность, сплочение и общая борьба всех групп нашего народа против Коммунистической партии…»
А назначение присланных денег вскоре выяснилось. Пришло в разных письмах, отправленных из Москвы и Ленинграда, еще двести рублей — на покупку хорошего радиоприемника. Энтээсовцы были очень заинтересованы в том, чтобы их радиообращения к Гуннару хорошо принимались адресатом.
Но и Эстер, начавшая следить за странной перепиской мужа (хорошо хоть, что не могла прочесть тайнописи, это Калью делал по ночам), однажды опять взорвалась:
— Нет, ты объяснишь мне все-таки, что это за друг такой у тебя обнаружился — Евгений Мишкин!
Калью выкручивался как мог, но при этом пыхтел и краснел — не умел врать жене.
Капитану Мялку пришлось вызвать молодую женщину для доверительной беседы.
Но что он скажет ей? С чего начнет?
Он мелкими шажками ходил перед Эстер по зеленой ковровой дорожке, собираясь с духом. «Какая красивая у него жена! — подумал о сидевшей у стола в мягком кресле стройной блондинке. — Впрочем, отличная пара, один другого стоят!..»
А Эстер с недоумением следила за явно смущенным офицером. Слышала, что он воевал в Эстонском корпусе (ее отец погиб в Курляндии — в составе этого корпуса), говорили люди и о внимательности главного в районе чекиста — к нему не боялись обратиться за советом даже в щекотливых ситуациях, но что этому человеку надо от нее, Эстер понять не могла. Переписка Калью с каким-то Мишкиным? Ведь ей тоже все это не по нутру…
А капитан Аугуст Мялк неожиданно сел перед нею в кресло и как-то по-доброму, ласково улыбнулся. Именно ласково, как давней знакомой.
— Гадаете, зачем я вас пригласил? Строите догадки насчет мужа, его переписки? Не стройте! Муж ваш — замечательный человек. Да вы это сами лучше меня знаете. Так ведь?
— Та-ак… — растерянно пробормотала Эстер.
— Вот и хорошо, что наши с вами оценки совпадают. Но я хочу сказать вам больше…
За окном давно стемнело, капитан Мялк зажег верхний свет, прошелся по кабинету, потом опять сел напротив женщины. Она с первых слов поняла, о чем пойдет речь, хотя изрядно испугалась. Как-то по- другому вдруг увидела своего Калью — не умеющего ничего скрывать от жены и все-таки годами хранившего в тайне от всех родных и близких опасную связь с настоящими врагами Родины, которые вполне искренне считают его своим надежным представителем в Эстонии.
— Ваш Калью — солдат невидимого фронта, — сказал на прощание уполномоченный КГБ, — и очень храбрый и умный солдат. От вас требуется не так уж много: не мешать ему выполнять свой долг, а раз вы посвящены в суть дела, то и оберегать его тайну. Государственную тайну. Мы на вас надеемся.
Со смешанным чувством возвращалась Эстер домой. Сигне встретила ее на пороге:
— А папа новый радиоприемник купил! Красивый такой! Идем скорее — ты посмотришь!..
Эстер невольно улыбнулась дочке и, войдя в дом, встретилась со взглядом добрых глаз мужа, выходившего из своей комнаты. Они ничего не сказали друг другу, но мир в семье с этой минуты не подвергался новым испытаниям.
