Он снял очки, развернул свое кресло на колесиках и отъехал от стола.
— Не думаю, сынок, что это разумная мысль. Хочешь совет? Тебе нужен адвокат. Могу познакомить с хорошим человеком. Сдайся.
— Перестаньте, дядя Джордж. Вы не хуже меня знаете, что ничего такого я там не сделал.
— Знаю, ты ни при чем. — Он бросил на стол утреннюю газету. — Но доказываешь это всем весьма оригинальным способом. Думаешь, твой отец имеет к этому какое-то отношение? Боже мой, Недди, ты просто давно его не видел. Уайти слишком болен, чтобы в чем-то участвовать. Он уже ни на что не способен. Кроме как кашлять да жаловаться.
— Ему ведь требуется почка, да?
— Ему сейчас много чего требуется, сынок. А ты подумал, что твой отец готов променять жизнь племянника и остальных ребят на возможность еще пару лет писать в трубочку? Ты слишком сурово его судишь, парень.
— Вы прекрасно знаете, что Микки никогда бы не пошел на такое дело без Фрэнка. Я не говорю, что он кого-то убил, но не сомневаюсь, что ему известно, кто их подставил. Он что-то знает, и я тоже хочу это знать. Погибли мои лучшие друзья.
— Боже, Нед, — прохрипел Джордж, — как, по-твоему, Фрэнк может отличить Джексона Поллока от какого-нибудь другого хрена? Да, он не святой, но любит вас всех.
— А еще больше себя самого. Мне надо найти его, дядя Джордж. Пожалуйста…
Старый армянин вышел из-за стола и, оглядев меня, покачал большой, похожей на куст головой.
— Тебе, парень, должно быть, деньги нужны.
Он сунул руку под фартук и, вытащив толстую пачку, отслюнил пять новеньких сотенных бумажек. Я положил деньги в карман джинсов. Пользоваться кредитной картой было бы все равно что подавать сигнал наведения.
— Я знаю людей, у которых ты мог бы остаться на какое-то время, но лучший вариант — явка с повинной.
— Передайте отцу, что мне нужно с ним встретиться. В безопасном месте, если он мне не доверяет. Фрэнк может быть доволен — я наконец-то занялся семейным бизнесом.
Темные глаза под тяжелыми веками смягчились. Он долго смотрел на меня, потом покачал головой.
— Попробуй позвонить в четверг. Может быть, к тому времени я с ним и пересекусь.
— Спасибо, дядя Джордж.
Он протянул руку, а когда я ответил, крепко обнял и прижал к груди.
— Все знают, сынок, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Мне жаль Микки и остальных ребят. Но ты крепко завяз, и Фрэнк вряд ли тебя вытащит. Мое предложение остается в силе. Подумай хорошенько. А самое главное, будь осторожен.
Я кивнул, похлопал его по спине и шагнул к двери.
— Не обижайся, парень, — остановил меня Джордж, — но не будешь ли ты так добр выйти через заднюю дверь?
Ступеньки вели к небольшой парковочной стоянке, за которой начинался пустынный переулок. Я помахал дяде Джорджу. Он действительно относился ко мне как к родному племяннику.
Но дядя Джордж допустил промашку, а я ее заметил.
Никто и нигде ни по телевизору, ни в газетах не упоминал о том, что среди украденных картин есть Джексон Поллок.
Глава 37
Элли кипела от злости, и такой она больше всего себе нравилась: боевитой, храброй, готовой постоять за себя.
Ее надули, обвели вокруг пальца. Она выступила в защиту Неда, а он ее подвел. Знал, снова и снова твердила Элли. Сукин сын все знал. Он был знаком с Тесс Маколифф. Он обедал с ней в день убийства. Элли чувствовала себя полной дурой.
Вечером она собиралась вернуться. Целый день Элли пришлось отвечать на звонки — успокаивать встревоженных родителей в Нью-Джерси, объясняться с региональным заместителем директора ФБР, — а потом снова отвечать на вопросы членов кризисной команды и пытаться найти кого-нибудь, кто знал бы человека по кличке Гаше.
Имя, конечно, было ей хорошо знакомо. Как и любому, кто знаком с миром искусства.
Доктора Гаше изобразил Винсент Ван Гог на одной из своих последних картин. Портрет был закончен в Овере, в июне 1890-го, за несколько недель до смерти художника. С полотна смотрел человеке пронзительно грустными голубыми глазами. Наследники Ван Гога продали картину за 300 франков. 58 долларов. В 1990-м некий японский бизнесмен заплатил за нее 82 миллиона долларов — на то время самая большая сумма, выплаченная за предмет искусства. Но черт возьми, какое отношение это все имело к краже во Флориде?
Помимо прочего, Элли постаралась собрать всю, какую только можно, информацию по Неду Келли. Его друзья имели уголовное прошлое. Отец тоже. Старший брат погиб в перестрелке в 1997-м во время ограбления, организованного, как полагала полиция, его отцом.
Все было так, как рассказывал Келли.
На сайте Бостонского университета Элли нашла фотографию хоккейной команды образца 1998 года; среди прочих на снимке был и Нед. Проверила его рассказ о случае в стоутонской школе для проблемных подростков. Эпизод действительно имел место. Одна из студенток обвинила Келли в сексуальном домогательстве. Через несколько недель обвинения были сняты. Все, как и говорил Нед. По крайней мере в этом он ей не врал.
А как насчет последних четырех дней?
Человек, никогда в жизни не имевший проблем с законом, разыскивался теперь за убийства? Что бы ни утверждали улики и свидетели, Элли чувствовала: Нед Келли не убийца. Лжец — может быть. Разгильдяй — определенно. Бабник — скорее всего. Хладнокровный убийца? Нет. Черт возьми, да он даже не знает, как пользоваться пистолетом.
Она поднялась из-за стола. Может, Моретти прав? Может, ей действительно лучше заниматься своим делом? Да, поиграть в детектива было любопытно, но ее время погонь за убийцами, пожалуй, закончилось.
— Шертлефф? — В комнатку, где сидела Элли, просунул голову один из бостонских агентов.
Она кивнула.
— Вас спрашивают. На второй линии.
— Кто? — Ее историю уже разнесло телевидение, так что весь день Элли пришлось отбиваться от настырных репортеров.
— Знаменитость звонит знаменитости. — Агент пожал плечами. — Парень называет себя Стивом Маккуином.
Глава 38
Она твердо решила, что на этот раз сделает все как надо. По инструкции. Не так, как днем раньше. Хотя, надо признать, шутка насчет Стива Маккуина ему удалась — Элли пришлось спрятать улыбку. Она ткнула пальцем в кнопку «запись» и, прикрыв трубку ладонью, прошептала стоящему рядом агенту:
— Проследите звонок.
— Не соскучились по мне, Элли? — первым делом спросил Нед Келли.
— Это не игра, Нед, — ответила она. — Здесь в вашей виновности никто не сомневается. Я уже
