Дик Риз — мой босс и по совместительству Миньон Антихриста. Цветы, распускающиеся в присутствии Виктора, никнут, жухнут и вянут от мимолетного злобного взгляда начальника. Осенняя артвыставка открывается через две недели — это не совсем «накануне», к тому же единственное, что осталось сделать, — заказать шоколадные конфеты «Риз», предназначенные для посетителей павильона. Дик обожает кокетливо краснеть, самодовольно улыбаясь змеиной улыбочкой, когда люди хвалят его за находчивость, — как мило, Дик Риз поставил на входе вазу с конфетами «Риз»!
Жаль, что Дик — гей. Я знаю одну девицу по имени Дейзи, так они просто созданы друг для друга!
Телефон зазвонил. Ну сколько можно!
— Алло.
— Они любят артишоки!
О нет!..
— Привет, мам.
— Здравствуй, деточка! Представь, все — Илайджа, Изабелла и Фиделис — любят артишоки!
Полные имена упомянутых особ — Илайджа Даржилинг, Изабелла Монтгомери и Фиделис Максуин. Это шнауцеры и любимые мамины детки, стало быть, мои сестры. Когда дети подрастают и поступают в колледж, детская превращается в домашний офис или мини-спортзал. Иные мамаши трепетно оставляют дитятину спальню в неприкосновенности, но моя родительница в освободившемся помещении устроила настоящую псарню, в пятьдесят лет увлекшись разведением миниатюрных шнауцеров.
— Правда? — притворно восхитилась я. Жизнь уже научила, — если она меня вообще чему-то научила, — когда речь заходит о матери и шнауцерах, безопаснее поддакивать.
— Представляешь?! Я показала Изабелле, как кушать листочки: зажала зубами лист артишока и вытянула наружу. Разумеется, малышка проявила повышенный интерес, а когда я дала ей листочек, сжала передними зубами и держала, пока я не вытянула его. После нескольких листочков она научилась есть артишоки! А почему ты дома?
Вряд ли стоило переключаться на недавние трагические события после обсуждения триумфа шнауцерихи, поэтому я ответила:
— По-моему, у меня суточный грипп или что-то подобное.
— Да-да, что-то такое ходит. Фиделис несколько дней сама не своя.
Мне захотелось, чтобы меня навсегда оставили в покое, — я легко привыкну к такой жизни.
Когда через десять минут телефон зазвонил снова, я неохотно подняла трубку, опасаясь, что шнауцеры, эти непревзойденные мастера невербального общения, на этот раз заявили о предпочтении голландского соуса, а не традиционного растопленного масла.
— Что стряслось? У тебя расстроенный голос! — Снова Кейт.
— Ничего не стряслось, все в порядке, просто телефон не умолкает, а я устала, хочу спать.
— Но чем же ты занимаешься все утро?
— Дерьмлю.
Ну отвяжись же наконец, Кейт!
— То есть дремлешь?
— Кейт, завтра я пойду на работу.
— Правда?
— Правда, правда.
Положив трубку, я немного повеселела, увидев, что по кабельному идет «Петарда». Я безнадежно влюблена в Оуэна Уилсона[7] и решила в сотый раз посмотреть «Петарду», надеясь взбодриться взрывом положительных эмоций. Глядя на экран, вдруг поняла: я люблю Оуэна Уилсона и не могу без него жить. Если научиться обходиться без Оуэна, может, найдется способ существовать без Джека?
А может, и нет.
Вечером я отправилась спать, с содроганием думая, как же паршиво мне будет утром. Заведя будильник, я попыталась забыть о Джеке Дэвисе, которого никогда больше не увижу, и выбросить из головы мысли о Дике Ризе, которого увижу завтра. От вида начальника у меня обычно начинались спазмы в желудке, намного более болезненные, чем события последних двух дней.
Глава 3
Б-Р-А-У-Н!
В Нью-Йорке успех — это профессия,
Свернув с Десятой авеню с пакетом из «Старбакса» в руках, я подошла к белой двери с черными буквами: «Галерея Дика Риза». Я вздохнула: когда-то мне казалось, что это шикарный вход в престижную артгалерею, но, проработав на Дика четыре года, съеживаясь под его злобными взглядами, выслушивая уничижительные замечания и бесцеремонные поправки, я обнаружила, что восхищение бесследно исчезло. Нога за ногу я потащилась на работу. Тут подоспел Виктор.
— О, Дженни, у тебя трагический вид, — сочувственно сказал он.
— Что, так плохо выгляжу? — хмыкнула я, хотя не очень хотела услышать ответ.
— Нет-нет, выглядишь ты прекрасно!
Открыв белую дверь, Виктор взял меня за руку, и мы вместе вошли в галерею. С нами поздоровалась Кларисса, секретарь в приемной, как всегда очень приветливая, подчеркнуто подтянутая и жутко деловая. Кларисса у нас с чудинкой, имеет примечательную привычку очень громко говорить по телефону. Она уже работала в галерее, когда я начинала в секретарях у Дика Риза. За четыре года я дослужилась до менеджера (фактически те же обязанности секретаря, зато как звучит!), а Кларисса ни разу не попыталась упрочить свое положение, опасаясь, что, заикнись она о повышении, Дик сразу ее уволит.
Признаться, мы все боялись, что в один прекрасный день Дик нас уволит. Примерно раз в полгода кого-нибудь вызывали к начальнику, дверь кабинета закрывалась, через десять минут человек уходил в слезах, а вскоре в галерее появлялся новый сотрудник.
Мой стол — в одном из главных залов галереи, сразу после приемной. Дик заявил — предпочитает видеть меня в зале, чтобы я перед клиентами была как на ладони. Непонятно, что он имел в виду: если потенциальным покупателям требовалась помощь, я имела строжайшее указание немедленно приглашать Дика: право окучивать клиентов принадлежало боссу. Но я все равно радовалась повышению, избавлявшему от необходимости сидеть на втором этаже у дверей кабинета босса в ожидании очередного вопля: «Джейн!»
Виктор ободряюще обнял меня и пошел наверх. Усаживаясь за стол, я думала, сколько же сообщений у меня в ящике. Работая с ненормальным боссом, категорически запрещавшим личные разговоры по служебным телефонам, я увлеклась общением по электронной почте. Не успела я «кликнуть» по «иконке»- конверту, как у стола нарисовался Дик.
Для толстого коротышки начальник двигался поразительно быстро и бесшумно.
— Здравствуйте, Дик, — сказала я приветливо и почтительно, как сказал бы любой менеджер, два дня пролежавший дома с больной поясницей. Как обычно, шеф взглянул на меня, прищурившись, скривился, отвернулся и зашагал прочь. Не успела я проверить почту — запищал интерком. В галерее Дика Риза сотрудники, отвечая на вызов интеркома, обязаны представляться, словно принимая городской телефонный звонок: босс очень часто путает кнопки и, попадая не на того сотрудника, желает узнавать об этом немедленно, чтобы сразу нажать отбой, без всяких там «извини, набрал тебя по ошибке».
— Джейн Лейн.
Маминых шнауцеров зовут Изабеллой Даржилинг, Илайджей Монтгомери и Фиделис Максуин: двойные имена в семь, семь и пять слогов соответственно. Обладательница короткой, лаконичной и
