ослабят.
Застрекотал пистолет-пулемет. Это пришел в себя заброшенный чудовищным мутантом в переплетение ветвей Роод. Повиснув вниз головой, он принялся поливать тропу свинцом. Дэк не успел швырнуть «аспидам» газовой добавки – рухнул как подкошенный. Одна из оставшихся гранат рванула у него в руке, разворотив кисть. И через миг по тропе растекся ядовитый туман.
Делинквенты, удалившиеся было в заросли, кинулись обратно, клацая затворами карабинов, но «аспиды» уже перешли в наступление. Никому не хотелось умирать под кустиком, отравившись газом.
Они расстреляли дэков на ходу, и в два счета – точно на учениях. Те даже не успели сделать ни одного выстрела в ответ.
За «аспидами» следом волочился Птицелов. Ему было тяжело дышать, боль в груди от ушиба вдруг разрослась, заполнила легкие, врезалась острием в самое сердце. А «аспидам» было хоть бы хны. Столичные жители давно привыкли к атмосфере, в которой воздух присутствовал лишь в виде воспоминаний.
Туус быстро раздавал указания: два-три слова, пара жестов, и вот уже оставшиеся спецназовцы занимают оборону, а следопыт Тук Хаан спешит на помощь Рооду. Клубы газа над тропою быстро редели.
Птицелов прислонился плечом к стволу дерева, перевел дух.
Их группа таяла. Терять людей сейчас было непозволительной роскошью. К основным этапам операции лишь предстояло подобраться. То есть самое сложное и, возможно, требующее жертв было впереди…
Птицелов подбрел к Туусу. Замялся, мысленно отговаривая себя от собственной затеи, затем все же решился:
– В «Южный парк» я пойду сам.
Туус округлил глаза. Зубочистка, которую он без перерыва гонял от одного угла губ к другому, замерла на половине пути.
– Тебе и остальным нужно будет затаиться, – принялся объяснять Птицелов. – Я же переоденусь в комбез дэка и нырну в гущу. Они там все равно заняты. Слышишь – стреляют. Выяснять, кто я такой, не будут, не до того им.
Туус фыркнул.
– И что?..
– Я найду подстрекателя и выведу его из «Южного парка». Задача твоей группы – встретить нас и сопроводить в целости и сохранности в точку эвакуации. – Он посмотрел Туусу в лицо и добавил: – Не пройдем мы всей группой, слишком заметны!
Командир кивнул. Поглядел на трупы делинквентов, одного перевернул ногой.
– Вот этот может подойти, похоже на твой размерчик… Хотя нет, этот обделался.
Он прошелся дальше, разглядывая и кантуя убитых.
– В этом больно много дырок. Этот грязен, как скотина. Вот, может быть…
Птицелов поджал губы. Поборов отвращение, стал снимать одежду с еще теплого покойника. Из складок комбеза вывалилась огромная мокрица. Птицелов отдернул от нее руки, как от огня. Впечатал в землю каблуком. Хитин поддался не сразу. Гадкое создание зачастило лапками, пытаясь вырваться, заскрипела, словно кто-то провел железякой по стеклу. А потом лопнула, как перепившая крови вошь, брызнув соками во все стороны.
Под взглядом сочувствующих «аспидов» Птицелов начал переодеваться.
Через несколько минут, вооружившись карабином и газовыми гранатами, новоиспеченный делинквент углубился в заросли.
Вот здесь проходила граница кризис-зоны.
Вроде впереди все те же джунгли – такие же буйные, яркие, шумные, – но только веет от них чем-то иномировым. А чем именно, не поймешь.
Птицелов набрал в грудь побольше воздуху и шагнул вперед.
Земля «Южного парка» мягко пружинила под подошвами ботинок. Обуться в разношенные ботинки делинквента Птицелов наотрез отказался. Да и не по ноге они ему были. К тому же в его плане и без того хватало слабых мест, так что – одним больше, одним меньше…
Прямо по курсу были изумрудные заросли, усыпанные синими цветами. Почуяв поступь человека, мясистые ветви зашевелились, пряча в глубине чащи обмотанные паутиной, иссушенные, словно мушиные трупики, тела угодивших в смертельную ловушку бойцов мятежной армии Туску. Над травой поднялись стебли, увенчанные бирюзовыми, тоже похожими на цветы, глазками. Глазки слепо таращились на человека, определяя, насколько сложно будет с ним справиться.
Птицелов был жизнью учен и бит. Он сразу взял в сторону, проскользнул под поваленным деревом и оказался нос к носу с четверкой вооруженных дэков.
Делинквенты стояли возле куста сухоцвета, смотрели себе под ноги, у всех были озабоченные лица, на Птицелова они глянули мельком и снова уставились вниз.
Под сухоцветом метался, нарезая круги, темный шершавый шар. Время от времени от него отлетали синие искры, в воздухе зло и пронзительно трещало, волосы на головах дэков поднимались дыбом. Эта штуковина явно не мутант, а что такое – с первого взгляда не разберешь.
Профессиональное любопытство, привитое в лабораториях Отдела «М», взяло верх. Птицелов присоединился к дэкам. Он понял, что беспокойный шар – это ком грязи, к которому налипла трава и всякий сор. Вот только какого… он вертится, точно заведенный?
Один из дэков словно что-то понял. Он присел на корточки, резко вытянул руку и ткнул шар щепотью. Куски сухой земли брызнули в стороны, словно шрапнель. Шар исчез, на его месте остался серебристый цилиндр с ассиметрично расположенными отверстиями.
Знакомая штуковина! Попадались ему такие в кризис-зоне, когда в прошлый раз с ребятами-дэками пробивались здесь с боями. А одну такую грязевики утащили на свой массаракш-корабль! Понравилась, видать! Еще понадобились!
«Ищи грязевика!» – говаривал Оллу Фешт и, похоже, был прав.
Делинквент подобрал цилиндр, сунул в торбу, встал и пошел прочь. Его товарищи поспешили следом. Птицелов остался не у дел. Даже не посмотрели в его сторону бунтари. Что, конечно, с одной стороны, было на руку, но с другой – очень уж неестественно. Неужели клетчатый комбинезон разом отводил от него все подозрения?
И он зашагал своей дорожкой дальше.
Нужно было отыскать место, где сейчас базируется штаб мятежной армии. Выстрелы грохотали примерно в километре от Птицелова. Линия фронта медленно, но неуклонно продвигалась на юг. А вот свой штаб Хлыщ Туску мог расположить где угодно.
Птицелов устал перепрыгивать через трупы животных-мутантов: на этот раз дэки куда тщательнее зачистили квадрат, чем когда действовали по приказу коменданта Округа. Ему попадались и запомнившиеся по прошлой кампании многорукие обезьяны, многие из которых сжимали в мертвых лапах бумеранги, сделанные из нижней челюсти крыслана. И двухголовые монстры, похожие на покрытых перьями ящеров – в пастях сверкали одинаково ровные и острые, как зубцы пилы, клыки. И тут было еще много-много других видов, которых наплодила обиженная на человека природа. Сраженные газом, пулями, пламенем, осколками гранат, сопровождающие Птицелова взглядами затянутых поволокой смерти глаз. Их лапы, щупальца, клешни до сих пор подергивались в конвульсиях, но Птицелову казалось, что они машут ему вслед, прощаясь.
Рытвины, заполненные пузырящимся, гулко булькающим месивом, приходилось обходить десятой дорогой. От них несло кислотами так, что глаза резало, стоило приблизиться шагов на пять. Проплешины, над которыми клубилось нечто, похожее на серебристый туман, он обходил тоже. Время от времени из тумана доносились голоса – какие-то странные, искаженные эхом, нечеловеческие голоса. Они навязчиво бормотали, а иногда неожиданно четко бросали ему в спину фразы на неизвестном языке. Птицелов не понимал смысла, но от интонаций его пробирало до мозга костей. Что-то подобное он слышал в радиопостановке по мотивам пьесы Отула Сладкоголосого «Путешествие по преисподней».
