Тоня сползла на парту, уронила голову на чёрную крышку и спрятала все лицо в своих рыжих пушистых волосах. Даже рыжим девчонкам, которых дергают за волосы и толкают на контрольных, стыдно плакать при всех.
Молча и сурово смотрел из-под своих очков директор, переминался с ноги на ногу возле доски и глупо улыбался Павел Егорович. Тихо сидели и думали о чём-то своем дети. Может, даже не о Славке, не о цветах и не о маленькой девочке Тоне. Никто не нарушал этой тишины. Ну что ж, пускай дети думают. Скоро они будут взрослыми.
ВОРОБЬИНАЯ СТОЛОВАЯ
Мать пришла с базара и начала выкладывать покупки на стол. В большой, сплетённой из красных прутиков корзине было много всякого добра: и лук, и картошка, и квашеная капуста, и орехи, и даже мандарины. Ира и Андрей уже успели расколоть по одному ореху и принялись очищать мандарины, а мать всё запускала и запускала руку в корзину. И вот, когда все уже думали, что в корзине больше ничего нет, мать ещё раз запустила туда руку и вынула большой кусок мяса.
— Ого! — удивился отец. — Прямо целый баран!
— Ничего. Теперь зима, не испортится.
Она сняла с гвоздя сеточку, затолкала в неё мясо и вывесила за форточку на мороз.
Не успела мать слезть с подоконника, как внизу, возле огромного сугроба, уже сидела собачонка Катушка. Три дня назад мать вывешивала сеточку за окно и уронила вниз кусочек колбасы. Катушка тут же подхватила колбасу и слопала. Теперь Катушка вспоминала этот случай и ждала, что с неба снова свалится что-нибудь вкусное и она бесплатно позавтракает. Но с неба, конечно, ничего не падало. Катушка посмотрела на сетку с мясом, обиженно вытерла морду лапой и ушла восвояси.
Разве с такого склада что-нибудь достанешь? Туда не только собака, туда даже кошка не допрыгнет.
Мать и все остальные тоже думали, что мясо лежит в надёжном месте и туда никто и никогда не доберётся.
Но люди жестоко ошиблись.
На следующее утро, когда Андрей пришёл на кухню умываться, на сетке, уцепившись коготками за верёвочки, сидел большой серый воробей с общипанным хвостом.
Он разрывал клювом газету и клевал мясо.
— Кыш! — крикнул Андрей и постучал пальцем по стеклу.
Воробей вспорхнул, покружил немного возле сараев, а потом снова примостился на свёртке и начал что называется уплетать мясо за обе щеки. И тут Андрей не выдержал такого нахальства. Он взял щепку, открыл форточку и хотел стукнуть воробья по чему попало.
В это время в кухню вошла мать. И конечно же, она отобрала у Андрея щепку и не разрешила ему стукать воробья по чему попало.
— Стыд и позор! — сказала она. — Позор и стыд. Разве можно обижать птиц?
Мать начала объяснять Андрею, почему нельзя разорять птичьи гнезда, стрелять в птиц из рогаток.
— Ласточка ловит за лето целый миллион мух и комаров, — сказала мать. — И если бы не было ласточек и других птиц, тебя бы уже давно съели комары. Понятно?
Андрей кивнул головой и сказал, что ему всё понятно.
Но мать на этом не успокоилась. Она знала, что Андрею надо объяснять не один раз, а сто.
А раз это было так, мать рассказала Андрею про сову, которая съедает за лето тысячу мышей, про синичку, которая съедает за сутки столько насекомых, сколько весит сама, про воробьёв и про других птиц.
И вот, пока мать рассказывала, а Андрей кивал головой и говорил, что теперь он уже всё понял, воробей с общипанным хвостом наелся как следует, чирикнул на прощание и взмахнул крыльями.
Но улететь воробью не удалось. Его тоненькие лапки с острыми, как иголки, когтями застряли в сетке. Воробей рванулся что было силы один раз, другой, затрещал крыльями и вдруг повис на лапках головой вниз.
В кухню вбежала Ира. Она увидела несчастного воробья и закричала изо всех сил:
— Спасите воробья! Спасите воробья!
Мать и Андрей тоже перепугались. Это всё-таки не шутка, если живой воробей запутается в авоське!
Мать быстро стала на подоконник и втащила в кухню сетку вместе с воробьем.
Освободили воробья с большим трудом. Он брыкался и больно хлопал крыльями по руке. Наверно, он боялся, что ему влетит за мясо и за другие проделки, о которых, честно говоря, в доме никто не знал.
Мать освободила воробья, зажала его легонько в ладони, чтобы не повредить перьев, и спросила:
— Ну, дети, что будем с ним делать?
Ира была меньше Андрея, не слышала рассказа про ласточку, сову и синичку, и поэтому она сказала:
— Давайте запряжем воробья в спичечную коробку, и пускай он возит.
— Тоже выдумала! — сказал Андрей. — Разве воробей — лошадь? Надо его на свободу выпустить. Пускай летает по воздуху.
Пока люди размышляли, как им тут быть и что делать, воробей не дремал. Едва мать чуть-чуть разжала руки, он встрепыхнул крыльями и взлетел на посудный шкаф.
Как ни старались поймать воробья, он не давался в руки, будто пуля летал из одного конца кухни в другой.
Скоро весь двор узнал, что в квартире номер девять поймали воробья. Посмотреть на птицу пришли и Рита, и Валя, и Ким. А воробей всё летал и летал по кухне и жужжал крыльями, будто самолет пропеллером.
— Всё равно не поймаете, — сказала Рита. — Он с крыльями.
Но вот воробей утомился. Он выбрал удобное местечко — большой гвоздь, к которому прикрепляли бельевую веревку, и уселся там, поглядывая на всех насмешливыми чёрными глазками. Так и остался он на кухне на всю ночь.
Утром Андрей проснулся очень рано и сразу же услышал, что кто-то стучит в дверь карандашом.
— Мама, телеграмму принесли! — оказал он.
Мать вышла в коридор и открыла дверь. Никого там не было, если не считать кошки, которая спала на подоконнике и виляла во сне хвостом.
«Странное дело, — подумала мать. — Я тоже слышала, кто-то стучал».
И вдруг стук повторился: тук, тук, тук…
Мать прислушалась и сразу поняла — кто-то хозяйничает на кухне. Она подошла на цыпочках к двери и заглянула в щёлку. На большом кухонном столе сидел воробей. Поглядывая по сторонам, он стучал клювом по тарелке, ловко подбирая с неё хлебные крошки. На полу возле стола валялся разбитый стакан.
— Вот разбойник! — всплеснула руками мать. — Надо скорей поймать, а то он всю посуду перебьёт.
На кухню, разбуженный раньше времени поднявшейся кутерьмой, вошёл отец. Он хмуро посмотрел на разбитый стакан и сказал Андрею:
— А ну-ка, принеси сачок, которым ты бабочек ловил.
Андрей принёс сачок, и отец принялся за работу.
Как воробей ни хитрил, как ни жужжал крыльями, летая по кухне, ничего у него не вышло. Отец быстро прихлопнул его сачком. Воробей страшно обрадовался, когда отец поднёс его к раскрытой форточке. Он повертел головой, ударил лапками по отцовской ладони и быстро, без оглядки, полетел в синее небо.
