— Но ты никогда не занималась спортом вместе с отцом, и тем не менее брак ваш очень счастливый.
— Пожалуй, ты прав. Но мы вместе растили детей — очевидно, этого оказалось достаточно.
— Только если результат тебя удовлетворяет.
— Надо же — ты напрашиваешься на комплимент!
— Наоборот, делаю комплимент тебе.
— Не понимаю?
— Пускай результат и не слишком выдающийся, проделанная работа точно заслуживает восхищения.
— Я все равно не понимаю.
— Ты всегда видела в нас личности. Я не мог этого оценить до тех пор, пока не оказался в школе и не узнал, что не всем повезло так, как мне. И еще ты никогда над нами не смеялась.
— Это было для тебя так важно?
— Очень важно. Ты позволяла детям сохранять человеческое достоинство.
Лаура нахмурилась, пытаясь не впасть в сентиментальность.
— Странная все-таки штука время. Ты растишь детей и думаешь, что твоим хлопотам конца не будет, а потом в одночасье все заканчивается. Вот и тебе уже двадцать пять, и ты сегодня женишься, а девочки живут в Лондоне, и я их почти не вижу.
— Но они же приезжают домой. И вы постоянно болтаете и хихикаете, точно как в детстве.
— Наверное, мне надо научиться жить собственной жизнью.
— Ничему тебе не надо учиться. Просто будь сама собой, и со временем ты станешь самой чудесной бабушкой, какая только может быть на свете.
Услышав это, Лаура рассмеялась, потом отвернула рукав пальто и посмотрела на часы.
— Похоже, нам пора двигаться. Времени уже много.
Они поднялись, перебрались назад через волнолом и пошли к видневшемуся в отдалении отелю. Том подобрал пару желтых ракушек, все еще соединенных между собой — они напоминали бабочку. Лаура положила их себе в перчатку, чтобы по возвращении домой спрятать в шкатулку с памятными вещицами.
Идти против ветра было нелегко, да и сил на разговоры у них не осталось, поэтому они шагали молча, оба погруженные в раздумья. Проходя по полю для гольфа, они увидели Роджера, направлявшегося ко входу в отель. Внезапно Лаура ощутила прилив оживления, восторга — впервые за этот день. Пути их сходились в одну точку. Им предстояло переодеться в свои лучшие наряды и ехать в маленькую церковь, на венчание Вирджинии и Тома. День, которого все они так долго ждали, наконец настал, и хотя она очень любила сына и понимала, что теряет его, сожаления не терзали ее душу. Том просто делал новый шаг, двигался вперед, а они всегда это поощряли, поэтому Лаура была благодарна Богу за то, что все сложилось именно так.
Наконец Лаура с Томом поднялись на террасу отеля, радуясь тому, что могут укрыться от пронизывающего ветра. Стоя среди сложенных зонтов от солнца и кресел-качалок, мать и сын посмотрели друг на друга. Лаура сказала:
— Спасибо тебе. Это была чудесная прогулка. Лучшая в моей жизни. Хорошо, что ты пошел со мной.
— И тебе спасибо.
— Пожалуй, лучше нам попрощаться прямо сейчас. Ненавижу делать это прилюдно. И еще, дорогой, — она взяла его за руку, — ты молодец, что выбрал Вирджинию. Она тебе идеально подходит, и ты будешь с ней очень счастлив.
Он сказал:
— Да, я знаю. И знаю почему. Потому что, по сути, она очень похожа на тебя.
— На меня? — Сама эта идея показалась Лауре смешной. В целом свете, казалось, не было двух более разных женщин, чем они с Вирджинией. — Она похожа на меня?
— Да, на тебя. Видишь ли, при всей ее деловитости и жизнерадостности, при всей красоте, в глубине души она очень мудрая и деликатная.
Слушая эти слова из уст всегда такого практичного и рационального Тома, Лаура ощутила комок в горле. Неужели она сейчас заплачет? Глаза предательски защипало, однако она сморгнула навернувшиеся слезы и прилив чувств миновал. Лаура опять улыбнулась и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать сына.
— Я рада, что ты сказал мне это, Том! До свидания!
— До свидания, мамочка.
Он не обращался к ней так уже много лет, и тем не менее это прозвучало совершенно естественно. Она отпустила его руку и впереди Тома вошла в уютный холл отеля.
Мудрая и деликатная. Слова старомодные, но до чего тепло от них на душе! Деликатная и мудрая. Возможно, в конце концов, она оказалась не такой уж никудышной матерью.
И Лаура стала подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, потому что ей пора было одеваться на свадьбу сына.
Коньки
Дженни Питерс, десяти лет от роду, открыла двери лавки мистера Симза, торговавшего скобяными товарами, и прошла внутрь. Было четыре часа дня, спускались сумерки и на улице стоял пронзительный холод, но в лавке работал парафиновый обогреватель, источая уютный аромат, и прилавок был украшен к Рождеству. На нем стояла нарядная табличка «Полезные и приятные подарки на зимние праздники», рядом с которой в доказательство своей рекламы мистер Симз выложил здоровенный молоток с гвоздодером, украшенный бантом из алой бумажной ленты с блестками.
— Так-так, здравствуй, Дженни!
— Здравствуйте, мистер Симз.
— Чем я могу тебе помочь?
Она сказала, что ей нужно, хотя не была уверена, что у него найдется такой товар.
— Маленькие лампочки, как внутри холодильника. И зажимы. Наподобие прищепок. Чтобы их можно было закрепить на бортике коробки.
Мистер Симз обдумал ее слова, поглядывая на Дженни поверх очков.
— А батарейки тебе не понадобятся?
— Нет. У меня есть удлинитель, я дотяну его до розетки.
— Ты уверена, что не устроишь короткое замыкание?
— Конечно нет.
— Ладно. Подожди минутку.
Он исчез в подсобке. Дженни достала из кармана кошелек и пересчитала последние банкноты и монеты, оставшиеся от денег, которые ей выделили на покупку рождественских подарков. Она надеялась, что этой суммы хватит. А если нет, то может мистер Симз согласится подождать до следующей недели, когда она получит очередную пару фунтов на карманные расходы.
Через несколько минут мистер Симз выложил на прилавок в точности то, что просила Дженни. Он распечатал коробки и продемонстрировал их содержимое. Там был длинный электрический шнур и вилка с небольшим адаптером. Зажимы предназначались для лампочек покрупнее, но это не имело значения.
— Замечательно, мистер Симз. Большое вам спасибо. А сколько все это стоит?
Он улыбнулся, взял прочный бумажный пакет и начал складывать в него ее покупки.
— Тебе я сделаю десятипроцентную скидку. Давай-ка посчитаем… — Огрызком карандаша он начеркал несколько цифр на уголке пакета. — Один фунт восемьдесят пять пенсов.
Какое облегчение! Денег хватало. Она протянула ему две фунтовые банкноты, и мистер Симз торжественно передал ей сдачу. Однако его терзало любопытство.
