заменяла нам и хлеб, и горячую пищу.
В Прянишникове мы встретили авангард 1-го Крестьянского полка. В ожидании прихода всего Крестьянского полка деревню пришлось поделить на две части. Одну половину заняли «горцы», а другую оставили акуловцам, которые подходили со стороны станции Салка.
Интересная у меня здесь произошла встреча с командиром Крестьянского полка Акуловым. До этого мы знали друг друга мало — понаслышке, по приказам, сводкам, мимолетным встречам. Акулов прислал ко мне своего ординарца с приказом явиться к нему. Форма, в которой было передано приказание, была необычная.
— Кто тут командир Горного? — спросил, входя в избу, в которой размещался штаб нашего полка, ординарец Акулова.
— В чем дело? — спросил я ординарца.
— Тебе Филипп велел к нему явиться на носках.
— Кто это такой Филипп? — спросил я иронически.
— Ты что, не знаешь Филиппа Акулова? — удивился он. — Наш командир полка, Первого Крестьянского коммунистического…
Тон и развязность посланника Акулова меня возмутили, и я, потеряв хладнокровие, резко ответил ординарцу:
— Передай своему командиру, если я ему нужен, пусть зайдет сам. Дорогу ты ему покажешь. Понял? — спросил я строго ординарца.
Посланец недовольно хмыкнул носом и исчез.
Я уже раньше кое-что слышал о крутом и диком нраве Филиппа и поэтому готовился к «бою».
Не прошло и десяти минут, как я увидел в окно мчавшегося по улице на лихом коне Филиппа Акулова. У ворот нашего штаба он круто осадил коня, передал поводья ординарцу, обтер ноги и, шумно раскрыв дверь, не вошел, а влетел в избу. Я сделал вид, что не замечаю ничего и углубился в лежавшую на столе карту.
— Здравствуй! — сказал коротко Акулов, подходя к столу.
Я не спеша повернулся к нему и спокойно ответил:
— Здравствуй, товарищ Акулов!
— Табак есть? — скороговоркой спросил Акулов.
— Есть, — ответил я в том же тоне.
— Давай покурим, — уже более дружески произнес он.
— Давай! — ответил я, вынимая кисет с самосадом, который достали ребята в Салде.
— Э! Сколько у тебя табаку-то, — удивился он, увидав мой кисет, наполненный самосадом.
Закурив, мы сразу перешли на дружеский тон. Я отсыпал ему табачку. Тут же обменялись взаимной информацией, из которой установили, что действовали хотя и порознь и не договариваясь, а поступали почти одинаково: железнодорожные составы они уничтожили, как и мы, боеприпасы тоже подожгли в вагонах. Дальше на Кушву у нас была только одна дорога, и поэтому мы договорились, что впереди будет следовать его полк, а мой полк прикрывать отход.
До Кушвы оставалось два с половиной десятка километров, но дорога была настолько скверной и трудной, что бойцам все время приходилось вытаскивать из грязи артиллерию и обозы. Люди измучились и от усталости валились с ног. Питались очень плохо: кроме болтушки, ничего не имели. Наиболее слабых приходилось вести под руки или подсаживать на подводы, которых было очень мало, да и те перегружены. Двигались со скоростью черепахи. Это был очень тяжелый марш. Ослоповский, командовавший в то время 3-м батальоном 1-го Коммунистического полка, в своих воспоминаниях сравнивает этот поход с походом Таманской армии, описанным Серафимовичем в «Железном потоке».
К концу вторых суток мы кое-как добрались до Кушвы. Здесь нас встретили, как выходцев с того света: ни штаб дивизии, ни штаб бригады не рассчитывали, что мы вырвемся из окружения и пройдем через эти ужасные топи. Нас разместили по квартирам и позаботились о том, чтобы мы хорошо питались; варили суп из селедки и даже выдали по одной банке абрикосовых консервов, неизвестно как попавших в Кушву. М. В. Васильев, наш комбриг, восхищался подвигом прибывших полков и заботился, чтобы мы хорошо отдохнули. К нашему приходу он стал начальником Сводно-Уральской дивизии, которая несколько позднее, в ноябре месяце, была переименована в 29-ю стрелковую дивизию.
Комбригом 1 был назначен командир 1-го Крестьянского полка Филипп Акулов, а его место занял Ослоповский.
В Кушве полк пополнился свежими силами — к нам влился Висимо-Шайтанский батальон. Здесь же мы получили немного полушубков, которые выдали в первую очередь конникам. Начальник команды конных разведчиков Чернушкин сиял от удовольствия:
— Посылайте нас, товарищ Пичугов, хоть к черту на рога, хоть в самое пекло, — в восторге заявил он, — выполним любую задачу.
Как немного надо было людям, чтобы поднять их настроение, сбросить усталость, забыть трудности и невзгоды, которые они только что перенесли.
ПОД ВЕРХОТУРЬЕМ
Однако в Кушве нам не дали как следует отдохнуть. Числа 15 октября я был вызван в штаб дивизии. Начдив еще на пороге встретил вопросом:
— Как чувствуют себя «горцы», товарищ Пичугов?
— Ничего, отдышались помаленьку, — ответил я.
— Ну вот и хорошо! — радостно сказал он. — Есть срочное дело для вас. Поедете в Верхотурье поклониться мощам Симеона праведного, — смеясь заявил Васильев. Потом, переходя на серьезный тон, Макар подвел меня к стене, отдернул старую простыню, которой была прикрыта оперативная карта, и я увидел раскрашенную цветными карандашами двухверстку.
Вверху, километрах в ста от Кушвы на северо-восток, синим карандашом было закрашено Верхотурье с его знаменитым монастырем.
— Вот видишь, — показал начдив на синее пятно, — здесь сейчас находится командир инжбата. Он сообщил, что местный отряд, руководимый, кажется, эсером Волковым, арестовал всех коммунистов, в том числе старую большевичку товарища Кирсанову, жену Емельяна Ярославского, а сам переметнулся к белым. Грузи свой полк и поезжай немедленно. Попытайтесь занять город, хотя в оперативном отношении он ничего не представляет: город в лесу, как в мышеловке, да еще за рекой. Посмотри сам, на месте виднее, — закончил он. — Ну счастливо тебе. Торопись, надо в первую очередь занять железнодорожный мост через Туру, — добавил он на прощанье.
Чтобы не затягивать время, я сначала погрузил 1-й батальон и команду конных разведчиков и с ними поспешно отправился в Верхотурье, а оставшуюся часть полка поручил погрузить Моргунову и прибыть туда со вторым эшелоном.
Первый эшелон мчался на всех парах к Верхотурью. Железная дорога узкой лентой прорезала лесной массив, где чередовались могучие ели с густыми зарослями березы и осинника. Миновав станции Платина, Выя и другие и под самым почти городом станцию Ванюшино с небольшим лесопильным заводом, мы к концу дня прибыли в Верхотурье и выгрузились из вагонов.
Город находился в нескольких километрах от станции. Окруженный могучим лесом, он хранил зловещее молчание.
Проведенная нами рекогносцировка его окрестностей показала, что для обороны город совершенно непригоден. Эти сведения подтвердил командир инженерного батальона Масленников. Он рассказал, что после измены Волкова отряд последнего распался на две части: одна часть вместе с ним переметнулась к белым, а другая вместе с комиссаром отряда Ковзелем осталась верной Советской власти, и с ее помощью Масленникову удалось освободить всех арестованных.
Связавшись с начдивом по телефону, я рассказал ему о результатах рекогносцировки и получил распоряжение организовать оборону на правом берегу реки Тура; мост пока не взрывать, а взять его под
