Из воспоминаний меня вырвало резкое торможение, от которого наша 'эмка' встала аж поперёк дороги, а я прилично приложился головой об дверь. И слетевшая шапка не помогла. Метрах в двадцати перед нами, сразу на выходе из поворота между двумя холмами, стоял медленно разгорающийся автобус, чем-то неуловимо напоминающий тот, на котором Жеглов гнался за Фоксом в 'Месте встречи…' И только после того, как вспомнился фильм, голова заработала. Я даже не успел понять, как оказался уже на улице, с ППСом в руках. А бойцы, в том числе и из 'ЗИСа', так же с оружием, рассыпались вокруг, внимательно вглядываясь в кустарник и деревья, густо разросшиеся у холма с правой стороны дороги. Встряхнув головой и мельком подумав, что Бах всё же чему-то меня научил на своей базе, я с сержантом из моей машины аккуратненько направились к автобусу, который уже полностью охватило пламя вызвав чернейший, густой дым.
Обойдя автобус справа, при этом старясь не упускать из вида и кусты, мы увидели главное. Прямо в дорожной грязи, перед длинным, округлом капотом автобуса, лежало четыре тела: три мужских и одно женское, в форме сержанта милиции. Увидев её лицо, я аж отшатнулся. До того сильно она была похожа на мою Олеську. Чтобы успокоиться, даже пришлось глаза закрыть. Но пришёл в себя только от возгласа сержанта, что-то внимательно разглядывающего в стороне.
— Товарищ майор! Один нападающий был, точно! И прошло времени мало, меньше десяти минут!
Встряхнувшись я оглянулся на приблизившихся бойцов, время от времени косившихся на тела перед горящим автобусом. Один значит? Ну, с…а! В груди зажгло от ненависти. Повернувшись к сержанту я хрипло спросил.
— Говоришь, десять минут, не больше?
— Не больше, тащ майор! Может и поменьше даже, — уверенно ответил хмурый сержант, побелевшими пальцами сжимая автомат. — Сколько видел уже, товарищ майор, а привыкнуть не могу…
— Как думаешь, догнать сможем? Как со следами?
Сержант аж засветился весь и хищно оскалился:
— Догоним товарищ майор! И следы… замечательные следы!
Ну раз так. Я ещё раз внимательно огляделся, избегая смотреть на погибшую девушку. Не уйдёшь, гадина!
— Так, бойцы! Водители Иванов и… Чаякин, — я благодарно кивнул ефрейтору с грузовика, подсказавшему мне фамилию второго шофера. — Остаются на месте. Ничего не трогать! В случае, если кто-то поедет по дороге – гражданских задерживать до выяснения, военных привлечь к охранению и попытайтесь сообщить о произошедшем в Ейск, до него ближе. Остальные, за мной! Эту с…у взять нужно, мужики! Обязательно! Сержант, веди.
А через полчаса я мысленно проклинал весну, сапоги, тяжелеющий с каждой секундой автомат, заросший кустами лесок и ублюдка, который, по словам тяжело дышащего сержанта, был совсем рядом. Прорвавшись через очередные кусты мы вырвались на открытое поле, а метрах в пятидесяти от нас, у одиноко стоящего, всего какого-то перекрученного дерева, мелькнул человеческий силуэт и сразу раздался выстрел и чей-то стон слева от меня. Шлёпнувшись на размокшую землю я осмотрелся, стараясь не сильно задирать голову. То, что берёгся я не зря, понял сразу – рядом свистнула пуля, прилетевшая от дерева.
Повернувшись, к лежащему правее сержанту, я хмыкнул.
— Догнали, блин? Кого зацепило?
— Семенчука в плечо. Кость цела, по мякоти прошло, ничего страшного, тащ майор.
— Хоть это хорошо, — я поморщился, услышав очередной выстрел сволочи и пару коротких очередей с нашей стороны. — Как брать будем? Честно говоря, я на другое надеялся.
— Тащ майор? — сержант улыбнулся. — Если он нужен не особенно живой, то проще пареной репы. Рассредотачиваемся, огнём не даём поднять голову и сменить позицию. Приближаемся с флангов, пара гранат, а там… может и живой будет.
По-быстрому прикинув предложение бойца, я усмехнулся. Так и не стали вы, товарищ майор, военным человеком, хоть и погоны носите. Растерялись. Кинулись со злости и в азарте за зверем, а догнали и… чуть не обгадились.
Подозвав ещё пару бойцов сержант обрисовал им задачу и с одним из них уполз к остальным, направо. А я, с оставшимся, помаленечку, полегонечку, стал выдвигаться вперёд к дереву, смещаясь немного левее и стараясь стать как можно незаметнее. А минуты через три, стали раздаваться короткие автоматные очереди – это бойцы не давали этому гаду поднять голову и отвлекали его внимание на себя. Вот что интересно! Проползти двадцать, тридцать – даже сто! – метров, это ерунда. Но когда в любой момент ожидаешь прилёта пули, стараешься стать незаметным. Эти несчастные метры начинают казаться километрами! Это я заметил, ещё выходя из окружения после гибели группы на Украине. Но тогда было труднее и страшнее, а сейчас… Даже не знаю, как правильно описать чувства, заставлявшие мелкой дрожью трястись пальцы. Воедино слились страх и азарт, дикое желание добраться до этой сволочи и не подставиться ему, и чтобы мужиков он достать не смог. А мысленно я молился, чтобы Бог, если он есть, дал нам взять эту нелюдь живой. Человек может убить. Но убить женщину так как убил он – только нелюдь. Уходя с дороги, я бросил последний взгляд на тела: низ живота девушки-милиционера был просто разорван пулями. От таких ран сразу не умирают, а боль жуткая. Тварь хотела, чтобы она помучилась! Именно поэтому я и хотел взять его живым, насколько понимаю – другие тоже.
Так за мыслями, незаметно мы и выбрались на намеченное место. Переглянувшись с бойцом, я разжал усики у ребристой 'лимонки', резко рванул кольцо и выждав мгновение, аккуратно метнул гранату в сторону дерева сразу вжавшись в землю. Ну его нафиг! Нарваться на свои же осколки совсем не хочется! Наши гранаты рванули почти одновременно, слившись в один раскатистый взрыв. А через мгновение раздались ещё два взрыва – отработали сержант и второй боец. Только прошли последние осколки, как я вскочил и бросился к дереву.
Последнее, что мне запомнилось, это оскаленное усатое лицо мужика лет пятидесяти, с бегущей из носа и рта кровью, огненные вспышки перед ним, удар в грудь и темнота.
Из спецсообщения народному комиссару Л. П. Берия от 24 февраля 1944 г.:
' открыли, время 2 минуты 17 секунд…'
Народному Комиссару Внутренних Дел СССР
Л. П. Берия
от старшего отдельной группы охраны, лейтенанта государственной безопасности
Е. И. Смирнова
Объяснительная.
26 февраля 1944 года, в 7 часов 30 минут, согласно приказу генерал-полковника Мехлиса Л. З., объект 'Гуляка' выехал из г. Ейск в направлении г. Ростов на легковом автомобиле 'М1' в сопровождении грузового а/м 'ЗИС-5'. В связи с неблагоприятной криминогенной обстановкой на территории Ейского района и Ростовской области, а также выполняя ранее полученные распоряжения, объект 'Гуляка' сопровождала охрана в следующем количестве:
3 сотрудника органов ГБ, включая меня.
5 приданных морских пехотинца Азовской флотилии.
По всем предварительным расчётам и ранее полученным инструкциям я посчитал данное количество охраны более чем достаточным.
В 5,5 километрах от станицы Старощербиновская, в 13 часов 42 минуты, наша колонна наткнулась на автобус Опель-Блитц 'w39' (армейская модификация автобуса), подвергшийся нападению неустановленных лиц. Рядом с автобусом обнаружены тела трёх человек:
сержант милиции Саечкина Ольга Петровна, 1925 г.р., сотрудник Старощербиновского отделения милиции;
Авадзе Рустем Гелаевич, 1887 г.р., агроном, направленный Краснодарским обкомом ВКП(б) в
