дня, а лишь к обеду следующего.
Спустя ещё три часа дядя Карад наконец начал присматривать полянку для ночёвки и примерно через полчаса нам попалось неплохое место: полянка, покрытая изумрудной травой, окружённая деревьями и кустарниками, в десяти шагах от которой бежал ручей. Обязанности нашлись всем: Наставник рассёдлывал лошадей и стелил одеяла, Ян пошёл за дровами, я набрала воды и помогала дяде Караду чистить картошку.
Когда был сварен и съеден ужин, а мы все расположились у костра, я решила спросить дядю о непонятных мне странностях, произошедших сегодня со мной:
— Дядя Карад, а как это я точно знала, что у этой женщины будет дочь? Нет, я помню, как ты говорил, мы определяем беременность по запаху, но узнать пол ребёнка? Объясни мне.
— А это и не ты знала, это Риса. Спроси у неё, она лучше объяснит. — Ответил дядя.
— Риса, — обратилась я к волчице, — ты на меня не обижаешься? За то, что я сдержала тебя сегодня.
— Нет, Нари, я всё понимаю, ты всё правильно сделала. А насчёт ребёнка — да, это мои знания ты уловила. Мы это чувствуем, можем определить на любом сроке. Как бы поточнее объяснить, — слегка задумалась она, — это очень похоже на эмпатию, о которой тебе рассказывал Наставник. Мы чувствуем энергетику плода, его эманации. Вот как-то так.
— А отцовство можешь определить?
— Конечно, хотя если ты обратишься к «Памяти предков», то поймёшь, что такой вопрос у нас поднимается крайне редко — оборотни выбирают себе пару один раз и остаются верны ему или ей до самой смерти.
— Значит, когда я забеременею, ты сразу сможешь сказать, кто родится? — Уточнила я логичный вывод из всего услышанного.
— Да, только… Нари, прости, пожалуйста, я думала, Старший сам тебе скажет, а он всё молчит, а ты спросила… Ты только не расстраивайся, мы ведь ещё молодые, может, найдётся способ… можно к магам обратиться, к целителям. Или на Каачу — там шаманы, говорят, помогают. — К концу её голос становился всё тише и тише, а я ничего не понимала из сказанного.
— Так, Риса, стоп. Ты это к чему ведёшь? — Остановила я поток её слов.
— К тому, что ты, может быть, никогда не сможешь иметь детей. — Едва слышно сказала она.
— Что? — Вмиг севшим голосом переспросила я. — Это правда? И ты знала и ничего мне не сказала?
— Мне Старший запретил, сказал, что сам тебе всё расскажет. Сестрёнка, не плач, мы обязательно найдём выход. — Риса пыталась меня успокоить, хотя и сама уже чуть не плакала.
— Какой тут может быть выход? — Прошептала я, чувствуя, как из глаз катятся слёзы, и посмотрела на дядю. — Это правда?
— Что? — Переспросил он.
— Что у меня никогда не будет детей. — Едва сдерживая истеричные нотки в голосе, сказала я.
— Правда, Нари. И всё же шанс есть, не знаю, насколько большой, но есть.
— Почему…? — Сделала неопределённый жест рукой, но дядя понял.
— Тот, кто был… эм, первым, он… немного нарушил… внутри. — Дядя говорил, не смотря на меня, как опускали глаза и Ян с Наставником, отчего было ещё хуже. — Нарушил… вот. Поэтому и не можешь.
— Ясно. Я пошла спать. — Я поднялась и отошла к своим одеялам, не обращая внимания, как Наставник перехватил кинувшегося было ко мне Яна, как говорил не трогать меня. Всё это лишь вскользь коснулось моего сознания. Укрывшись с головой и едва сдерживая готовые ручьём бежать слёзы, я прошептала имя Тарики и провалилась в сон.
Я вновь оказалась на той прекрасной поляне, но сейчас у меня не было никаких сил любоваться ею, и едва сделав пару шагов, я рухнула на колени и, закрыв лицо руками, зарыдала. Слёзы катились градом, выплёскивая всё: и боль, и тяжесть тренировок, и сомнения, и обиды, и ужас от новости. Уже сквозь слёзы я осознала, что больше не одна — меня обняли тёплые, ласковые руки, а мягкие губы в поцелуе прижались к моей макушке. Под тихий успокаивающий шёпот и ритмичные поглаживания истерика потихоньку затихала и вот я уже сидела, всем телом прижавшись к Тарике, и только слегка всхлипывала.
Когда я окончательно успокоилась, Тарика погладила меня по волосам и тихонько спросила:
— Нари, что-то случилось? Я первый раз вижу тебя в таком состоянии. Расскажи мне, доченька.
— Мне дядя Карад сказал, что у меня никогда не будет детей. Понимаешь? Никогда. — Я снова всхлипнула, но уже не столько от этого, сколько от её ласкового «доченька».
— Ш-ш-ш, маленькая, послушай меня. Не настраивай сейчас себя на такие отрицательные эмоции, ты ведь не можешь быть абсолютно уверенной в этом. Поверь, у тебя ещё всё впереди.
— Ты думаешь? — Я посмотрела на неё.
— Уверена. А теперь вытри глазки и расскажи мне о сегодняшней вашей поездке.
Мы ещё долго с ней говорили, и всё это время она не выпускала меня из объятий. Ну а мне было так уютно и спокойно, что совершенно не хотелось возвращаться в реальный мир. Наверное, именно сейчас я наконец-то до конца осознала, что Тарика не просто знакомая и подруга дяди, а моя мама, которая любила и любит меня. Прав был в чём-то Наставник, когда говорил, что с нами, оборотнями, не соскучишься — такой семейки ещё поискать. На этой мысли я и уснула, убаюканная маминым голосом и теплотой её тела.
Утром мы позавтракали и снова двинулись в путь. Чёткого плана действий у нас не было, поэтому мы и не стали подъезжать к Краковке со стороны городского тракта, решив подойти со стороны леса ближе к нужному дому. Краковка оказалась больше предыдущей деревни раза этак в два, что было нам только на руку, как и то, что дом второго находился рядом с домом здешнего колдуна. Люди, как правило, избегают проходить мимо, боятся, обращаясь только в крайнем случае. А значит, на этой стороне деревни обычно меньше любопытных глаз.
Съездив на разведку, дядя Карад сказал, что нужный нам человек сейчас вместе с колдуном собирались в лес искать наперстянку — траву, используемую в приворотных зельях. Кого собирался приворожить мой второй враг мне было не интересно, а вот то, что они уходили из деревни было большой удачей.
Привязав коней, мы последовали за фигурами двоих мужчин, шедших впереди нас примерно в тридцати метрах. Услышать нас они не могли: благодаря второй ипостаси мы даже в человеческом виде ходили бесшумно, а Наставник за свою жизнь научился многому.
Как только мы отошли от деревни на приличное расстояние, пришло время сократить дистанцию между нами и впередиидущими. Мы догнали их через пару минут, чтобы едва не влететь в щит, выставленный колдуном. Правда Наставнику понадобилось примерно три секунды, чтобы пробить его и, опережая новую магическую атаку, он заговорил:
— Брось, Эрсанер, ты ведь знаешь, что не справишься ни со мной, ни с моим учеником. Да и смысл тебе нападать или защищаться — ты нам не нужен. А вот он нужен. — Перевёл Наставник взгляд на стоящего рядом с колдуном высокого смуглого парня. — Уходи, Эрсанер.
— Съерри, благороден как всегда. Впрочем, ты прав, меня ничего здесь не держит.
— Колдун, а как же деньги? Я заплатил тебе за зелье, а ты…
— А я не брал денег, чтобы рисковать своей головой. Магистр, моё почтение. — И колдун скрылся за деревьями.
— Кто вы и что вам нужно? — Обратился к нам парень.
— О, сущий пустяк, — съязвил Ян, — твоя голова и информация.
— Ян, хватит. Мы не светские разговоры вести приехали. — Осадила я брата и повернулась к парню. — Почти два года назад ты и твои дружки напали, изнасиловали и оставили умирать в лесу одну девушку из деревни Подлесная. Её звали Раяна. Кто вам за неё заплатил?
— Не знаю.
— Что ж, ладно.
Я молниеносно выхватила клинки и встала в стойку. Парень среагировал мгновенно, вытащив полуторник. Хороший меч, жаль, что хозяин у него совсем не под стать.
