матросов и перед тем, как подняться на борт, я успела в деталях рассмотреть гальюнную фигуру — носовое украшение судна. Ею оказалась красивая, молодая девушка, вырезанная из дерева, как и весь корабль, пропитанного специальным составом против сырости и гнили. Пообещав детальную экскурсию, Ян помог мне пройти по трапу и ступить на палубу корабля.
Пока мы рассматривали корабль с берега, дядя Нис успел расспросить старшего помощника о том, как идёт погрузка и, удовлетворившись ответом, представил его нам. Как и капитан, старпом выглядел настоящим морским волком со слегка неровной походкой. Откликался он на имя Рафид и сразу запретил ему «выкать» или как-то иначе миндальничать. Спорить мы не рискнули.
Оставив Рафида наблюдать за матросами, дядя Нис показал нам наши каюты. Они располагались рядом и не имели ничего лишнего: койка с тонким матрасом, приделанная к стене, небольшой комод и зеркало над ним. Как потом узнали, тут имелся даже туалет: в одной из последних кают матросы поставили большую бочку, наполовину заполненную водой, и раз в сутки несколько человек выворачивали её за борт.
Оставив вещи и котёнка, который не выявил желание исследовать корабль в каюте, я снова поднялась на палубу. Матросы, сновавшие туда и сюда, косились на меня, но видимо дисциплина у экипажа была жёсткая, и никто ничего не сказал, хотя Ян и успел предупредить меня, насколько суеверны моряки. А уж о том, чтобы женщина находилась на корабле, в обычном рейде не идёт и речи.
Отмахнувшись от впечатлительных матросов, я подошла к старпому, по-прежнему наблюдающему за погрузкой провианта. Спросив, как скоро мы выйдем в море, узнала, что несколько членов экипажа сошли на берег и сейчас задерживаются, но в любом случае капитан отдал приказ отчаливать через полчаса. Поблагодарив за информацию, отошла на нос корабля и, прислонившись к борту, стала наблюдать за жизнью порта.
Несмотря на довольно раннее утро, тут было людно: ночью и на рассвете пришли новые корабли и сейчас экипажи занимались разгрузкой товаров. Также можно было увидеть перекупщиков, сновавших от корабля к кораблю и предлагавших свои услуги, и мальчишек-посыльных, лавирующих в толпе со свертками в руках. Но интереснее всего было рассматривать корабли. Некоторые из них были похожи на корабль дяди Ниса, другие были больше или меньше, отличались по форме, количеству мачт, палуб и даже расцветки парусов.
— Смотри, вон тот первый корабль справа — это такая же шхуна, как и наша, только видишь, у неё четыре мачты: фок-мачта, две грот-мачты и кормовая бизань-мачта. У него вместимость больше, чем у нас, зато и маневренность похуже, — показал Ян, видя, что мне интересна.
— А рядом стоит трекатр — небольшое парусное транспортное судно с малой грузоподъёмностью. Видишь, как у него ют расписан? Точна какой-нибудь мелкий купец приобрёл. А посмотри налево. Это коф — судно прибрежного плавания. На нем моряки ходят из бухты в бухту, не выходя далеко в море. Оснастка у него не та.
— А вон то, с высокими бортами — что это? — спросила я, показывая на корабль, стоящий через два от нашего.
— О, это когг — двухмачтовое палубное судно. У него обычно очень мощный корпус и прямые паруса. Торговое судно. Ещё здесь можно встретить каракки — тоже торговые суда, только более мощные.
— А те, которые поменьше, они тоже торговые? — поинтересовалась я.
— Нет, это почтовые, посыльные суда, опять же суда для прибрежного плавания. Транспортные суда, баржи и ремонтные суда, — пояснил Ян.
Пока мы разговаривали, матросы закончили погрузку, и, кажется, подошли даже те, кого недоставало, потому как старпом быстро направился на капитанский мостик. Не прошло и пяти минут, как мы услышали команды боцмана, очень колоритного и голосистого дядьки, который начал гонять матросов и вскоре «Морская дева» как крылья расправила паруса и начала маневры на выход их бухты.
Нам предстояло плыть четыре дня.
Поскольку на таком ограниченном пространстве, как корабль, особо заняться было нечем, так как обещанную мне экскурсию провели в первые же два часа, рассказав и показав всё, что было можно и нельзя, то дальше Дар решил продолжать тренировки, причём поединки на мечах он чередовал занятиями по магии, которые мы возобновили. Нам выделили место на баке, где мы не мешали работе команды, а они, в свою очередь, не мешали нам. И вплоть до самих сумерек, прервавшись только на обед и на ужин, Дар гонял меня сталью и заклинаниями. Мне нравилось. Ему тоже.
Первые сутки путешествия прошли спокойно, ветер стабильно надувал паруса, унося корабль всё дальше и дальше на юго-запад от большого материка. Но уже на вторые сутки погода заметно испортилась: спокойное море как-то внезапно превратилось в клубившуюся пенными барашками стихию, волнами набрасывающуюся на корабль. Ветер немного поменялся и задул сильнее, предвещая то ли грозу далеко в море, то ли близость шторма.
Я стояла на палубе, заворожено смотря на разбушевавшуюся стихию, но, краем глаза замечая спокойствие моряков, приглушала волнение. Ян и Дар сидели в каютах, хотя я приглашала их присоединиться ко мне. Оказалось, что их обоих мутит, причём настолько, что проблематично даже с койки встать. На мой вопрос о том, как же они раньше плавали с такой морской болезнью, ребята, смущаясь, признались, что им всегда везло на погоду и в шторм они ни разу не попадали. Выразив своё сочувствие, я спросила, что им нужно, водички там или ещё чего, но вмиг зеленоватый цвет лица ясно ответил на мой вопрос, и я благоразумно оставила их одних.
Ветер не утихал, но и не возрастал, волны по-прежнему били о борт корабля, но подошедший ко мне дядя Нис заверил, что сильного шторма не будет, он пройдёт далеко в море, в стороне о нас, а то, что мы заденем, не стоит и разговора. Уточнив, уверен ли он в этом, получила решительный кивок и, окончательно успокоившись, спустилась в каюты. Проверив Яна и Дара, благополучно спавших, вошла к себе в каюту. Саф свернулся калачиком на койке и только приоткрыл на секунду глаза, когда я села рядом с ним. Котёнку совсем не нравилось это путешествие, и он всё время спал, даже особо не шаля. Погладив его, я улыбнулась: прошло ведь всего лишь несколько недель с момента нашего знакомства, а я уже не представляла свою жизнь без него. Он стал мне настоящим другом, чувствующим мои эмоции, настроение и дающим поддержку, когда я в ней нуждалась. И, кроме того, его шалости поднимали настроение не только мне, но и Дару с Яном.
Звук рынды разнёсся по всему кораблю, оповещая и экипаж, и нас о готовом ужине. Справедливо полагая, что ребята вряд ли рискнут поесть, пошла в кают-компанию, где мы обычно ели в обществе дяди Ниса, старпома Рафида и ещё двоих моряков — помощников капитана. Им были Алои, второй помощник, который отвечал за погрузку и разгрузку, загруженность трюмов, их чистоту и безопасность, и Матеро, третий помощник — штурман. Боцман и Симон к нам никогда не присоединялись, кушая вместе с матросами, хотя в любое другое время охотно отвечали на все интересующие нас (меня) вопросы.
Поужинав, я ещё немного побродила по палубе, но низкие тучи, сильный ветер и брызги, постоянно летящие на палубу, быстро загнали меня вниз. Корабль по-прежнему подбрасывало на волнах, что немного убаюкивало, а потому, пододвинув Сафа в стенке, завалилась на койку и, поёрзав, заснула.
Проснулась внезапно и вначале не могла понять, почему. Прислушавшись, услышала ровное сопение котёнка, но, кроме этого, никаких звуков не было.
Вот оно!
Я быстро оказалась на ногах, поняв, что меня насторожило во сне. На корабле, где даже среди ночи можно было расслышать приказы боцмана или его помощника (шкипера) и перекличку матросов, сменяющих часовых, сейчас было тихо. Слишком тихо.
Быстро закинув за спину ножны, я вышла из каюты и вначале проверила Яна и Дара. Они оба спали, раскинувшись на койках, насколько позволяла их ширина и не проснулись, когда я потрясла сначала одного, а затем и второго. Для воинов, обычно просыпавшихся при малейшем шорохе, это выглядело странно.
Поднявшись на палубу, я увидела, что все матросы и шкипер спали. Кто как, прислонившись в мачте, свернувшись в клубок на баке, просто растянувшись на палубе… Старший рулевой спал, всем телом навалившись на штурвал. Поднявшись на капитанский мостик, я убедилась ещё в одном: старпом, дежуривший обычно первую половину ночи, тоже спал, опустив голову на карту, расстеленную на
