хлебные не находили.
Завидовали многие его удаче. Настолько, что несколько жителей их деревни, что охотой и пушниной кормились, задумали подлость. Вначале они заманили прадеда в лес рассказом о каком-то невиданном ранее звере, будто бы случайно замеченным одним из охотников. А затем подвели под хорошо замаскированный капкан и, когда тот в него попал, зарубили прадеда топорами.
Но и на этом их желание поквитаться не утихло. Вернувшись в деревню, они рассказали его жене, что на её мужа напал внезапно проснувшийся медведь и порвал в клочья, а они, мол, ничего сделать не смогли. Бедная женщина замертво упала на пол прямо под ноги вошедшей в избу дочери, за один день ставшей круглой сиротой. Не успела бабка осознать, что произошло, как те четверо, что отца её убили, прямо в отчей избе над нею и надругались. Изба их слегка на окраине деревни стояла, потому и криков её никто не слышал.
На утро, истерзанная, охрипшая от криков, она спихнула с себя одного из мучителей, уже вусмерть пьяного и спавшего мёртвым сном (да и остальные находились в таком же состоянии) и, едва переставляя ноги, стала собирать вещи. Связав всё в один узел, моя бабка попрощалась с мёртвым телом матери и ушла из деревни, напоследок перерезав четыре горла.
Её было всего двадцать лет.
Она ушла на север Леонтии, туда, где и поныне есть непроходимые чащи лесов. Помня науку отца, она построила себе сначала временное жильё, а после, через год, и хороший дом с печью. Лес давал ей защиту и прокорм, одежду и обогрев, а она старалась брать от него только то, что нужно, и ни капли больше.
Вот только вначале, через пару месяцев после ухода из родной деревни она поняла, что понесла. Как потом рассказывала мне мать, бабка хотела избавиться от ребёнка, но потом передумала и оставила его. Так родилась моя мать, и с самого рождения бабка прививала ей любовь к оружию. Кроме того, она рассказывала ей то, что сама слышала от отца: о материке, о людях и о воительницах. Вернее, то, что есть в нашем мире остров, куда женщина, желающая быть свободной от мужчин, может уйти и стать настоящим воином.
Вот только моя мать была куда более легкомысленной, чем хотелось бы бабке, и хотя ей легко давались воинские премудрости, она всё же не испытывала ненависти к мужчинам, даже не смотря на рассказ матери о её зачатии.
И когда ей исполнилось семнадцать лет, мать попросту сбежала от бабки, желая посмотреть на мир и людей. Десять лет ей понадобилось на то, чтобы, подобно своей матери возненавидеть мужчин. Разное случалось с ней во время того путешествия, многое она никогда и никому не рассказывала, только вернувшись, она дала матери слово больше никуда не уезжать. Да и не могла она, поскольку вернулась к матери уже беременной.
Кто стал моим отцом, я не знаю, никогда его не видела. Меня, как и мою мать, к оружию приучали с детства. Когда мне исполнилось пять лет, умерла бабка, и мать ещё рьянее взялась за моё обучение.
Кроме этого, она много рассказывала мне о тех землях, в которых успела побывать, а особенно об острове Качче и все слухи и домыслы людей. С каждым новым рассказом мне всё больше хотелось побывать на вашем острове, а с некоторых пор для этого появилась ещё одна причина.
— Хорошо, — как только я замолчала, сказала Лимара и, переглянувшись с Хавирой (я уловила едва заметный кивок шаманки и чуть расслабилась), продолжила. — Я заметила, что в твоём имуществе есть два качественных мужчины, очень сильных и достаточно красивых внешне. Как получилось, что ты стала их хозяйкой? И, насколько я поняла по докладу Кифары, ты хотела пообщаться с шаманами, какова причина такой просьбы?
— Как вы успели убедиться, у меня два раба. Ян — мой слуга, на материке он играл роль моего телохранителя. Он со мной уже около года. Дар, мой второй раб, у меня не так давно, всего несколько месяцев. Он мой любовник и игрушка.
С Яном всё получилось неожиданно. Когда мне исполнилось восемнадцать, я приняла решение поездить по миру и найти способ добраться до вас. Помня рассказы мамы и частично бабушки, я знала, что доверять мужчинам не стоит ни в коем случае. Слышала также, что вы превращаете их в своих рабов. Мне тоже захотелось раба, но как его получить, я представляла очень смутно.
Добравшись тогда до столицы Леонтии, я поначалу сильно терялась среди людей. Но пробыв в столице несколько дней, пообвыкла, послушала слухи и сплетни и решила уже идти дальше, как случай привёл меня на одну из небольших площадей, заполненную народом. Оказалось, что там выступал не то менестрель, не то простой стихоплёт, но люди смеялись, и я решила остаться послушать, протискиваясь ближе к источнику смеха.
Им и оказался Ян, в лицах рассказывающий, как какой-то вельможа пытался ухаживать за барышней, а та оказалась норовливой и острой на язык. Народ ухахатывался, да и мне было смешно. Но тут вдруг набежали стражники в количестве трёх штук и, незнамо как протиснувшись сквозь толпу, скрутили Яна. И тут я поняла, что это мой шанс обзавестись рабом. Отбив его у стражников, я потащила его из города, и когда мы ушли на достаточное расстояние, спросила, что его ожидало.
Получив ответ, что вначале тюрьма, а после, возможно, и казнь, я предложила ему принести мне клятву. Понимая, что выбора у него нет, Ян стал моим рабом, приняв ошейник, и став моим слугой.
С Даром всё было более интересно. Так получилось, что мне пришлось на некоторое время задержаться в Эринтее, и когда я уже выехала по направлению к Рималинтре, которую хотела посетить, как-то вечером случайно заметила большую шайку разбойников. У них были пленники, а мне хотелось развлечься. Разгромив шайку, я освободила одного графа с дочкой и Дара. Граф в качестве раба был мне не нужен, но должник в его лице когда-нибудь пригодится, а вот Дар… О, я уже тогда обратила внимание на его тело, подумав, что именно от такого мужчины буду рожать своих дочерей.
Конечно, поначалу он был категорически против того, чтобы быть моим рабом, так что пришлось нам скрестить оружие. Он сильнее меня, я поняла это сразу, но никто ведь не отменял маленькие женские хитрости, не так ли? В общем, я его одолела, и тут уж деваться ему было некуда. Надев ошейник, он какое- то время был просто попутчиком для меня, отказываясь подчиняться. Я сразу поняла, что силой тут ничего не добьёшься, поэтому я решила сделать его своим любовником. Так получилось даже лучше, чем я могла представить, и с тех пор мы вместе и путешествуем.
А насчёт моего интереса к шаманам — просто я слышала, что они могут помочь женщине, если у неё проблема с деторождением. Я бы не хотела сейчас обсуждать эту тему, она несколько неприятна для меня, но если вы позволите мне поговорить в одной из шаманок, я более подробно расскажу об этой проблеме.
— Хм… — протянула Лимара и, откинувшись на спинку стула, замолчала.
Взглянув на Хавиру, я увидела, что она сидит, закрыв глаза, то ли спит, то ли медитирует. Украдкой переведя дух, я облизнула пересохшие губы и, не меняя выражение лица, стала ждать вердикта предводительницы.
Ещё никогда мне не приходилось так много лгать, причём делать всё невозможное, чтобы никто не усомнился с том, что я говорю истинную правду. Это оказалось сложно, особенно верить в то, что говоришь, но, насколько я поняла по реакции шаманки, им нечего было возразить на мой рассказ. К тому же я настолько разбавляла правду неправдой, что заметить, где я начинала лгать, было нереально.
— Что ж, твой рассказ кое-что объясняет, — задумчиво проговорила Лимара, переведя на меня взгляд. — Только не всё. Но это подождёт. А в ином… Добро пожаловать в племя воительниц, Нариса, сестра. Сейчас тебя проводят в дом для гостей, который будет принадлежать тебе на всё время твоего пребывания на острове. А если ты надумаешь остаться тут с нами, тебе выделят другой дом. Вопросы есть?
— Да. Можно мне будет осмотреть посёлок и пообщаться с другими воительницами? Есть ли у вас какие-то правила и обычаи, о которых я, понятное дело, не знаю, но которые не хотелось бы нарушать? Принято ли тут делиться своим имуществом, и в каком объёме? И если я не желаю, чтобы моими рабами пользовался кто-то ещё, не будет ли это оскорблением? — постаралась я сразу узнать все пункты, которые интересовали меня больше всего.
— Отвечаю по порядку, — слегка улыбнулась мне предводительница, но глаза смотрели цепко. Я выдавила из себя ответную улыбку. — Пока ты будешь подкрепляться с дороги, я отзову с патрулирования
