опытный хищник, вышел на охоту и взял с собою своего детёныша. Он сейчас будет смотреть на меня и учиться тому, как надо охотиться.
— Вы думаете, он всё понимает из того, о чём мы сейчас будем говорить? — усомнился Вальтер.
— Всё. Двенадцать лет — это уже порядочный возраст. Я ему заранее всё рассказал.
— Что рассказали? — не понял Вальтер.
— Рассказал о том, что я вам скажу и что вы мне на это ответите.
— А вы знаете наперёд, что я вам отвечу?
— Конечно. Вариантов не так уж и много. По-настоящему всего два, ну, и всякие промежуточные или похожие на них. Я их расписал моему любимому правнуку и объяснил, как я поступлю в одном случае, и как поступлю в другом, и какие поправки можно будет делать, в случае, если возникнут всякие нюансы. Пусть учится, как нужно обращаться с вами, людьми.
— С нами, людьми? — переспросил Вальтер с усмешкой. — Это означает, что вы сами не считаете себя человеком?
— Естественно. Очень богатые люди, такие, как я, это уже как бы и не люди.
— А сверхлюди? — подсказал Вальтер.
— Именно так, — согласился Меценат. — Не зря же только те, кто рождается на свет с синими волосами, получает способность становиться очень богатым. К примеру, все трое моих сыновей и все девять внуков не имеют этого признака. И только один из двадцати семи моих правнуков Це-Фон и обладает этим знаком. Он — избранник богов! Он отмечен особым знаком.
Вальтер равнодушно пожал плечами и сказал:
— Ну, он — так он, а избранник — так избранник. Оно мне нужно — знать ваши проблемы, кто там среди вас родился избранником, а кто не избранником! По мне вы все на одно лицо… Я уже знаю наперёд тот вопрос, с которым вы ко мне пришли, и отвечаю на него так: нет!
— Да откуда ж вы можете его знать? — рассмеялся Меценат, и мальчик, глядя на прадеда, вдруг рассмеялся тоже — впервые за всё время у него на лице появилось какое-то подобие веселья. Впрочем, жестокого — типа злорадства.
— А у вас ничего другого и не может быть на уме. Вы, хоть и сверхчеловек, но вы снова тупо и однообразно спросите меня о том, хочу ли я вам продать драгоценную золотую статуэтку, изображающую крылатую морскую богиню. И, если я захочу, то будете торговаться о цене.
Меценат покачал головою.
— Проницательность — это не самая сильная ваша черта, — сказал он. — Нырять в морские глубины и добывать там редкие раковины или каких-нибудь диковинных морских рыб или там крабов, ну или, допустим, сокровища с затонувших кораблей — вот это и есть ваше призвание. Какая разница, что именно добывать? Что там есть ценного — вот то и надо хватать! Главное успешно нырять! Вы гениальный аквалангист и батискафщик, а анализ и все остальные виды мышления — это не ваша стезя. Оставьте это другим: мне, например, или моему правнуку. Если мы, в отличие от вас, умеем делать большие деньги, то мы и мыслить умеем не так, как вы.
Вальтер спокойно согласился:
— Сдаюсь. Я не проник в ваш сверхчеловеческий план. Так и что же вы у меня-то хотели спросить?
Меценат сказал:
— Я хотел вас попросить продать мне ту самую золотую статуэтку.
— Но ведь я именно этого самого от вас и ожидал! — рассмеялся Вальтер. — Со своими тупыми мозгами прирождённого аквалангиста я ни до чего другого и не мог додуматься. И, как оказывается, не ошибся.
— Всё не так, — возразил Меценат. — Сейчас условия буду диктовать я: я куплю вашу статуэтку за одну тяжёлую монету.
Вальтер сказал:
— А я не продам её даже и за сто тяжёлых монет. И даже за тысячу. Впрочем, если предложите миллион, я подумаю.
Меценат повернулся к правнуку и сказал:
— Учись, Це-Фон, как надо с ними обращаться! И смотри, что я сейчас буду делать. Любуйся! Но прежде запомни одну вещь: всё то, что теперь принадлежит этим людям, лишь временно их имущество. На самом деле это всё наше. Это то, что рано или поздно должно перейти в наше владение, потому что любимцы богов — мы, а не они.
Повернувшись к Вальтеру, он сказал:
— За то, что грубите, — я снижаю вам цену в два раза.
— Я не продам её ни при каких обстоятельствах.
— На самом деле эта вещь уже сейчас моя. Мне осталось только взять её у вас, но я, чтобы продлить вашу агонию, предлагаю вам за неё деньги. Я так понимаю: вы не цените моего благородства?
— Нет, не ценю, — ответил Вальтер.
— Будете упорствовать, снижу цену ещё в два раза. И с этих самых пор буду всё покупать у вас только по цене в четыре раза ниже обычной. А не будете довольны новыми условиями — понижу закупочные цены ещё в два раза. И вам придётся поменять образ жизни. К вопросам ценообразования я всегда относился очень серьёзно. Можете не сомневаться, что я и сейчас останусь верен этому своему обыкновению.
— Не сомневаюсь, — спокойно сказал Вальтер. — И что из этого следует? Я вам всё равно не продам статуэтку. К тому же у меня её и нет вовсе.
— Ах, вот даже как! И где же она, позвольте спросить? Вы кому-то её уже продали?
Вальтер ответил:
— Если она всего лишь товар, то она — моя собственность. А если она — моя собственность, то я никому не подотчётен о том, что я с нею сделал. Захочу и переплавлю её в сковородку или выброшу в мусорный ящик — кто мне запретит?
— Ну, а если серьёзно?
— А если серьёзно, то она потерялась, — спокойно ответил Вальтер.
— То есть как это: потерялась?
— Бесследно исчезла, — пояснил Вальтер.
Меценат и его правнук многозначительно переглянулись. Це-Фон гневно блеснул глазёнками и закричал:
— Разве ты не видишь? Он врёт! Уничтожь его! Ты мне обещал уничтожить его, если он не будет слушать твоих приказов.
Меценат погладил по синим волосам своего любимого правнука и нежно сказал:
— Уничтожу, уничтожу, мой милый. Мне на моём веку многих людей пришлось уничтожить, так что, я к этому делу привык. Смотри, как я это буду сейчас делать и учись. Твой папа и твой дедушка совсем отбились от моих рук и ничему тебя не учат, чёртовы бездельники! Один, как последний идиот, хлещет водку, а другой помешан на автомобильных гонках. А кто передавать опыт будет? Кто будет заботиться о продолжении нашей династии?
Меценат просто побагровел от гнева, но, немного успокоившись, сказал:
— Всё я. Один я. Если не я, то и никто! — Затем он достал телефон и откинул крышку. Повернувшись к Вальтеру, сказал: — Я, конечно, понимаю: аквалангисту не дано думать широкомасштабно, но хоть что-то же соображать всё-таки надо! Нельзя же совсем ничего не понимать в этой жизни? Или у вас от постоянного ныряния в морские глубины совсем мозги отшибло? Поймите же: всё, что вы по наивности считаете своим собственным, на самом деле — моё. Я это предоставляю вам лишь во временное пользование, но рано или поздно заберу себе. Так давайте же сделаем неизбежное спокойно и без нервотрёпки! — говоря это, он набрал нужный номер и сказал в трубку усталым голосом: — Пусть заходят.
Вальтер спросил:
— Это ваши телохранители с зонтиками?
Меценат весело рассмеялся. Мальчишка — злорадно. Он повернулся в сторону двери и, судя, по всему, приготовился к появлению новых более забавных актёров.
