Я устроилась на диване, стараясь выглядеть независимо. Вряд ли получалось особенно хорошо. Поджатые ноги, ладошки сложены на коленях. Студентка на первом экзамене... Я закинула ногу на ногу... может, купить сигарет? «Не глупи, курить ты не умеешь, еще кашлять начнешь. Будешь выглядеть по- дурацки».
Время шло, а Бессонов не появлялся. Я взглянула на часы и удивилась. Оказывается, я жду уже больше часа. Может, он забыл обо мне? Или ждет, что я поднимусь в номер? Ну уж нет, холл куда безопасней. Здесь ему придется вести себя с расчетом на окружающих, пусть не очень заинтересованных, и все же... Позвонить ему? Он делает это нарочно, испытывает мое терпение. Ничего, времени у меня сколько угодно. А может, его и нет в гостинице? Звонить или нет?
Я достала мобильный, нервно вертя его в руках, то и дело поглядывая в сторону лифта. Может, Ольга еще у него? Позвонить ей? Когда я готова была разреветься от обиды на то пренебрежение, которое он так явно демонстрировал, Бессонов вышел из лифта. По-прежнему небритый, в костюме и темной футболке. Рядом с ним шла девушка с короткой стрижкой. Улыбнувшись, он заговорил с ней, девушка засмеялась. Бессонов достал что-то из кармана, наверное, визитку, протянул девушке. Она взглянула на нее, и они еще немного поболтали.
Тут он меня наконец заметил. И нахмурился. Девушка, убрав визитку в сумочку, продолжала говорить. Бессонов кивнул, и они расстались, но направился он не ко мне, а к стойке регистрации. Девушка проводила его долгим взглядом и летящей походкой устремилась к выходу. Это что, девица по вызову? Не похоже. Скорее, они просто вместе спускалась в лифте, и он не упустил случая завести знакомство. Да будь она кем угодно, мне-то что до этого.
Бессонов разговаривал с администратором, я наблюдала за ним, мысленно желая ему провалиться, да так глубоко, чтобы вылезти не мог. Ничего, я терпеливая, болтай на здоровье, я подожду...
В конце концов он направился в мою сторону, я подобралась, облизнув пересохшие губы. Он подошел, сел напротив, закинув ногу на ногу, полоснул меня взглядом и буркнул:
– Ну? Какого хрена ты торчишь в холле?
– Насколько я помню, мы договорились здесь встретиться, – собрав все свои силы и стараясь, чтобы голос звучал насмешливо, ответила я. – Ты изволил меня пригласить.
– Да ты что? Должно быть, была минута слабости.
– Прекрати, пожалуйста. Прекрати, – повторила я резко. Он поднял брови, точно хотел сказать: надо же, сколько в нас отваги. – Как ты меня нашел? – спросила я совсем не то, что собиралась.
– С чего ты взяла, что я тебя искал? – удивился он. – Я здесь по делам. И твое внезапное появление было неожиданностью.
– Удивленным ты не выглядел.
– Мне надо было рухнуть в обморок?
– Саша...
– О, – засмеялся он. – Как далеко мы продвинулись. За четыре года супружества ты впервые назвала меня по имени.
– Я понимаю, у тебя есть повод упрекнуть меня...
– Что у меня есть? Ах, да... У меня столько поводов, дорогая, что одним больше или меньше, значения уже не имеет.
– Я хочу получить развод, – смогла-таки произнести я.
– Развод? – хохотнул он. Выпрямился, сложив руки на коленях, и уставился на меня. Я опустила голову, выдержать его взгляд мне никогда не удавалось.
– Я...
– У меня для тебя плохая новость, – перебил он, насмешливые нотки из голоса исчезли, он говорил жестко и предельно серьезно. – Видишь ли, тебя больше не существует. Из реки вытащили труп девицы, выглядела она препаршиво, родная мама не узнает. Но я малость напрягся и опознал тебя. Так что на днях я стал вдовцом. Не предполагал встретить тебя, милая, не то прихватил бы свидетельство о смерти. – Я в ужасе на него уставилась, а он продолжил: – Я похоронил тебя рядом с братом. Памятник пока не поставил, но уже заказал. Один на двоих. Если придет охота, загляни как-нибудь, сможешь убедиться, что я не экономлю на близких родственниках.
– Ты шутишь? – с трудом выговорила я.
– Нет, – покачал он головой. – Я же сказал, ты можешь в этом убедиться. Свою жену я похоронил, а никакую Генриетту знать не знаю. Ты хотела свободу, ты ее получила, – помолчав, добавил он. – Желаю удачи в новой жизни. А из моей катись ко всем чертям.
Он поднялся и не спеша направился к лифту, а я стиснула рот рукой, чтобы не заорать от ужаса. В его словах я ни на мгновение не сомневалась. Так вот, значит, какое он выбрал для меня наказание. А я-то голову ломала, как убедить его согласиться на развод. Игрушка успела ему надоесть, и он выбросил ее на помойку. Да с чего я вообще взяла, что он хочет, чтобы я вернулась. Он был рад избавиться от меня. Господи, как быть теперь? Предположим, я получу новые документы... Но кто подтвердит, что я – это я, если нет у меня никаких бумаг? Бессонов заявит, будто впервые меня видит... брат погиб... Кто еще? Проведя ревизию немногочисленных знакомых, я пришла к выводу: среди них нет никого, к кому я могла бы обратиться. Но ведь не могут меня заживо похоронить?
Растерянность и страх вдруг отступили, и на смену им пришла злость. Этот сукин сын прав. Я хотела свободы, и я ее получила. Пусть не так, как надеялась. И все же... я свободна, и никто не смеет диктовать мне условия. Да пусть он хоть сто раз меня похоронит. Я найду выход. И не вздумай реветь, дура. Никто не обещал, что новая жизнь будет легкой. Главное, что я избавилась от прежней, окончательно избавилась.
В общем, гостиницу я покидала, вздернув подбородок и стиснув зубы. Перед мысленным взором все еще маячила физиономия Бессонова с подлой улыбкой, но жизнь беспросветной отнюдь не казалась. Я шла по улице, прикидывая, как стану действовать. Валера обещал помочь с работой. Отлично. Съезжу в родной город и попытаюсь выправить паспорт. Все мои документы у Бессонова. Ничего, явлюсь в паспортный стол, и пусть у них голова болит, что со мной делать. Да им по фигу... Проявлю настойчивость... И тут мысли вдруг сделали внезапный скачок. Сериков упоминал некоего типа, который имел виды на его бизнес. А Бессонов десять лет назад жил в этом городе, и репутация у него была такой, что, по словам Валеры, его портрет можно смело вешать рядом с Аль Капоне. Похищение ребенка, деньги... вожделенный бизнес. А что, если... Догадка еще только маячила на горизонте, а я уже набирала номер Серикова.
– Геннадий Алексеевич, это...
– Я понял, – мягко перебил он. – Что-то произошло?
– Мне очень нужно встретиться с вами.
– Я сейчас на Садовой, вы знаете, где это?
– Найду.
– Торговый центр «Северный», у меня там магазин.
Я бросилась искать такси, на счастье, свободная машина вскоре появилась. По дороге я успела убедить себя в правильности своей догадки. Я готова поверить, будто Бессонов убил ребенка? Он способен на что угодно. Бессонов из тех, кто считает: то, что ему нужно, уже принадлежит ему по праву. И ни перед чем не остановится.
Магазин, где на продажу были выставлены двери, находился на первом этаже. Когда я спросила Серикова, продавец, пожилая дама с ярким макияжем, провела меня в небольшую каморку, что-то вроде кабинета. Сериков беседовал по телефону, увидев меня, кивнул и быстро закончил разговор.
– Здесь есть кафе, – произнес он, поднимаясь. – Там будет удобнее.
Он не спешил задавать вопросы, но напряжение в нем чувствовалось. Мы поднялись на второй этаж и устроились за металлическим столиком, Геннадий Алексеевич принес мне кофе, сам ограничился стаканом воды.
– Вы выглядите очень возбужденной, – улыбнулся он. – Даже боюсь спрашивать...
– Человек, который получил ваш бизнес...
– Купил, – поправил он. – Может, дешевле, чем он стоил, но все равно законно. Мне нужно было расплатиться с долгами, и я спешил.
