пытается оторваться от преследователя. Свернул вправо, резко притормозив так, что машину качнуло — с визгом тормозов, в классическом стиле детективных фильмов. Он ехал к окраине города, с удовлетворением отмечая, что машин и пешеходов на улицах становится все меньше.
Свернул на абсолютно безлюдную улочку, резко затормозил, не выключая мотора, едва не вмазавшись лбом в стекло. Он задумал сначала стрелять по шинам. Но это было бы скверное кино, небезопасное для жизни тех, кто сидел в “белчере”, — а ведь никаких доказательств, что они принадлежат к шайке Геспера, не имелось. Стрелять по живым людям в этом тихом городке? Хватит с этих мест выстрелов, право…
Савин выпрыгнул из машины, встал посреди улочки, безмолвной, как лунная поверхность, широко размахнулся. Ало-синий параллелепипед закувыркался в воздухе — двухпинтовый пластиковый пакет фруктового молока летел навстречу мчащемуся “белчеру”, мягкий хлопок — и ветровое стекло автомобиля закрыла разлапистая белая клякса Нехитрый прием из арсенала знаменитого Ника Кабалло, героя тридцати серий “Опасного путешествия”. Оказывается, и детективные фильмы способны научить чему-то полезному…
“Белчер” рыскнул вправо-влево и под душераздирающий визг тормозов врезался в высокую витрину табачной лавочки, наполовину ушел внутрь, где и замер, живописно усыпанный битым стеклом. Из двери бомбой вылетел пожилой хозяин, крайне темпераментно выкрикивая что-то, но рассматривать дальнейшее течение событий, имея к ним самое прямое отношение, было бы несколько неэтично, и “гарольд” помчался прочь.
— Господи, действительно как в стерео, — сказал Савин. — Ну, надеюсь, у них хватит денег расплатиться за витрину.
Диана выслушала его бесстрастно, опустив глаза.
— Вот такие дела, — закончил Савин. — Как видишь, не так уж безобидны и безопасны твои тропки к сияющим в ночи городам. Что они возят сюда, эти неразговорчивые морячки?
— Не знаю, — сказала Диана. — И никогда не интересовалась. Насколько я могу судить, это абсолютно безобидные дела. Что ты к ним прицепился, в конце концов? Здесь просто-напросто перевалочный пункт меж двумя мирами, на которые не распространяется земная юрисдикция. К чему же вмешиваться?
— У меня глубокая уверенность, что кто-то уже вмешался, вернее, подключился.
— В любом случае это безобидно и не затрагивает земных дел. Над тобой могли и подшутить, в проблемах Т-лабораторий ты разбираешься не более меня, нет доказательств, что того человека убили. Все верно?
— Вообще-то да, — сказал Савин. — А интуицию вы в расчет не принимаете, леди?
Она молчала. Сидела, откинувшись на вогнутую спинку мягкого кресла, рассеянно теребила высокий воротник свитера, красивая и отчужденная.
— Что с тобой такое? — спросил он. — Вчера еще была обыкновенная и веселая, а сегодня…
— Ты меня раздражаешь.
— Своим присутствием?
— Нет, что ты. Мне с тобой интересно — пока ты не пытаешься вторгнуться в заповедные миры помимо их желания, просто потому, что они существуют.
— Но ведь такова жизнь, — сказал Савин. — Рано или поздно мы сами откроем эти тропинки…
— И столкнетесь со множеством сложных проблем.
— Естественно.
— А не лучше ли ждать, когда вас пригласят?
— По-моему, никак не лучше. Я не верю в то, что эти дела с перевозками настолько уж безобидны. Предчувствия. У вас разве не бывает предчувствий, милая ведьма?
— Господи, какая я ведьма, — сказала Диана устало. — Вот что, я могу и сегодня взять тебя — туда. Хочешь?
— Конечно, — сказал Савин. — Будем надеяться, что сегодня ночью в меня там палить не станут, а?
— Я все же думаю, что над тобой кто-то подшутил.
— Думай как тебе угодно, — сказал Савин. — А если они решат довести свою шуточку до логического конца, приди, пожалуйста, как-нибудь на кладбище с цветами. Мне будет приятно, если ты проявишь обо мне заботу — пусть даже таким образом.
Диана смотрела на него устало и грустно.
Видимо, тебе все же крепко не повезло в жизни, подумал Савин. И вот, получив от своей загадочной, то ли доброй, то ли злой феи необыкновенный дар, ты решила, что все это — твое, и только твое. Что вторжение чужаков неминуемо разрушит едва-едва возведенную крепость самоутверждения. Целую философскую теорию сочинила и сама в нее поверила…
— Ну, я пошел, — сказал он. — Итак, в то же время и на том же месте…
Он медленно шел, окунаясь временами в полосы света из окон. Стояла свежая тишина, и Савин почувствовал, что обжился здесь. Так было всегда — первые день — два незнакомый город казался загадочно-неизвестным и чужим насквозь, потом становился близким и уютным, в конце концов просто жаль было уезжать. Если бы только не думать сейчас о пистолете в кармане…
Окно полицейского участка светилось, но Савин не стал заходить туда — он ничем не мог порадовать Лесли, разве что преподнести еще одну загадку…
Савин вошел в холл “Вереска”, не обнаружив за стойкой хозяина, снял с доски ключ и пошел к себе.
Ключ не вошел в замок. Савин растерянно погремел ручкой двери, нагнулся к скважине. Дверь была заперта изнутри. Он взглянул на номер комнаты — нет, никакой ошибки, — снова нажал на ручку. Послышались шаги, не крадущиеся, громкие, скрежетнул ключ, дверь распахнулась.
— Прошу вас, — сказал мистер Геспер так радушно и уверенно, словно действительно был хозяином этой комнаты. Невыносимо элегантный, нестерпимо благообразный джентльмен.
Савин, держась с таким же ледяным спокойствием, вошел, сел в кресло у окна и закурил. Он и в самом деле не удивился — визит Геспера мог иметь одно-единственное объяснение…
— Начнем с презренного металла, — сказал Савин. — Вы мне должны, округляя, три тысячи шестьсот пятьдесят — за аппаратуру. Уборка номера тоже за ваш счет. — Он показал на стену с полусмытыми пятнами крови и угрожающей надписью.
— Разумеется, — Геспер молча и степенно выписал чек. — Вы мне нравитесь, Савин. Вы хорошо владеете собой.
— Пустяки, — сказал Савин. — То, что вы здесь, может означать только одно, верно?
— Вы правы, давайте играть в открытую. Прежде всего я хотел бы извиниться за глупую выходку моих людей там, на карнавале. К сожалению, человек, руководивший ими, обладает неистребимой страстью к театральным эффектам, мне следовало учесть это заранее. Правда, у них был приказ, как бы это выразиться…
— Чуточку припугнуть? — любезно помог ему Савин.
— Ну, если хотите, да. Приказ он выполнил несколько своеобразно… Я могу принести за него извинения…
— Не утруждайте себя, — великодушно махнул рукой Савин.
— Что ж, тогда давайте поговорим по-деловому. Вы, без сомнения, уже догадались, что невольно вмешались в Дела разветвленной и сильной организации.
— Догадался, — заверил Савин.
— Естественно, не было необходимости являться к вам лично, можно было и подождать…
— Со временем я бы обязательно на вас вышел, вам не кажется?
— Не исключено, — сказал Геспер. — Пятьдесят на пятьдесят. Но, понимаете ли, мне не нравится, когда на меня выходят. Так что мое появление здесь продиктовано не бравадой, а свойством характера. Я это подчеркиваю для того, чтобы вы не чувствовали себя победителем, а меня — загнанным в угол. Истинное положение дел далеко от такой картины.
