Но Крокен крикнул, что еще в прошлом году выбил этому типу все зубы, так что пусть он сидит на своем небе и не рыпается.
И тогда Леший спросил: “Подеформируем?” Аристарх испугался, но почему-то согласился. А Крокен молча кивнул.
Леший вытащил из кармана черную коробочку и швырнул ее на скатерть. Разбив две чашки, она остановилась и оглушительно взорвалась.
Это было странно, необыкновенно странно. Время и пространство сливались в единое целое. Когда же это случилось, стало возможным измерять пройденный путь в секундах и минутах, а время — в метрах и километрах. И это было печально, невообразимо печально. Хотелось плакать, но он держался, вспомнив, что совсем еще недавно жил в невероятно статичном мире.
Время сделалось видимым и ощутимым, свиваясь в полосы и закручиваясь в петли. Чисто случайно одна из них схватила Аристарха за шею и потянула за собой в сырую и темную бездну, наполненную горестными вздохами и слезной капелью, где по углам пряталось отчаяние и клубился туман печали.
Безгранично скорбя, он упал на дно, ощущая, как туман и слезы разъедают глаз…! Он взмахнул руками. Наверное, это было воспринято как знак. Неизвестно откуда грянул хор опечаленных голосов. Туман рассеялся…
Вокруг расстилались унылые пески, и лишь на горизонте виднелись горы. Аристарх пошел к ним, с каждым шагом пенье становилось все тише и тише. Но легче от этого не было. Хотелось покончить с собой. Веревку можно скрутить из одежды, но где взять дерево?
Однако природа предусмотрела все. В пяти километрах пополудни, отмахав около шести-восьми часов, он упал от солнечного удара и километра через полтора умер
Солнце высушило его труп и обнажило кости. А когда все рассыпалось в прах и остался лишь один белый череп, ближайший камень сказал ему голосом Газировщика:
— Стоит представить, что основная часть каждого человека находится в четвертом измерении… И вот, в силу каких-то причин, положение четырехмерного человека изменилось. Для обитателей трехмерного мира человек исчез и возникло что-то другое: Кентавр, Леший или Газировщик… Естественно, и сам человек стал воспринимать окружающий мир по-другому…
Чем не объяснение? Вполне правдоподобно. И попробуй опровергни!
Безжизненное солнце покрылось голубыми пятнами и сказало голосом Лешего:
— Да наплюй ты на эти объяснения. Дерни-ка лучше еще один моркус.
И ему вторил раскаленный ветер, едва слышно прошептав голосом Крокена:
— Как интересно. Но почему никто раньше мне об этом не рассказывал? Почему, Аристарх?
Аристарх хотел ответить, но только скалил зубы.
Ветер пригнал тучу, и она пролилась дождем, и пустыня зазеленела Все тянулось вверх, распускалось и цвело Оставаться в стороне от этого было неудобно. Аристрах пророс.
Тоненький стебелек быстро вырос в огромное дерево. Почувствовав свою силу, Аристарх выдрал корни из почвы и отправился гулять. Сколько можно стоять столбом, Так недолго и забыть, для чего ты предназначен.
Утром он шел на восток, к обеду на север, после обеда на запад и к вечеру на юг. И так — день за днем.
Весело перепрыгивая через ручьи, распугивая сновавших под прозрачной пленкой воды ихтиозавров и плезиозавров, он штурмовал горные вершины и, радостно напевая приветственные гимны, прыгал в пропасти, плавно опускаясь в горные ручьи, принимавшие его в свои холодные объятья. Вероятно, им хотелось, чтобы он остался, но Аристарх решительно карабкался по отвесным стенам и снова пускался в путь. На восток! На север! На запад! На юг!
Вскоре он уже шел по узкой тропинке, которая постепенно превратилась в дорогу. Самое приятное было в том, что она предугадывала каждый его шаг, поспешно сворачивая в нужную сторону.
И тогда он понял нехитрую истину: “Главное — идти” И шел, хорошо понимая, что лишь достигнув цели, сможет понять, чем она является.
До цели оставалось совсем немного (все признаки говорили об этом), когда дорогу ему загородил хитроватый мужичок и после небольшого разговора срубил Аристарха под корень Потом отделил лишние ветки, распилил ствол и поколол его на дрова. Ветки же использовал на колья для виноградных лоз, дровами стал топить печь, а листья и мелкие веточки остались на земле — гнить. Дрова сгорели и превратились в дым и золу. Колья поддерживали виноградную лозу. Листья и веточки стали перегноем, который был удобрен золой. Дым унес ветер Виноград созрел. Мужичок его собрал и превратил в вино. А перегной был вспахан и засеян пшеницей. Ветер летал по свету, вино бродило в бочке, пшеница созрела. Ее собрали и смололи в муку.
Однажды мужичок испек из муки хлеб, откупорил бочку, налил вино в стакан и сел на скамеечку перед домом. Он сделал вдох, и та часть Аристарха, которую носил ветер, попала в его легкие и осела там. Потом он откусил хлеб, и другая часть Аристарха вошла в его желудок. Потом он выпил вино и приобрел последнюю часть Аристарха.
Так он и сидел на лавочке, дышал, пил вино, ел хлеб и постепенно становился Аристархом. Пока не почувствовал, что он и есть Аристарх…
Аристарх открыл глаза и увидел краба, который собирал в кучу грязную посуду. Неподалеку лежал Крокен, неловко разбросав копыта, громко всхрапывая и пуская сонную слюну. Вдруг он проснулся, застонал и, схватив краба, засунул его себе под голову и затих. Краб что-то яростно шипел, таращил глаза, но двинуться с места не мог и в скором времени успокоился.
Ноги Лешего торчали из ближайших кустов. Газировщик стоял прямой и строгий, полыхая в лучах заходящего солнца всеми хромированными частями. И только приоткрытая дверца размеренно колыхалась.
— Ну, вот и все, — сказал Аристарх, проваливаясь в сон…
Стена тумана. Она колыхалась, словно пытаясь нарушить границы своих владений. Иногда туман прореживался метра на два, и тогда можно было угадать там, в его глубинах, какое-то смутное движение. И, кроме того, из тумана слышались звуки: щелканье, скрип, протяжные стоны, заунывный вой.
— Что, мы туда пойдем? — спросил Крокен.
Аристарх кивнул.
— А вдруг там что-нибудь страшное?
Аристарх пожал плечами.
Леший, который сидел рядом, неопределенно хмыкнул и, сорвав травинку, стал разрывать ее на части.
— То, что сказал Газировщик, — правда? — спросил Крокен Лешего.
— Это ты про что?
— Ну, про наше прошлое.
— А-а-а… Про прошлое… Понимаешь, это его версия. Что именно тогда случилось — неизвестно. Каждый строит догадки на основе того, что знает. Мне, например, кажется, что ничего этого не было. Просто, лет пятнадцать назад в атмосферу из космического пространства попали какие-то вещества, которые вызвали изменения в нашей психике. Говоря проще, тот мир, о котором вы так много говорите, — не существовал никогда. А воспоминания, с которыми вы так носитесь, продукт массового гипноза или галлюцинации… Именно так…
— Ну, ты хватил… — сказал Аристарх, поправляя лямки вещевого мешка.
— Не обязательно. Подумай, ведь никто не может вспомнить точных подробностей статичного мира. Каждый представляет его по-своему. Где же статичность? Разве это не доказательство?
Аристарх что-то буркнул, нашел гриб-грозовик, сунул два пальца в его мякоть. В воздухе запахло озоном.
Со стороны ручья послышались клекот и крики. Над деревьями взметнулись и опали огромные кожистые крылья. Потом дробным грохотом рассыпалась пулеметная очередь. Леший вскочил и рывком подтянул джинсы.
— Я побежал. Счастливого пути! — крикнул он, исчезая за деревьями.
