озадаченно посматривал.
— То-то я смотрю лицо знакомое, где-то видел, а как сказали что двух сбили так сразу вспомнил. У меня был очерк о вас, да бойцы бумагу на курево пустили. Ладно, всего хорошего, — отдав честь, сказал капитан. Вернув ее ему, я приказал:
— В машину.
Помахав парням из патруля, мы проехали мимо полуторки и попылили дальше.
Примерно через пару километров впереди я увидел просвет.
— Останови, посмотрю что там творится, — приказал я и, выпрыгнув из остановившейся машины крикнул в кузов:
— Можно оправиться.
И тревожно прислушался, где-то рядом явно работала авиация, были отчетливо слышны разрывы бомб и треск авиационных пулеметов.
— «Штуки» работают, — пробормотал я. После чего широким шагом направился к опушке.
На опушку я вышел осторожно. В двух километрах от леса шла рокадная дорога забитая техникой, беженцами, и скотиной которую гнали на восток.
И вот на эту забитую дорогу выстроившись в полукруг, и пикировали «юнкерсы». Работали они пулеметами, было видно что бомбы уже использованы, и они добивали боезапас.
— Наши, — сказал кто-то срывающимся голосом. Обернувшись, я рядом увидел всех сержантов, которые широко открыв глаза, смотрели на побоище впереди.
Сержант Лапоть не ошибся, над видневшимся вдалеке городом, появились пять точек, которые оказались истребителями-бипланами.
— У них скорость почти одинаковая, разницы в сотню не будет. Не догонят, — хмуро сказал я.
— Как же так? По людям, по скотине… А товарищ старший сержант? Зачем? — срывающимся голосом спросил Морюхов.
— Смотри сержант. Смотри на настоящую натуру немцев. Видишь какие они рабочие-пролетариаты? Запомните все, немцев бить надо! Бить! Пока они руки не успели поднять! Ясно… Общечеловеки, б.я! — добавил я вспомнив свое время.
Меня самого воротило от того что натворили немецкие летчики. Воинской техники на дороге фактически не было, в – основном сельского хозяйства да беженцы, и по ним они нанесли бомбо- штурмовой удар как будто это полноценно подразделение Красной Армии.
— Твари! — сплюнул я.
— Товарищ старший сержант… а что делать? Может помочь?
— Для этого есть люди. Возвращаемся к машине… Не понял! Бойцы, кругом! К машине шагом марш!
Следуя за печатавшими шаг сержантами, я постоянно оборачивался на удаляющуюся опушку. «Юнкерсы» уже закончили, и не обращая внимание на форсаж движков «чаек», выстроились в боевой порядок и направились на свой аэродром. «Чайки» так и не догнав немцев беспомощно закружили над дорогой, после чего потянулись обратно.
— Что там товарищ старший сержант? — спросил Малютов.
— Бойня там. Топорик давай, будем машину маскировать. Булочкин в охранение, остальным маскировать машину.
Когда мы выехали в поле, то были похожи на двигавшийся большой куст. Приказал повернуть сразу направо, проследовав дальше прямо по полю, рядом с опушкой. Действия мои были обоснованы проще некуда. На дороге завал, который только-только начали убирать, да и уцелевшим беженцам в глаза смотреть не хотелось, и видеть что натворили немцы тоже большой охоты не было. Хотя на мой взгляд, показать сержантам следовало бы, для злости.
— Товарищ старший сержант… вроде самолет, — сказал вдруг ефрейтор.
— Чего? — не понял я его, так как в это время пристально рассматривал дорогу, на половину скрытую дымами пожарищ от горевшей техники.
— Самолет впереди, — повторил Малютов уже увереннее.
Присмотревшись, я тоже увидел загнанный в лес самолет. И хотя виднелся только хвост с нарисованной красной звездой на зеленом фоне, сразу определил в нем «ишачка».
— Тормозни около него, посмотрим, — приказал я.
Остановившаяся машина гармонично вписывалась в опушку, не привлекая к себе внимание. Спрыгнув на землю, я крикнул:
— Ко мне!
Впятером мы быстро осмотрели машину. В кабине был погибший летчик, мы осторожно вытащили его из кабины и отнесли в кузов ЗИС-а, место там нашлось.
— Филиппов Геннадий Арсеньевич. Старшина. Одиннадцатый иап, — сказал я вслух прочитав документы.
Самолет на вид был исправен, хотя потеки масла на моторе и дыры в кабине и плоскостях навевали на нехорошие мысли.
Сделав отметку на карте где находиться самолет, мы сели в машину и поехали дальше. Город решили объехать, все подъезды к нему оказались забиты беженцами, и нам пришлось по проселочной дороге, где было посвободней, ехать дальше. Перевалив через рокадную дорогу, мы поехали дальше, оставляя за собой шлейф пыли. Сержанты строго исполняли мой приказ, и в пять пар глаз следил за небом, и при любой опасности стучали по кабине. Но как бы то не было, к трем часам дня мы подъезжали к расположению полка.
Остановившись у часового с синими петлицами, я крикнув, спросил, старясь перекричать порыкивание грузовика:
— Где семнадцатый бап расположился?
Боец молча показал рукой направление с интересом разглядывая нас.
— Погнали. Вон туда где разлапистое дерево, — велел я ефрейтору, а сам при этом с любопытством разглядывая два десятка «чаек» замаскированных на опушке маленького леса.
— Не одни мы тут.
— Что товарищ старший сержант?
— Я говорю, вон СБ стоит, видишь механиков рядом? Вот езжай к ним, наверняка наши.
Первым что я услышал, когда вылез из остановившейся машины, было:
— …да я тебе эту железку в жо.у засуну… ты что мне принес?
Хмыкнув, я тихо сказал:
— Вот я и дома.
Посмотрев на подходившего ко мне техника-лейтенанта, отдав честь, отрапортовал:
— Товарищ лейтенант, не подскажете где находится штаб семнадцатого бомбардировочного полка?
— Знаю. Но не подскажу. Кто такие?
Доложив ему, кто я и откуда, получил указание, как добраться до нашего полка. Сам лейтенант был не из «наших», а из соседнего, истребительного.
— Малютов. Машину отгони вот под то дерево, и жди указаний. Товарищи сержанты. Подхватываем вещи, и за мной.
Дождавшись, когда они построятся с чемоданами в руках, я направился к штабу, который расположился в одном из уцелевших зданий пионерского лагеря.
И первым кого я увидел, был Никифоров, который с доброй улыбкой ждал меня у входа в штаб.
«Явно доложить успели» — подумал я, и вздохнул.
— Товарищи сержанты, подождите, скоро начштаба полка освободится, а ВАС, товарищ старший сержант, я попрошу проследовать в мой кабинет.
— Суворов, на уколы, — крикнула из коридора санитарка тетя Вера.
— Иди бедолага, — захохотал Сашка Турнин, летчик с разведсамолета, который лежал вместе со мной в палате. У него в отличие от меня пуля избороздила ногу, но Лютикова решила оставить его в медсанчасти
