полка, ранение считалось не таким тяжелым чтобы отправлять его в госпиталь.
— Иду, — хмуро ответил я.
— Нечего было целоваться под бомбежками, вот теперь и смирись.
— Да иди ты!
Под хохот Сашки я вышел из палаты. Двух наших соседей по койкам, не было, ушли утром на озеро рыбачить.
В санчасти я уже семь дней с того времени как вернулся в расположение. Сержантов устроили в соседний полк, правда они все еще безлошадные, машин не хватало даже для опытных летчиков, однако они жадно изучали матчасть, в основном моего ЛаГГа, который чинил Семеныч. Говорят, скоро новое сердце для него подвезут. Погибшего летчика, что мы привезли, с почестями похоронили, «ишачок» эвакуировали, на нем сейчас командир соседнего полка летает. Спасибо за него передавал. Командиры меня не ругали, так как уже знали все подробности боя, но долечиваться потребовали строго, так что я был как бы в изоляции. Кто такой «Гора-80» я так и не узнал, но Никифорову сообщил. Судя по его виду он знал кто это был.
Со скуки выпросил у Никифорова тетрадь, в которую стал записывать все, что помнил о взаимодействии бомбардировщиков и штурмовиков с истребителями. В заголовке большими буквами написал:
«Дневник летчика-истребителя Суворова – Дела, мысли, выводы.».
Полностью разложил по схемам свои бои, и до мельчайших подробностей расписал где ошибся, и как нужно было действовать.
Раскрываю себя? Да пофиг. Тут парни летают, горят в машинах, а я записал их же наработки, вплоть до сорок пятого года. СЕЙЧАС если внедрить, все что я написал в виде методички, это какой прорыв для авиации. Но бюрократия будь она неладна, двигалась медленно.
Выйдя в коридор, я подошел к процедурной, и опасливо заглянул в кабинет.
— Марина Викторовна, можно?
— Суворов? Ну заходи, — плотоядно улыбнулась она.
Еще раз опасливо взглянув на нее, я закрыв за собой дверь прошел к скамейке обитой кожей. В нос ударил специфический запах лекарств, перебиваемый спиртом.
Наши слегка странные отношения. Сердитые с ее стороны, и опасливо-довольные с моей, длились уже второй день. А все началось с того как объявили воздушную тревогу, к аэродрому подлетали «хеншели». И так удачно совпало, что прыгнули мы с ней в одну противовоздушную щель, причем только вдвоем, остальные заняли другие.
Ну как не воспользоваться было такой ситуацией, когда она испуганно прижималась ко мне во время близких разрывов авиабомб.
Короче наш поцелуй длился почти все время бомбежки, то есть минут десять. Я уж по привычки и юбку задирать начал, а что, спермотоксикоз никто не отменял, а она мне действительно нравилась, как получил кулачком в глаз, и коленом в соединение ног.
Шипела она потом как кошка. Ответ я получил через два часа, она мне поставила в задницу ТАКОЙ укол, что мой крик был слышен на другой стороне взлетной полосы.
Посверкивая фингалом, я вопросительно посмотрел на нее.
— Снимайте штаны, — приказала она вставая, и выпуская струйку лекарства из шприца.
— Э-э-э-э, Марина Викторовна, а можно мне укол поставит кто-нибудь другой? А то воспоминание вчерашнего, до сих пор бередит мне рану на за… э-э-э, на больном месте.
— Не беспокойтесь больной. Я уж не так сердита как вчера, так что ложитесь спокойно, — ответила она мне, улыбаясь под марлевой повязкой.
— Да? — спросил я, с сомнением посмотрев на нее.
— Ложитесь.
Марина не соврала, укол был хоть и в другую ягодицу, но нормальный.
Хромая обратно, я повстречал рыболовов:
— Эй контуженные. На процедуры, — сказал я им, входя в палату.
— Живой!!! А я уж думал что ты испугался и не пошел, — изумленно воскликнул Сашка.
— Не дождешься, — ответил я ложась на кровать больным местом кверху.
— Что сегодня, спокойная? — спросил один из соседей-рыболовов.
— Нормальная.
От обоих несло тиной и рыбой, однако они спокойно собрались и отправились на процедуры.
Я снова стал мысленно пробегаться как бы «подружиться» с нашим врачом. И план уже стал вырисовываться, как зашел Олег, который лежал в соседней палате для среднего командного состава.
— Сев, ты сегодня что писал?
— Нет еще, а что?
— Дай пока почитать. Никитин все равно только через пару часов придет.
«Да точно, у меня же ее комполка хотел почитать взять!» — припомнил я.
— Да на, жалко что ли, — ответил я и достав из тумбочки тетрадку и вручил ее Олег, который присев на мою табуретку, углубился в чтение, буквально впитывая все что я написал.
— Сев, а что это за рисунок? Вот, на последней странице?
— А, это истребитель истребителей. Я его так вижу. Предназначен для завоевания господства в воздухе.
— …для завоевания господства в воздухе, — как зачарованный повторил он за мной, не отрываясь от рисунка Ла-5.
— Товарищ старший сержант, вас в штаб вызывают, — сказал заглянувший к нам в палату боец.
— Игорь, что нового слышно? — спросил у бойца Олег.
— Говорят, завтра передислоцируемся на другой аэродром, — ответил тот, понизив голос.
— На запад? — с надеждой спросил Олег.
— Нет, товарищ старший лейтенант, на восток.
— Давай боец, веди меня, — сказал я бойцу прерывая беседу.
— Олег, уберешь потом обратно? — спросил я у него, кивая на тетрадь, что он держал в руках.
— Хорошо, — услышал я ответ, выходя из палаты. То, что тетрадь не пропадет я был уверен на все сто, так как точно знал что он работает на Никифорова, который наверняка не только изучил тетрадь вдоль и поперек, но и переписал.
— Сева, привет, — встретился нам на выходе майор Запашный, командир истребительного полка, тот самый который на найденном мною «ишачке» летает.
— Добрый день, товарищ майор, — ответил я, вытягиваясь как и боец рядом со мной, только он в отличии от меня еще и честь отдал, у меня голоного убора не было.
— Я твой дневник возьму? Мне интересны твои мысли об использовании «чаек» как штурмовиков, хотим переоснастить четыре машины, подвесками с эРэСами, и попробовать при штурмовке, прочесать немецкие тылы.
— Берите конечно, товарищ майор, его как раз Олег изучает.
— Опять он первый ухватил, ладно, я к нему тогда. Вечером верну, — сказал он, торопливо шагая в палату.
Запашный был у меня в последние три дня частым гостем. Когда пришел за машину благодарить увидел дневник, и вцепился в него. Час рядом сидел, читал, потом каждый день приходить стал. Изучал. Причем не один, да и записи какие-то в свой блокнот делал.
Майор Никитин встретил меня у штабной курилки. Заметив издалека мои полосатые штаны и гимнастерку, наброшенную сверху, махнул рукой, подзывая.
— Боец, свободен, — сказал майор красноармейцу.
В курилки кроме майора, стояли комиссар и Никифоров. Начштаба не было.
— Суворов, тут такое дело. Ты в последнее время рядом с машиной капитана Курьянова крутился?
— Ну да. Интересно же, товарищ майор. Представляете, оказалось «пешку» создавали как тяжелый дальний истребитель, но переделали в бомбардировщик.
