активностью участвовавшему в Ленинских маршах. Только с печатями. А на этой грамоте печати не было.
Посередине украшенного нелепыми вензелями листа чернела гордая надпись: «Сертификат профессионализма», под надписью — приписанная от руки, корявым почерком, видимо, самого профессионала в неведомой пока области, его же фамилия. В левом углу, напротив отпечатанного слова «директор», — неразборчивая подпись.
Кто ты, директор? И чего именно?
Андрей смотрел на меня с искренней гордостью. Я заглядывал ему в глаза с интересом, сдерживая желание пощелкать у него пальцами перед лицом, сначала слева, потом справа.
— Андрей, покажи мне, пожалуйста, как ты работаешь. Мне интересно.
— Ну ладно, примерно это выглядит так. Я буду показывать, а ты записывай. Основой умелой работы является знание краткого курса, именуемого «Пять шагов, восемь ступеней».
«Через две ступени, что ли, надо шагать?» — пытаюсь в уме найти логику.
— Вот ты клиент, — говорит мне наставник. — Первые шаги: улыбаться, смотреть глаза в глаза. Итак, начнем.
Неожиданно мой наставник распахнул взор мне навстречу; казалось, что он превратился в парус, и сейчас его унесет.
— Здравствуйте! — воскликнул он, глядя на меня глазами мягкими, как шанкр. — Как дела? Сегодня у нашей фирмы юбилей. На ярмарке с 12-го числа открывается выставка-распродажа товаров нашей фирмы. Мы предлагаем вам в качестве ознакомления несколько вещей, которые будут представлены на выставке, но, конечно, гораздо дороже!
Взгляните: часы. (С изяществом провинциального фокусника мой наставник достает коробку, на которой изображены старомодные, мышиного цвета часы.) Такое ощущение, что в коробке ничего нет! На самом деле! они! там! — прекрасные, подходящие к любой мебели, безотказно действующие часы. Не мне вам говорить, что они в любом магазине стоят от 700 рублей. Наша цена — всего шесть червончиков. Но и это еще не все. (Извлекается колхозная косметичка.) Мне ли вам говорить, что мех чернобурки — самый дорогой из всех пушных зверей. Шесть кисточек из меха чернобурки находятся в данной косметичке. (Открывает неказистую коробочку, я вижу что-то наподобие небольших акварельных кисточек, которыми когда-то в школе неудачно пытался передать бредовые тона заката.) Точно такая же, но чуть побольше, — продолжает наставник, — на ярмарке стоит 200 долларов. Мы предлагаем всю косметичку всего за пять червонцев. Но здесь есть еще сюрприз. (Сует мне в руки эту гадость.) Нажмите на кнопочку. (Нажимаю, и за зеркальцем загорается нудный желтый цвет, смутно схожий с тем, что наводит тоску в уборных поездов дальнего следования.) Сейчас зима, темнеет рано, — продолжает Андрей работу со мной, «клиентом». — Косметичка с таким сюрпризом будет незаменимым подарком вашей подруге или матери. Но и это! Еще! Не все! Вы, конечно же, видели рекламу степлера по второму каналу ТВ. Его закупочная цена — 12 долларов. Не мне вам говорить о его назначении. («А какое у него назначение?» — подумал я.)…Склеивать пакеты! Продукты в пакетах, склеенные степлером, купленным у нас, могут храниться сколько угодно! У нас, ввиду праздника, он стоит всего четыре червончика. Если вы купите все эти товары, общая стоимость которых составляет всего 150 рублей, вас ожидает сюрприз.
Тупо смотрю на своего наставника.
— Обычно спрашивают, что за сюрприз, — недовольно подсказывает он.
— Что за сюрприз (без вопросительного знака)…
— Детский конструктор! (Извлекается пластмассовая машина, набитая детдомовскими, разного размера кубиками.) Данный конструктор включает в себя 124 детали. В любом магазине он стоит не менее 200 рублей. Купившему у нас весь набор конструктор достается… бесплатно! Итак, покупаете? — Андрей вошел в роль.
— Да, — говорю, — заверни.
— Подожди, — останавливает наставник. — Последний шаг —
— Что это?
— Продолжаем разговор с клиентом, — Андрей вновь преображается. — Стоит ли напоминать, что на носу столько праздников! Данный набор будет лучшим подарком вашим друзьям… И если покупают еще один набор, — на мгновение он выходит из роли, — то я говорю: «А ваш директор только что купил восемь наборов! Слабо еще пару? Неужели у вас так мало друзей?» — Андрей придвигается ко мне в упор.
— Я все покупаю, вместе с пакетом.
На мою иронию наставник не реагирует и сразу, без перехода, рассказывает мне про восемь ступеней, а потом еще про готовность ко всему и веру в свое дело.
Третьим в нашей компании был паренек лет восемнадцати, все руки в наколках. На улице спрашиваю его тихо:
— Недавно вернулся?
— Ага, четыре месяца.
— Как попал на эту работу?
— Три месяца искал. Нигде после тюрьмы не берут. А здесь — всех подряд.
На что-то еще надеясь, спрашиваю у Андрея:
— А как же экспедиторы?
— А их вакансии уже заняты, — отвечает он мне.
Опечаленный, но еще не разочаровавшийся, вернулся я в свой дом и вновь улегся животом на газеты, подтаскивая за шнур телефонный аппарат, который цеплялся за ковер, что твой котяра.
Зачем-то снова набрал телефон той фирмы, где был.
— Алло, это по поводу работы, — сказал я.
— Давайте знакомиться, меня зовут Катя.
— Потом познакомимся. Катя, меня интересует, какие вакансии вы предлагаете.
— У нас открыты вакансии экспедиторов, торговых представителей…
— Я сегодня с утра был у вас, — перебиваю ее. — Мне предложили поносить пакет с барахлом. Вы скажите, у вас есть вакансии экспедиторов?
— Уже нет, — ни капли не смутившись, ответили мне.
Порывшись в газете, обнаружил я другое объявление:
«Все на музыкальный склад — требуются продавцы-консультанты». Немедленно позвонил, помогая нетерпеливым пальцем телефонному диску возвращаться на место.
— Девушка, — начал первым, — я хотел бы участвовать в конкурсе на должность продавца- консультанта. У вас есть такая вакансия?
— Конечно, молодой человек. Обязательно отличное знание музыки. Дело в том, что в нашем городе открывается сеть музыкальных магазинов, и…
— Все понял, — оборвал ее я. — Давайте знакомиться.
На следующий день я уже произносил свою фамилию в домофон на железной двери.
Вошел в коридорчик, где из подсобной комнаты доносились речевки и смех. Отчего-то не ушел сразу.
Директриса, коротко стриженная блондинка, в красивых тонких очках, лет тридцати, свободно расположилась в кресле.
— Присаживайтесь, — предложила и мне.
Я присел, облокотившись для удобства на внушительный и широкий стол. Не поднимая на меня глаз, что-то записывая, директриса сделала мне замечание:
— Это. Мой. Стол.
Пожав плечами, оставив при себе: «А это мои локти», извинился и убрал руки. Табуретка, которую мне предложили, была маленькой и неудобной, вынуждая сидеть либо по-кадетски прямо, либо по- стариковски ссутулившись. А ведь в прихожей, вспомнил я, располагалось с десяток отличных кресел.
«Методы… как в уголовном розыске… — подумал я, брезгливо ежась. — Им надо сразу… унизить…»
— Давайте знакомиться. Меня зовут… — холодно улыбаясь, заговорила директриса. — Наша
