— Угу, — согласился автор. Он закручивал другую гайку. Было холодно, и та выпала из окоченевших пальцев. Чудовищев неслышно ругнулся, слезая с лестницы:
— Тьфу! Гулиганда Папасса!
P. S. Забытый эпиграф — «Переводы с детского».
Новичок
— Эй, ты где? — потерял из виду новенького Василий Борисович.
— Да тут я, тут!
На солнышке было совсем хорошо. Зелененькая травка. Кустики. Ветерок. Чуть поскрипывают старые ворота. Свиристят пичуги. Какая-то мелодия в отдалении. Несколько полуобнаженных девушек возле ручья…
— Башка трещи-ит… — схватился за голову парень, — и в левом боку, словно огонь…
— Разве? — полуобернулся Запоздалов.
Кислое выражение исчезло с лица новенького.
— Что «разве»? — спросил он. — Тебе когда-нибудь железной балкой… Ой, в самом деле не «трещит». А не должно же…
— А что тут такого? Поболела-перестала.
— Ну да, ну да, — пробормотал парень и осмотрелся, словно увидел все в первый раз. — Ой, женщины…
— Это не женщины — Грации, — сказал Василий Борисович. — Эстетика по-ихнему. Достаточно на них смотреть, пение слушать…
— Тю-ю… — огорчился новенький, но почувствовал приятное от созерцания и тут же мнение переменил. — А вообще-то ниче-е… Пробирает.
— А то! — с видом знатока подмигнул Запоздалов. — Тут клево.
— Микрофон бы им помощней.
— Это излишне, — сказал Василий Борисович.
Помолчали.
— Эх кепарик бы на тыкву. Солнышко слепит.
— Держи, — протянул модную фуражку Василий Борисович.
— А себе-то?
— Не мой размер. Да и не люблю я головные уборы.
Новенький сорвал ромашку. Понюхал. Покивал головой.
— Да, в самом деле, хорошо тут у вас. Спокойно. И че? По утрянке будильник не зазвенит? И на работу не надо?
— Чудак-человек. Говорят же — санаторий.
— А с зарплатой тут у вас как? Своевременно?
— Смешной ты, право, — Запоздалов приобнял новичка за плечи. — Нет тут зарплаты.
— У-у… — скуксился травмированный.
— Ну, я не знаю… Если тебе очень надо…
— Надо! Двадцать тыщ!
Запоздалов заозирался.
— Ну, если… ну я не знаю… надо поглядеть где-нить под пеньком… или… О! А ну, глянь!
Новичок ошалел.
Небрежно сваленные в траве лежали пачки денег.
— Это че, мне?
— А кому ж! Мне они — даром не нужны. Просил — забирай. Только что ты с ними тут делать будешь?
— Я-то… — засуетился новенький, запихивая купюры за пазуху. — А ларек… ларек где? Нет, перво- наперво крыло правое у своей «ласточки» поменяю. И стартер. Новый. Импортный. Слушай, а авторынок тут у вас есть? Ну, или хоть магазин, там, барахолка?
— Здесь все есть. И частники. И автосервис с гарантией. И цены божеские.
— А-а где?
— Да вон — за бугром. Эй, ты… куда опять подевался?
Парень вышел из-за дерева.
— Да тут я, тут. Куда я денусь?
— Че все жмурки какие-т, да прятки. Не люблю я этого, — Запоздалов сурово поглядел на новенького и с нажимом повторил: — Не люблю.
— Да я-то че, — сказал парень. — Ну, а, допустим, «глушак» новый, только чтоб не кооперативный, по чем? На «классику».
— На «классику», говоришь? Ну, сто рублей, устроит?
— Сто?! — парень аж подпрыгнул на корточках, едва не растеряв своей добычи. — Серьезно?!
— А то!.. — Василий Борисович обиженно повернулся в пол-оборота. — Еще и поторговаться можно.
— Врешь!
— Вот те крест! Но… — в небе так стремительно носились стрижи, что Запоздалов невольно залюбовался и помолчал, — …но зачем тебе все это? Возьми уж нового «мерина». Ни забот — ни хлопот. Уж лет десять — точно. Знай — дави на газ.
— Да по нашим-то дорогам…
— Ты все как не родной, — пожал плечами Василий Борисович, сорвал стебелек и закинул руки за голову. — Дороги здесь что надо. Классные дороги. Да и следит начальство за состоянием. О-он, вишь? Опять латают.
Действительно, сразу непримеченный, где-то возле горизонта, гладил плоскость каток. Возле чистой, словно утюг, техники орудовали лопатами несколько человек в оранжевых жилетах. Рабочие перешучивались и рассказывали анекдоты.
Парень пожал плечами и вернулся к теме.
— А вот ты говоришь, «мерина»… ну, допустим. А трехгодовалый с круглыми фарами, примерно, по чем? Ну, пятигодовалый?
— Да бери уж новье. Че тебе эти объедки?
— В кредит? А какой процент?
— Ну, хочешь в кредит — бери в кредит. Полпроцента в сто лет, устроит? Хотя-я… — Запоздалов пощурился на яркое солнышко, вынул из кармана грушу и принялся аппетитно ее поедать. — …Хотя я лично, предпочитаю сразу. Техника-то вот она. Эй, ты где?
Чудик снова исчез и Василий Борисович опять в недоумении смотрел то направо, то налево, механически пережевывая сочный плод.
— Э-эй! Ты уж определяйся как-то… Э-эй! Ты где-е?!
— Да тут я! Тут! За елками!
В самом деле, красивая черная машина стояла за группкой низкорослых елок. Рядом находился покупатель. Глаза его горели.
— Ишь, сразу… — шмыгнул носом парень. — А много ли просят за нее? И кто хозяин?
Видно было, что новичок любит автомобили. Ценит их. Любуется. Он робко подошел к дверце и осторожно коснулся обеими ладошками полировки.
— Дык, кто хозяин — кто хозяин? А хоть бы и я. А цена — двадцать тыщ. Берешь?
— Беру! — заорал парень и принялся швырять под ноги Василию Борисовичу давешние деньги. Его
