Он зажмурил глаза, чтобы окончательно собраться с мыслями, и из наступившей темноты проявилась отрубленная голова Мохаммада аль-Рабани, погрозившая ему невесть откуда взявшимся пальчиком, длинный ноготь которого был аккуратно покрыт ярко-красным лаком. Миссионер, невольно вздрогнув, тотчас же разлепил веки. Видение исчезло, но неприятный осадок остался. Не хватало еще, чтобы его по ночам начали мучить кошмары, и веселенькое путешествие в столицу Франции обернулось продолжительным незапланированным отдыхом в отдельной палате больницы имени Кащенко. От этих невеселых размышлений ему вдруг пронзительно захотелось обратно, домой. В уютную постельку, под верблюжье одеяло…
Стоп! Миссионер поднял трубку. Дежурный отеля «Плаза» довольно быстро соединил его с недавно покинутыми апартаментами.
В номере 536 в этот момент царило нездоровое оживление. На авансцене, в удобных мягких креслах а-ля Людовик XVI, восседали два заморских гостя, прилетевших несколько часов назад в Париж из Лэнгли и попавших с пылу с жару прямиком на пепелище надежд разрубить наконец не дающий покоя гонконгский узел. Уж больно чувствительный щелчок по носу получили заокеанские властители мира. И уж больно возжаждали крови – крови отступника, информация которого похоронила тщательно разрабатываемый в течение нескольких лет план. План, который сулил правящему клану заоблачные дивиденды и который лопнул, как сильно надутый воздушный шарик. Кровь эту должен был им доставить в стерильной пробирке их старый и достаточно надежный источник – бывший сотрудник внешней разведки, а теперь полковник какого-то непонятного департамента полиции. Только вот он таинственным образом испарился, добавив американцам очередную порцию головной боли. Особенно одному из боссов контрразведки Энтони Фишеру, у которого в связи с этим неблагоприятным фактом разыгралась мигрень, вследствие чего он был чрезвычайно раздражителен и груб по отношению к своим коллегам. Особенно, конечно, досталось парочке представителей местной резидентуры, только-только оклемавшейся от усыпившего их дурмана. На них-то сейчас и изливал свой гнев отягощенный головной болью Фишер.
– Тони, успокойся, выпей еще виски. – Спенсер Уильямс, занимающийся в Лэнгли «русским» вопросом, чья невозмутимость успела стать притчей во языцех, отщипнул кончик сигары и поднес к ней зажигалку.
Звонок телефона прозвучал, как гром среди ясного неба. Немая сцена была списана с «Ревизора». Замолчавший Фишер жестом показал, чтобы Уильямс снял трубку.
– Алло, господа, это не вы случайно кое-что потеряли часа три назад? – Голос старшего лейтенанта российской полиции казался будничным и абсолютно незаинтересованным.
Уильямс и Фишер обменялись понимающими взглядами. Стоявшие рядом с ними двое мужчин все поняли без слов и исчезли в соседней комнате.
– Что-что? Извините, я вас не понял… – начал тянуть время Уильямс в слабой надежде на то, что они успеют установить местонахождение звонящего.
– Если вас данный факт не интересует, то я попусту теряю время. До свидания.
– Подождите! – чуть не крикнул в трубку Уильямс. – Где мы можем с вами встретиться?
– В Булонском лесу, в месте, где сидящий наверняка рядом с вами толстяк Робертсон по пятницам занимается в машине любовью с Энджелой Найтли, секретаршей вашего посольства. Вас должно быть двое: ты и толстяк. При любых других обстоятельствах наша встреча не состоится. – И в трубке послышались короткие гудки.
Остолбеневший Уильямс перевел свой взгляд на Робертсона, вернее, на его блестящий запотевший лоб. Из соседней комнаты вышел мужчина, отрицательно пожимая плечами. Звонок засечь не удалось.
– Спенсер, ты чего? – Забывший о головной боли Фишер недоуменно смотрел на своего сослуживца, застывшего с трубкой в руках.
– Как Энджела? Хорошо трахается, а, Робертсон?
Робертсон, глава местной резидентуры, абсолютно не ожидавший такого вопроса, только и смог, что раскрыть рот.
– Что? – Фишер переводил взгляд то на него, то на Уильямса. – Что ты несешь, Спенсер?
– Он меня понял, – мстительно произнес Уильямс. – С этим мы разберемся позже.
Оглядев обоих, Фишер плеснул в бокалы по изрядной порции виски и, не дожидаясь содовой, бросил туда лед.
– Ну-ка, парни, давайте-ка выпьем, а то я сейчас сойду с ума. Спенс, что он тебе сказал?
– Я думаю, тебе лучше прослушать запись разговора.
В ту же секунду перед Фишером появился диктофон. Он нажал на кнопку, заполняя пространство гостиничного номера голосом расхитителя русских полковников. Робертсон, регулярно «прикладывающий» секретаршу на свежем воздухе, густо покраснел и до предела ослабил галстук.
Миссионер, закончив разговор, поймал такси. Добравшись до Леваллуа-Перье, он провел, не посвящая Мари и бельгийца в подоплеку готовящихся событий, тщательный инструктаж перед тем, как сделать следующий ход. Ход железным конем на зеленую клетку Булонского леса.
Они остановили машину на том самом месте, где Робертсон пользовал после пятничного ужина аппетитную двадцатидвухлетнюю секретаршу из посольства. Столь точная информация, повергшая непродолжительное время назад в смущение беднягу-резидента, была предоставлена Миссионеру в бессрочное пользование Мари Паскаль. Место встречи, хоть и находилось на достаточном отдалении от оживленных пешеходных тропинок, все же имело одно несомненное преимущество – хорошо просматривалось со всех сторон, поэтому исключало любую возможность неожиданного вторжения противника на территорию переговоров. Но Миссионер с де Линаром, ожидая клиентов, все же не забывали поглядывать вокруг.
Черный «Форд Скорпио» с дипломатическими номерами не заставил себя долго ждать, бесшумно вырулив на небольшую площадку рядом с «Опелем» международных солдат удачи минут через пять после того, как сюда подъехал Алекс Ковальски с подельником. За рулем сидел не прекращающий покрываться испариной Робертсон, окончательно раздавленный публичностью своего адюльтера. Рядом с ним грозно восседал Энтони Фишер, в последний момент решивший самолично встретиться с позвонившим. Что стоило ему неимоверных усилий, поскольку Уильямс не хотел уступать и бился до конца. Но контрразведка всегда побеждает. Увидев незнакомый «Опель», Фишер заметно повеселел и даже успокоительно похлопал по плечу Робертсона:
– Если все пройдет успешно, даю тебе слово, что мы позабудем о твоих маленьких шалостях.
Улыбка у Робертсона получилась вымученной, но Фишер уже не обращал на него никакого внимания. Расстегнув костюм, он вышел из машины и развел в стороны руки, показывая, что он безоружен. То же самое продемонстрировал и Миссионер, выйдя навстречу Фишеру.
– Давайте немного прогуляемся, – с нотками вальяжности в голосе произнес старлей российской полиции.
– O’кей, мистер?..
– Мистер Гангренуар, – с тонкой иронией ответил Миссионер, – если угодно.
Впрочем, твердолобый янки вряд ли что-то понял, во всяком случае, его лицо не выразило никаких эмоций.
– Итак, мистер Гангренуар, – Фишеру с трудом удалось произнести фамилию, – на каких условиях вы хотите вернуть нам то, что украли?
– О, мистер…
– Фишер.
– О, мистер Фишер. Украли – это очень грубо сказано. Мы же с вами деловые люди. И кому, как не американцам, знать, что такое деловая хватка. Поэтому я сразу перейду к делу.
После слов Миссионера, не оставляющих сомнений, что пропавший полковник действительно находится у него под крылышком, глаза Фишера загорелись вопросительным огнем.
– Мы хотим, чтобы на стодолларовых купюрах, начиная со следующей недели, вместо старины Бена печатали мой портрет.
Фишер побагровел в мгновение ока.
