тоже не лыком шиты. Главное – голова на месте и пока не болит. Миссионер, вновь прислушавшись, различил характерный треск «узи». Значит, жив бельгиец. Надо перебираться к нему.
В воцарившейся тишине Миссионер уловил гул моторов, стремительно надвигавшийся откуда-то спереди. Он посмотрел на дорогу, куда недавно так круто завернул «Форд Скорпио», спутав им все карты, и увидел два приближавшихся джипа. Оттолкнувшись, снова прыгнул в траву и в несколько шагов добрался до кустов, откуда совсем недавно вывалился. Внедорожники мчались с катастрофической скоростью. Трава напротив Миссионера зашевелилась, и он осторожно выглянул. К нему полз бельгиец. Полз очень медленно. Пренебрегая мерами предосторожности, старлей высунулся из-за кустов и протянул руку. Де Линар крепко ухватился за нее, и Слобцов рывком втянул его в укрытие.
– Ты ранен?
Де Линар кивнул. Миссионер осмотрел его: чуть выше колена из ноги бельгийца сочилась кровь.
Оба джипа, залихватски затормозив метрах в пяти от их «Опеля», выпустили из своего чрева еще человек шесть. Ситуация становилась угрожающей, если не сказать фатальной. Де Линар, морщась от боли, повернулся к Миссионеру:
– Уходи один. – В его глазах не было ни страха, ни даже малейшей тени сомнения в правоте своих слов.
К шестерым только что прибывшим мужчинам добавились еще двое, подошедших с той стороны, где еще недавно находился де Линар. Сидевший до поры до времени в машине Энтони Фишер решился, наконец, показаться на публике. Один из американцев, карауливших в засаде, подошел к нему и что-то начал объяснять, показывая рукой направление, в котором исчезли «любители легких денег». Фишер, прикурив сигарету, что-то коротко скомандовал прибывшим вместе с ним бойцам, и они, держа оружие наготове, рассыпались в разные стороны, загоняя прячущихся в кольцо.
– Я исчезну, Серж, но только с одним условием. – Миссионер посмотрел де Линару прямо в глаза. – Ты не должен им сопротивляться. Понял? Дашь для острастки пару очередей поверх голов – и больше не дергайся. Они не будут тебя добивать. Об остальном позабочусь я.
Де Линар моргнул глазами в знак согласия, и старлей Слобцов скользнул в траву. Цепочка из восьмерых противников, короткими перебежками передвигаясь по парку, уже успела образовать полукруг. Выглянув из кустов, бельгиец дал из своего «узи» длинную очередь поверх голов нападавших. Движение приостановилось. Ребята, смекнувшие, что дело это не такое уж и простое, залегли, отвечая одиночными хлопками. Миссионеру этого было более чем достаточно. Усиленно работая руками и ногами, он уползал все дальше и дальше, не обращая внимания на жжение в задетом пулей плече.
Когда слетевшиеся на запах добычи орлы вновь попытались расправить свои крылышки, бельгиец еще раз утихомирил их пыл, расстреляв остатки своего боезапаса. После чего, выждав паузу, он поднял руку с автоматом вверх и демонстративно откинул его в сторону. Боль в простреленном бедре усиливалась, кровь хлестала, не останавливаясь, и де Линар начал терять сознание. Глаза его заволокло мутной пеленой. Он не увидел, как, спустя буквально пару минут, двое из нападавших склонились над ним и как здоровенный ковбой, прощупав пульс, поднял свой большой палец вверх. Чьи-то заботливые руки подхватили бельгийца и аккуратненько уложили в джип. Рядом примостился тот самый ковбой, который нашел его.
Энтони Фишер, после того как был пойман один из дерзких юнцов, вознамерившихся сделать бизнес на строго конфиденциальной информации, практически бывшей в его руках, тотчас отозвал своих подчиненных. Время – деньги. Не хватало еще, чтобы раненый по дороге испустил дух от потери крови. Тот факт, что один из тех, с кем он совсем недавно разговаривал, исчез, пока не беспокоил его. Фишер спешил, очень спешил под сень американского посольства, чтобы оказать раненому квалифицированную медицинскую помощь. А потом по-цивильному развязать ему язык с помощью внутривенных инъекций. От этих мыслей с его души упал довольно увесистый камень, давивший на грудь и мешавший свободно дышать. Он поднес к уху телефон, чтобы порадовать своим успехом Спенсера Уильямса, и, услышав хрипловатый голос, спросил:
– Спенсер, ты?
– А кто же еще! В последнее время ты стал соображать довольно туго. Выкладывай, что у тебя.
– У меня в машине один из этих наглецов, живой и невредимый, за исключением простреленного бедра. Спешу в посольство, поскорее хочется его разговорить, а то полковник нас наверняка уже заждался.
– Что? – Рык Уильямса едва не оглушил Фишера. – А второй, их ведь было двое, второй убит?
– Увы, Спенсер, он исчез.
– Как исчез?
– Да вот так. Исчез, испарился, растворился. Пока тот молодчик, что у нас в машине, расстреливал свой магазин, второй под шумок и скрылся.
Фишер, к своему счастью, не мог видеть, как лицо Спенсера Уильямса от бешенства пошло красными пятнами, и только вбитая в голову годами службы пресловутая политкорректность не позволила ему покрыть коллегу самыми изощренными ругательствами, которые в огромном количестве имелись в его речевом арсенале.
– Послушай, Тони, – дрожащим от гнева голосом произнес Уильямс, – я сдерживаю себя и говорю с тобой спокойно только потому, что мы работаем вместе уже не один год.
Уловив настроение коллеги, Фишер оказался в полном замешательстве. На какое-то время у него даже пропал дар речи.
– Ты слышишь меня, Тони?
– Конечно, Спенсер.
– Ты идиот! Пока везешь этого козла в посольство, чтобы, как ты говоришь, оказать ему медицинскую помощь, а потом немножко его попотрошить, тот ушлый малый, что обвел нас вокруг пальца, уже доберется до места, куда он упрятал Тихомирова, и перевезет его подальше оттуда. И, даю тебе руку на отсечение, больше он не оставит нам ни единого шанса поговорить с ним тет-а-тет. До тебя дошло?
– Ты прав, Уильямс. Твои предложения?
– К гребаной матери наш демократический гуманизм! Мы на войне. Хоть она и невидимая, но это война. Потроши его сейчас, немедленно. Плевать, отбросит он после этого копыта или нет. Ты должен достать Тихомирова раньше, чем парень, сбежавший из-под твоего носа. Потроши его немедленно! Запомни, Тони, второго шанса не будет.
– Я понял тебя, Спенсер, спасибо.
– Как только прояснишь ситуацию, сразу позвони мне, чтобы я был в курсе.
– O’кей!
Сейчас, после разговора с Уильямсом, Фишер понял, насколько близко он стоял над краем пропасти, и ему до смерти захотелось промочить горло спиртным. Нет, сначала нужно сделать дело.
– Гарри, – связался он со Стиклером, сидевшим в другой машине. В той машине, где тихо постанывал пришедший в себя де Линар.
– Да, Энтони, – отозвался Стиклер.
– Спроси у Лестера, есть ли у него с собой все необходимое, чтобы раненый заговорил прямо сейчас.
Прошло полминуты, прежде чем выходящий из себя Фишер получил утвердительный ответ. Караван машин, состоящий из двух джипов и примкнувшего к ним «Форда», мчавшийся на предельно допустимой скорости, заскрипел тормозными колодками и остановился в двух шагах от выезда из Булонского леса. Фишер, не дожидаясь, пока тучный Лестер выберется из машины, с силой толкнул наружу дверь и выскочил на асфальт. Лестер не успел выйти из «Форда». Фишер, сам Фишер собственной персоной, с проворством молодого оленя опередил грузного эскулапа и плюхнулся на заднее сиденье рядом с ним.
– Берись за дело, Лестер.
– Но он потерял много крови, к тому же… – забормотал Лестер.
– Плевать я хотел на твое мычанье! Делай, что я тебе говорю. Под мою ответственность.
– Хорошо, хорошо.
Почувствовав настроение шефа, Лестер предпочел не спорить с ним и, захватив все необходимое, забрался в машину, на заднем сиденье которой лежал де Линар. Увидев, что перед ним нет никого, кроме
