против пятерых — вообще никто.
Первых двух псов дракон убил раньше, чем те его заметили. Выпрыгнул из малинника, вспорхнул куцыми крылышками, выбросил вперед жилистые ноги с огромными когтями, и двух собак не стало. По идее, после такого двойного удара дракон должен был упасть, но он затрепетал своими недокрыльями, и удержался на ногах каким-то чудом. И тогда три пса бросились на него с трех сторон, и ухватил он одного зубами, другого проткнул когтем, а третий вцепился в драконий хвост и так висел, не зная, что делать дальше, пока пиздец не дошел до него в порядке общей очереди.
Расправа над собаками заняла гораздо меньше времени, чем требуется для ее описания. И когда дракон покончил с волкодавами, он бросился на людей, которые все еще стояли с мечами в ножнах и глядели на дракона охуевшими глазами. И началось мочилово.
Позже ярл Роберт пытался восстановить целостную и непротиворечивую картину происходившего тогда на поляне, но не преуспел. Если подходить к рыцарским докладам некритично, получалось, что каждый дворянин пронзил адскую тварь не менее трех раз, а голову дракону не срубил только ленивый. Но все эти ратные подвиги не принесли общего успеха, потому что Джон Сильвер не набросил на дракона сеть, но сидел в седле неподвижно и оцепенело, и тупил до тех пор, пока лошадь не понесла и не унесла его с поля боя на хуй. А те четверо кнехтов, кому было поручено окончательно запеленать дракона, когда сэр Сильвер его обездвижит, эти кнехты съебались с поля брани в первые же секунды. Но потом они, конечно, все отрицали, дескать, сохранили присутствие духа, атаковали, не преуспели, но чести не посрамили.
Дракон прошел сквозь строй загонщиков, как нож проходит сквозь масло. Помимо собак, он зарезал одну лошадь и пытался порезать нескольких бойцов, но не смог пробить когтями доспехов. Впрочем, Роберт подозревал, что большинство воинов, хвастающихся порванными плащами, порвали их самостоятельно, чтобы лучше обосновать собственное хвастовство, а заодно избегнуть обвинений в трусости. Потому что если говорить непредвзято, храброе воинство при виде дракона попросту разбежалось, не только не выполнив приказ, но и не предприняв к тому никаких заметных действий. Зассали, короче говоря.
Сэр Реджинальд был сильно расстроен итогом облавы. Сам-то он никакой трусости не проявил, наоборот, яростно и целеустремленно рвался в бой, а ругался при этом так, что у привычных ко всему рыцарей уши вяли, как у красных девиц на королевском пиру. Но не смог барон окропить свой славный меч драконовой кровью, не сумел пробиться к адской твари через охваченную паникой толпу, в которую в мгновение ока обратилось вверенное ему воинское подразделение. Позор, да и только! Не рыцари, а хомячки какие-то недоделанные, прости господи.
Его высочество выслушал до конца сбивчивый доклад первого рыцаря и прокомментировал услышанное так:
— А правду ли говорят, что дракон сей обладает богомерзкой магией, вселяющей панический страх в сердце всякого воина, который…
— Хуёрый, блядь! — непочтительно перебил ярла сэр Реджинальд, и некоторое время матерился, яростно и почти бессвязно.
Но основная мысль улавливалась, хотя и с трудом. Если бы сэр Реджинальд смог выразить ее на нормальном человеческом языке, она прозвучала бы примерно так:
— Я глубоко убежден, что никакой иной магией, кроме особо отмеченной ранее, этот дракон не обладает и никаких особых мыслей и чувств в сердца людей он не вселяет. А те, кто утверждает противное, суть трусы, ищущие оправданий для собственной трусости. Лично я находился в момент атаки в непосредственной близости от дракона и никакого панического страха не ощущал, а ощущал лишь ебаный стыд…
— Достаточно, Реджи, — остановил барона Роберт. — Я все понял. Благодарю за службу, можешь идти.
Оставшись один, его высочество некоторое время бродил туда-сюда по кабинету, предаваясь размышлениям. Время от времени из его уст вырывались отрывочные слова и фразы наподобие «пидарасы», «а хули теперь», «кто не рискует, тому вообще пиздец», но в единое повествование эти слова не складывались. Наконец, ярл принял решение.
— Если какое безобразие прекратить нельзя, тогда надо его возглавить! — громогласно процитировал он какого-то древнего философа и позвонил в колокольчик.
Когда на вызов явился лакей, сэр Роберт приказал ему:
— Леди Изабеллу доставить ко мне немедленно!
— Дык она вроде в баню того… — пробормотал лакей.
— А мне похуй, — сказал Роберт. — Раз я сказал немедленно, значит, немедленно. Если она в бане — тащить сюда голую, а если она, скажем, в нужнике засела…
— Так точно! — прервал лакей начальственное словоизлияние. — Исполним немедленно!
И поспешно убежал, пока его высочество не конкретизировал свой приказ еще более непотребным образом.
Вопреки приказу его высочества, леди Изабелла прибыла к нему вовсе не голая, но облаченная в парадное платье и обработанная косметикой по полной программе. Роберт не стал возмущаться формальным нарушением приказа.
— Эко расфуфырилась! — сказал он. — Румян на морду наложила не меньше, чем у блядей в «Рыцарской радости»!
Леди Изабелла не знала, что «Рыцарской радостью» называется таверна в городе Хаддерсфилде, но смысл упрека поняла и попыталась обтереть морду кружевным рукавом.
— Отставить! — рявкнул Роберт. — Команды вытираться не было. Слушай приказ. Как стемнеет, пойдешь в лес, найдешь дракона. Передашь ему следующее. Я, ярл Локлир, отказываюсь от намерения истребить сие богомерзкое существо и, более того, готов заключить с ним союз. Клянусь Христом богом, пресвятой богородицей и собственной бессмертной душой, что окончательно и бесповоротно убедился в нецелесообразности продолжения нашей вражды, и готов встретиться с демонической тварью лично. Завтра в полдень приду с малой охраной на известную ему поляну под известное ему дерево. Там и поговорим. Поняла? Не слышу ответа!
— Гм, — сказала Белла. — А это… душа бессмертная…
— Ради благоденствия и процветания вверенного мне удела мне не жалко даже собственной бессмертной души, — заявил Роберт.
Белла помолчала, затем спросила:
— Ты серьезно?
— Нет, — ответил Роберт. — Каков вопрос, таков ответ. Запомнила, что надо дракону передать?
— Э-э-э… — сказала Белла. — Ну… например, да.
— Повтори, — потребовал Роберт.
Белла повторила. Не совсем точно, но в целом близко похоже.
— Сойдет, — констатировал Роберт. — Все, свободна. Как с драконом переговоришь, сразу докладывай. Если я к тому времени лягу спать — доложишь утром. Вопросы?
— Э-э-э… — сказала Белла. — Ты так просто меня отпускаешь на свидание с этим… Доверяешь?
— Нет, — покачал головой Роберт. — Ни в малейшей степени не доверяю. Я почти уверен, что он тебе снова вдует. Но мне насрать. Дитя от него ты не зачнешь, я по книгам проверил, а остальное мне похуй. Главное, чтобы ты передала дракону мои слова и принесла ответ. Да хоть всю ночь ебитесь, от тебя не убудет.
— Гм, — сказала Белла. — Не смею критиковать ваше высочество, однако ваши представления о супружеской верности…
— Правильно делаешь, что не смеешь критиковать, — сказал Роберт. — Пиздуй отсюда. Эммануэль, бля…
— Чего? — не поняла Белла.
— Ничего, — отрезал Роберт. — Пошла прочь.
Белла ушла. Роберт проводил ее задумчивым взглядом, и вдруг улыбнулся, но не так, как обычно улыбаются рыцари, ехидно и перекошено, а так, как раньше улыбался товарищ Горбовский, весело и лучезарно. Роберт представил себе, будто прошло пятнадцать лет, а то и все двадцать, он постарел, борода наполовину седая, Белла располнела и тоже наполовину седая, у них трое детей, а может, и пятеро,
