бурдюк в сумку, убедилась, что не запачкала ничего лишнего, аккуратно завязала сумку, и пошла дальше. По дороге посетила нужник, там выбросила сумку в выгребную яму.
Затем Алиса переместилась из хозяйственной части поместья в парк. Уселась на первую попавшуюся скамейку, вытащила из кармана косяк, закурила. По мере того, как она курила, озабоченность уходила с ее лица. Если раньше она выглядела напряженной и испуганной, то теперь она стала добра и весела. Докурив, Алиса встала, отряхнула платье и направилась в главное здание усадьбы, насвистывая веселую песенку.
К этому времени торжественный обед уже шел полным ходом. Леди Патриция, сидевшая во главе первого стола, раскраснелась и беспрерывно смеялась, беседуя со своим новым фаворитов Джоном Россом, который занимал место по правую руку от хозяйки. Судя по всему, он только что рассказал ей веселый анекдот. Леди Патриция хохотала как сумасшедшая и повторяла:
— В кувшин не лезет, ха-ха-ха!
Алиса осторожно прошла вдоль стены, стараясь не привлекать лишнего внимания, и встала за спиной леди Патриции. Встретила взгляд Джона, улыбнулась и кивнула. Джон в ответ незаметно указал пальцем на кувшин, стоящий перед хозяйкой поместья, улыбнулся и кивнул. В этот момент леди Патриция обратила внимание на его мимику, обернулась и увидела Алису.
— О, вот ты где! — воскликнула Отвязная Патти. — Ты чего с моим парнем перемигиваешься? Сейчас как заревную!
При этих Джон Росс словах скорчил гримасу, как будто случайно откусил половину лимона, но сразу же спохватился и вернул лицо в исходное состояние.
— Извините, госпожа, — сказала Алиса. — Я увидела кое-что странное, хотела доложить…
— Потом доложишь! — махнула рукой Патти. — Все заботы потом, а сейчас мы веселимся! Никаких забот! Эх, девочка, жалко, что ты не человек, а то я бы тебя тоже за стол посадила!
Губы Алисы сжались в тонкую линию, кулаки напряглись.
— Эй-эй! — прикрикнул на нее Джон. — Держи себя в руках, не забывайся!
— А я и не забываюсь, — сказала Алиса. — Извините, добрая госпожа, примите смиренные и искренние извинения. Веселитесь, добрая госпожа, а то, что у статуи Эпоны весь пьедестал кровью залит, я потом доложу.
— Чего? — переспросила Патти. — Какая статуя, какой пьедестал, какая кровь? Ты чего несешь, дура?
— Статуя богини Эпоны, — объяснила Алиса. — Лошадь такая большая, не то бронзовая, не то еще какая. Я мимо проходила, гляжу, у нее весь постамент кровью залит, а вокруг мясо с цветами разложено. И еще голова индюшачья. И знаки неведомые прямо на камне нарисованы.
Джон охнул.
— Ты уверена, девочка? — спросил он. — Мясо, цветы, кровь и индюшачья голова?
— Ну да, — кивнула Алиса. — Я вроде разборчиво говорю.
— Что за херня! — громко воскликнула Патти.
Этот возглас привлек всеобщее внимание, некоторые гости перестали есть и стали прислушиваться.
— Это орки твои, что ли, жертва богам приносят без моего разрешения? — возмущалась Патти. — Вот что, милочка, погонщица из тебя, как из говна булава! Совсем обалдели! Я им покажу, как мои статуи кровью обсирать! Всех казню! Пусть в своих казармах гнусные культы отправляют, а в господскую часть чтобы не совались! Ты, телка, над ними главная, так проследи, чтобы больше у меня в поместье такого не было! А то выпорю!
— Патти, подожди, милая, — мягко остановил ее Джон. — Боюсь, это происшествие серьезнее, чем может показаться на первый взгляд. Мясо и цветы… Ты не читала «Некрономикон»?
Патти негодующе цыкнула зубом и сделала жест, отгоняющий демонов. Кардинал Рейнблад, сидевший от Патти по левую руку, вздрогнул и выронил индюшачью косточку, которую обгладывал. Косточка звякнула о край серебряной тарелки, этот звук привлек всеобщее внимание, его божественность смутился, нервно хлебнул соку из стакана леди Патриции (очевидно, случайно перепутал) и закашлялся. Пожилой чиновник, сидевший слева от кардинала, засуетился и стал хлопать его божественность по спине. Но он хлопал слишком слабо (очевидно, боялся разгневать его божественность, хлопнув слишком сильно), и никакой пользы от этих хлопков не было.
— А ты его читал? — спросил Джона Рейнблад, когда прокашлялся.
— Нет, конечно, — ответил Джон. — Я не враг своему мозгу. Но я знал одного человека, который говорил, что читал. Может, врал, не знаю. Он говорил, что мясо с цветами — один из атрибутов Шаб- Ниггурата, это такой черный бог, отец тысячи козлов, если я ничего не путаю.
— Это богиня, — поправил его Рейнблад. — Она женского пола.
— Да ну? — изумился Джон. — Никогда бы не подумал. А вы читали «Некрономикон», ваше святейшество?
Сэр Рейнблад странно хмыкнул, потянулся было к стакану (на этот раз своему), но отдернул руку.
— Не читал, — ответил он. — И не собираюсь читать, я тоже не враг своему мозгу. Вот что, Джон. Пойдем-ка, посмотрим на это жертвоприношение.
— Герка, ты совсем обнаглел! — возмутилась Патти. — Ты чего моего парня похищаешь? Ревнуешь, что ли?
На лице кардинала появилась натянутая неискренняя улыбка.
— Патти, милая, я о твоей безопасности забочусь! — воскликнул он. — Если это действительно орки балуются — это одно, а если… гм…
Рейнблад сообразил, что его внимательно слушают человек пятнадцать, и осекся.
— Думаете, эльфы, ваша божественность? — осведомился коренастый лысый старичок, смутно знакомый Джону. То ли министр, то ли депутат…
Рейнблад адресовал ему еще одну улыбку, столь же неестественную, как и предыдущая.
— Плохие слова за столом давайте произносить не будем, — сказал он. — Чтобы не пугать уважаемых людей. Тем более что для паники нет никаких оснований. Я знаю, ходят дурацкие слухи…
— Гм, — сказал старичок.
И тут Джон вспомнил, где его видел. Это министр полиции сэр Огрид Бейлис, он на церемонии открытия электростанции присматривал за упоротым сэром Трисамом, а тот его стучал погремушкой по голове.
— Да, действительно, дурацкие слухи, — тихо проговорил сэр Бейлис как бы себе под нос.
Сэр Рейнблад смерил его недобрым взглядом и встал из-за стола.
— Пойдем, Джон, — сказал он. — Извини, Патти, мы скоро вернемся.
На круглой мордашке леди Патриции отразилось нечто похожее на мысль.
— Герка, погоди, — сказала она. — Ты как бы намекаешь…
— Я ни на что не намекаю, — мягко произнес Рейнблад. — Я просто проверяю информацию. Потому что забочусь о твоей безопасности. Пойдем, Джон. Алиса, ты тоже.
Они направились к выходу из зала. Когда они удалились от стола на достаточное расстояние, Рейнблад придержал Алису за локоток, наклонился к уху и тихо спросил:
— Спирт Патриции в сок ты набодяжила?
— Да как вы смеете такое подозревать! — возмутилась Алиса.
— Как смею, так и подозреваю, — отозвался Рейнблад. — Не злоупотребляй. Если Патти отравится — на кол посажу.
Через несколько минут они стояли перед статуей и созерцали безобразие, творящееся на алтаре.
— Ну и ну, — произнес Рейнблад. — Никогда такого не видел. Что скажешь, Джон?
— Я такого тоже не видел, — сказал Джон. — Но кое-какие соображения имею. Возможно, мясо и цветы не имеют собственного значения, а предназначены только лишь для привлечения насекомых. Видите, тут и мухи, и осы…
— А индюшачья голова для комаров? — спросил Рейнблад.
Джон пожал плечами.
— Возможно, имеется в виду тотем древней династии, — предположил он. — Типа, как этот индюк
