— Ой, блин! — воскликнул бармен и схватился за сердце. — Леди, ты меня до инфаркта доведешь! Ты что, вампиркой заделалась?
За барной стойкой было большое зеркало. Алиса увидела в нем свое отражение и ужаснулась. Не только подол у платья обгажен, оно все в пятнах, будто соками поливали, причем разными, из декольте рыбий хвост торчит, в волосах куски салата застряли, нижняя половина лица вся в засохшей крови… так вот почему нос болит…
— Эй, Рыбка! — позвал кого-то бармен. — Иди сюда скорее! Леди нашлась! Иди быстрее, такое зрелище пропустишь!
Дверь, ведущая в кухню, приоткрылась, оттуда высунулась толстая орчанка в поварском халате и колпаке. Увидев Алису, она всплеснула руками и заголосила:
— Ой, девочка! Что же ты с собой сделала? Пойдем, умыться помогу! Чего лыбишься, охальник? Поди, дежурному скажи, что леди нашлась, а то сэр Джон, небось, извелся уже весь!
— Сэр Джон минуту назад вышел отсюда, — ответил охальник. — И ничуть он не извелся. Хотя позвать его надо, пусть полюбуется.
Алиса представила себе, как Джон увидит ее в таком виде, и разрыдалась.
Джон прогуливался по аллее парка, рассеянно ковырял травинкой в зубах и размышлял. Процесс пошел. Сегодня вечером Длинный Шест будет щеголять с артефактом в ухе, дня через три медицина даст добро, еще два дня на операцию прикрытия, ну, пусть три, двенадцать дней на дорогу… Дальше считать труднее, дальше начинают существенно влиять неучтенные факторы. Но в целом… Если не случится ничего из ряда вон выходящего, дней через шестьдесят Алиса и Длинный Шест станут людьми, а Родина получит благую весть о возвращении Джулиуса Каэссара. Не вся Родина, конечно, а только избранные представители. Но это если замысел реализуется успешно. А если не реализуется… Ничего ужасного, скорее всего, не произойдет, вероятность фатального исхода невелика, бегство из Оркланда было куда более опасной авантюрой. Но сколько смертей предстоит, сколько грязи…
Будь Джон Росс моложе, он бы решил, что победа уже в кармане. Когда Питер Пейн подбросил мысль, что хотя бы один из стратегических складов вполне мог сохраниться в целости до настоящего времени… Удивительно, что сам Джон об этом раньше не подумал. Должен был сообразить, что раз маломощное силовое поле каэссаровой дачи продержалось все межвременье, то стратегические склады тем более должны по-прежнему прятаться под призрачными колпаками. Как же Джон тогда разволновался… Чуть не забыл, что надо припадок изобразить. Хорошо, что Пейн такой лошара, так и не заметил ничего подозрительного.
Через несколько дней со складом вооружений удалось установить связь, перед мысленным взором Джона развернулась опись армейского имущества… Истребители класса «Дельта» — сто штук, штурмовики класса «Крау» — сто штук, мобильные комплексы планетарной обороны, ударные рои, беспилотные разведчики, орбитальные транспортные системы… Боезапас «Грантчестера» уже пополнен, теперь орбитальная платформа заряжена под завязку. На смену тем бомбам, которые Джон израсходовал на эльфов, олигархов и Рейнблада, пришли другие. Жаль, не удалось восстановить систему доставки малых грузов в произвольные точки планеты, кое-какие артефакты Джону сейчас очень пригодились бы. Но зато удалось запустить лапу в закрома дома Тринити и добыть почти все нужные артефакты там. И главный из них — серьга. Уникальная штуковина, без ретранслятора до спутника добивает, Джон первоначально рассчитывал, что Длинному Шесту придется телефон прятать где-то в вещах, а это неудобно и не слишком надежно. Потеряет или украдут… Или пойдет по нужде, барахло оставит, забредет за скальный выступ… Моноблочный девайс намного удобнее.
Трудно было побороть искушение немедленно призвать к Барнард-Сити десяток-другой летающих тарелок, взойти на крыльцо дворца Трисама и завопить во все горло:
— Поклоняйтесь мне, я Джулиус Каэссар! Я вернулся и да будет так воистину!
И склонятся вельможи и чиновники перед мощью древних технологий, и воздадут вернувшемуся Каэссару великие почести, и прикажет Джон принять справедливые законы, и станет все по его воле… Ага, как же. Получит новоявленный черный властелин стрелу в глаз, и этим все закончится. А скорее, не стрелу, а бластером накроют для пущей надежности. Или Рейнблад «Фебосом» ударит. «Фебос», правда, не так просто подорвать без пульта, но было бы желание…
Все начинающие диктаторы разделяют одно общее убеждение. Они полагают, что жизнь устроена как шахматная партия, они не понимают принципиального различия между одним и другим. В шахматах фигуры двигают, в жизни их просят подвинуться. Правитель может сколько угодно говорить о своей неограниченной власти, никто не скажет ни слова против, но только потому, что слова никому не мешают. Но когда слова переходят в дела… Человека нельзя заставить делать что-то конкретное, можно только убедить. Не заставить пленника выдать тайну, но убедить, что моральные мучения от выданной тайны будут не столь сильны, как телесные мучения от невыданной тайны. Не запретить чиновнику брать взятки, а убедить, что брать взятки нецелесообразно. Многие чиновники полагают, что приказы выполняются, потому что их положено выполнять, обычно это верно, но только до тех пор, пока чиновник не отдаст приказ, выполнять который не хочется. И тогда начинается: неповиновение, саботаж, тысячи отговорок… И так будет до тех пор, пока на сцене не появится другой начальник, более умный, который перестанет заставлять и начнет убеждать. При этом не обязательно убеждать прямыми словами, обманом тоже можно.
Никогда не бывало ни в истории Барнарда, ни в истории Земли Изначальной, чтобы власть в стране поменялась, когда в этой стране все в порядке. Идеального порядка не бывает никогда, но когда народ полагает, что порядка достаточно, глупо ждать перемен. Чтобы построить светлое будущее, сначала надо разрушить темное прошлое. Но здесь есть опасность переусердствовать, как переусердствовали в свое время Красс с Каэссаром. За разрушением всегда следует созидание, но интервал между одним и другим может растянуться на сотни тысяч дней.
Технически ничто не мешает замочить Рейнблада уже сейчас, а старого наркомана Трисама просто выгнать из дворца поганой метлой. Захватить власть и начать строить светлое будущее своими руками, не прибегая к сложным интригам. Но мало захватить власть, надо ее удержать. А еще лучше сделать так, чтобы власть не пришлось удерживать, чтобы власти как таковой у тебя не было, но чтобы все важное делалось по твоему желанию. В разумных пределах, конечно, есть законы мироздания, которые не может поколебать даже бог. Раньше, в прошлой жизни, Джон не вполне осознавал это, но теперь осознал.
Настоящий правитель не приказывает, а координирует. Не подавляет волю подчиненных, а направляет в нужную сторону. Создает и поддерживает порядок вещей, при котором нет необходимости приказывать, а каждое начальственное указание порождается вопросом подчиненного: «Что мне делать?» Это, конечно, идеальная модель, в реальности так красиво не получается, но стремиться к этому можно и нужно.
Не бывает твердой власти без народного волеизъявления. А народное волеизъявление не приходит само собой, сначала надо завоевать авторитет, чтобы тебя почитали почти как бога, чтобы твоим приказам подчинялись с радостью, чтобы по твоему слову без колебаний шли на смерть и отдавали демонам бессмертные души. Чтобы в тебя верили. Но для этого сначала надо отдать демонам свою бессмертную душу. Как же не хочется… Говорят, победителей не судят, но сам победитель судит себя всегда. Если, конечно, победитель достоин одержанной победы.
Джон смотрел в будущее и видел грязь, кровь и предательство. Он лукавил, когда говорил Длинному Шесту, что в случае неудачи тот прослывет Джудасом. Истинным Джудасом станет сам Джон Росс, и неважно, победит он или проиграет. И неважно, узнает ли кто-нибудь о той мерзости, которую Длинный Шест скоро начнет претворять в жизнь. Сам Джон будет знать о ней в любом случае. Можно убеждать себя, что общество Барнарда поражено смертельным недугом, что раковую опухоль социальных извращений надо удалять, пока не поздно, и пусть раковые клетки сколько угодно вопят о своих правах… И это будет правда, в данном случае цель безусловно оправдывает средства, но когда задумываешься о том, что это за средства… Куда там Гитлеру с его холокостом…
Ладно, хватит терзать душу, потерзал и хватит. Решение принято, пора его выполнять. А с совестью как-нибудь договоримся.
