Я проснулась, когда солнце уже начало припекать. Огляделась. Я лежала на песке возле высокой башни. Башня была приятного цвета зелени, от которого я уже даже успела отвыкнуть пока блуждала по этим дурацким пескам. Я легонько потрогала стену, она была мягкой на ощупь, но стоило мне убрать руку, как плющ осыпался трухой. Вообще-то ночью мне показалось, что стена твердая. Но наверняка это штучки волшебниц Оазиса. Слева от меня возвышалась ослепительно белая башня, смотреть на которую днем точно не рекомендовалось. Балконы и той, и этой и нескольких соседних башен были пусты. Приложив руку козырьком к глазам, я осмотрела окрестности. Неподалеку высилась деревянная смотровая вышка. Скорее всего, ворота в Оазис располагались именно там. Я свернула плащ, собрала вещи и, бросив на всякий случай, на песок магическую метку, вдруг да забуду место, тронулась в путь.
Из объяснений отца я знала, что Оазис разделен на восемь секторов, в каждом из которых от нескольких десятков до сотен башен. Естественно, в благородном секторе, к которому я, похоже, и приблудилась, башен было меньше всего. Потому что здесь либо обучались драконы из благородных семей либо те, кто был умопомрачительно красив и бесконечно талантлив.
Уверенности в том, что мне нужен именно исключительно красивый и талантливый, у меня не было. Потому что красота понятие серьезное, а если человеку с детства в голову вдалбливать, что он красив, то он вполне может соотносить себя с окружающим миром в не совсем правильном ключе. Какое в Оазисе понятие о талантливости — тоже вопрос. Вряд ли они тут все поголовно математики, химики и астрономы. Насколько я поняла из лекций по политическому устройству мира и рассказов отца, мужчин в Дагайре ценили отнюдь не за ум и выдающиеся научные способности. Из них растили не ученых, а хм… просто мужей. А какие у мужа таланты я честно пыталась вообразить, но мысли неуклонно останавливались. Все мужья, которых я знала, были просто нормальными и интересными людьми, и специфическими талантами из области семейной жизни если и обладали, то мне об этом никто не рассказывал. Может быть, здешних мальчиков обучали искусствам? Это, наверное, неплохо и даже у женщин-драконов должно цениться. Всякие там игры на флейте и лютне, ткачество, вышивание. Это даже мне близко. Вполне возможно, мы найдем общий язык.
И тут я прибрела к воротам.
Разумеется, я не стал рассказывать Кольдранааку про свою ночную гостью. Он мастер делать далеко идущие выводы, а мне хотелось все это забыть как страшный сон. Утром я и сам не верил, что это произошло со мной. Но ни секунды не сомневался в том, что все сделал правильно. Потому что если бы она осталась там лежать, заснуть бы я все равно больше не смог. А так хоть чуточку выспался. С утра выглянул осторожно с балкона. Ее уже не было. Оно и к лучшему.
Хорошо еще, что в этот день не было занятий. Во-первых, после смотрин воспитанникам обычно давали передышку, считалось, что такие нервные потрясения очень вредны для мужской психики. Ведь наверняка многие мальчики расстраивались, что выбрали не их. А во-вторых, сегодня в Оазисе должен был состояться Бал Полнолуния. Кольдранаак долго возмущался по поводу того, что Великая княгиня не пожелала на нем присутствовать. 'Потанцевала бы с Тульчиниззом' — горячился он, — 'должна же она хоть что-то о нем узнать хорошее', а я его успокаивал тем, что они и так найдут способ узнать друг друга, после чего Коль покраснел и спросил на что это, собственно, я намекаю. Я тему развивать не стал.
Коль был взбудоражен предстоящим мероприятием, не потому что там был реальный шанс найти себе жену, а потому что там он мог применить свои умения на практике и свободно пообщаться с женщинами, чего в большинстве случаев нам не разрешали. На время балов женщины Оазиса, включая наставниц, снисходительнее относились к нашему поведению, а воительницы и другие охотницы за мужьями были предупредительны и всячески за нами ухаживали. В Оазисе не было цели вырастить из нас бессловесных марионеток. Мы должны были уметь поддержать разговор на любую тему, вести себя естественно и стараться произвести максимально благоприятное впечатление своими манерами и изяществом. Для этого и нужны были балы, потому что во все остальное время нам отчетливо демонстрировали наше место.
На балы было разрешено приходить всем гостям Оазиса, а также вольным стражницам и воительницам, которые проходили в Оазисе службу. Бал полнолуния был одним из главных мероприятий года, и я тоже должен был на нем присутствовать.
На воротах меня пропустили без особых проблем и комментариев. Одинокие путницы не вызывали у стражниц пристального внимания. Мне лишь порекомендовали дойти до главной площади Оазиса Курмула, потому что именно там располагался гостевой сектор и большинство торговых рядов.
Пока я шла до площади я озиралась по сторонам и думала по возвращении попенять отцу и министершам на то, что меня до моего совершеннолетия практически никуда не вывозили. Только Воительница Анджин постоянно таскала меня в Гадинес на тренировочную базу и мне редко, когда удавалось ускользнуть от ее пристального внимания, чтобы хотя бы насладиться общением с морем и осмотром прибрежных деревень. Взойду на престол и отправлюсь ко всем с дружественным визитом, хотя бы для того, чтобы посмотреть мир! А то сейчас сама себе напоминаю провинциальную дурочку, которую добрые родственники вывезли на ярмарку в столицу.
Оазис Курмула оказался не таким, каким я его себе представляла, он походил скорее на город. Центральный сектор, по совместительству торговый и гостевой, был оживленным местом. Мимо меня проходили воительницы, ну, во всяком случае, я так решила из-за наличия доспехов и оружия. Поскольку было утро, торговля была в самом разгаре. И хотя я прибыла в Дагайру недавно, уже успела близко познакомиться с ее солнцем и на месте местных торговцев, днем организовывала бы себе отдых, потому как ни один нормальный покупатель на улицу нос не высунет. Рабы и рабыни несли в сторону рынка корзины и мешки. Да, в Дагайре было рабство, в то время как Аэрта уже изжила этот пережиток прошлого лет триста назад. Но не могу сказать, что на меня это произвело такое уж впечатление. Несчастными они не выглядели. Мужчины были ухожены, а женщин я бы даже жалеть не стала, потому как рабынями в Дагайре становились только совершившие особо тяжкие преступления.
Меня окружало буйство ярких красок местных изгородей и заборов. Все выглядывающие из тенистых садиков по обочинам главной дороги здания отличались причудливой архитектурой. Насколько я понимала, воспитанники жили не здесь, а в своих секторах, примерно в таких башнях, как та, у которой я проснулась. Но чем ближе я приближалась к Главной площади, тем больше терялась от размеров Оазиса и всерьез задумывалась о покупке карты. И вообще, то, что меня окружало, делало мою задачу практически невыполнимой. Пока я гуляла по пустыне Аззо, я думала, что здесь живут только наставницы и драконы, от пристального внимания которых мне еще и отбиваться придется. А на деле получилось, что мой приход сюда вообще вряд ли кто-нибудь заметил.
Я пыталась присмотреться ко всему, подмечая всякие мелочи, даже заглянула на базар, кто его знает какие у них тут порядки. Может, наставницы после заявления о моих намерениях меня потом никуда и не выпустят, пока не испытают.
Базар меня не разочаровал. Зря Леди Лилит утверждала, что здесь нечего прикупить. Диковинок и экзотики хватало. Но я себя утешила тем, что знакомым мужчинам я вряд ли отсюда повезу подарки, а женщины как-нибудь обойдутся. Пригляделась к платкам. Те, которые я привезла с собой, точно не соответствовали местным вкусам, но, определенно, были эстетичнее. Но их еще надо подарить. В общем, время шло. Глаз на все не хватало, поэтому я решила уже куда-нибудь поселиться и перекусить.
В этот раз Кольдранаак настоял на том, чтобы я пошел на Бал Полнолуния во всей красе. Поэтому мы посетили бани, сходили на массаж, маникюр и педикюр. К этим процедурам я относился спокойно. Потому что признавал, что ухоженное тело не противоречит моим мечтам о свободе. А дальше, Коль с увлечением взялся за меня. Он не меньше двух часов потратил на то, чтобы меня причесать и накрасить, потом еще не меньше получаса подбирал украшения к одежде. В итоге я и сам не мог не признать, что его труды стоили результата. Мы стояли с ним рядом. Я в шароварах и безрукавке цвета чайной розы с янтарными и яшмовыми бусами и браслетами на узких аристократических запястьях и сложной прической, в которую Коль вплел бронзовые нити. И Кольдранаак в черном комплекте, отделанном серебром, который подчеркивал белизну его кожи и огромные ярко блестящие глаза. А жемчужную сеточку для волос он у меня все-таки выпросил. Да, мы были очень красивы, но меня это совершенно не радовало. Я умел и любил
