доверенным слугой этот номер не пройдет. Ему явно дали четкие указания куда меня вести и какой дорогой. Сжал зубы и, через силу улыбаясь, пошел за своим сопровождающим, по пути пытаясь синхронизировать перезвон браслетов, чтобы они не выдали, как сильно у меня дрожат руки.
На прогулку госпожи собралась большая свита. Асазваал поставил меня за собой перед остальными наложниками. Чтобы в случае чего заслонять меня своей могучей спиной. Но я и не горел желанием из-за нее высовываться. Я не сильно удивился, что большинство из наложников были веселы и переговаривались друг с другом. Наверняка их из комнат-то не выпускают лишний раз, чтобы под ногами не путались. А тут такое развлечение!
Госпожа вышла в сопровождении нескольких женщин. Подошла к своему главному наложнику, что-то шепнула ему на ухо. Он довольно улыбнулся и даже не постеснялся ее приобнять. Судя по тому, что ему позволялись такие вольности, госпожа явно была к нему неравнодушна. Проклятые законы Дагайры! Был бы он сыном какой-нибудь воительницы, глядишь, не пришлось бы ей скакать по пескам и воровать чужих мужей.
Гуляли мы по саду. Если бы не присутствие этой гомонящей толпы, я бы даже получил удовольствие. Потому что сад у Тагирас был прекрасен! В Оазисе Курмула главными деревьями были черешни, только у озера для купания была пальмовая роща, а рядом с башней Тульчинизза — неимоверно разросшиеся заросли алоэ. Но в основном, там сажали лишь то, что хорошо держало пески. То есть нечто ползучее и извилистое. В этом был свой резон. Корни стягивали песок, сминали его, оплетали фундаменты домов и служили основой для дорог. Здесь же садовницы развернулись. Яркие цветы, тенистые уединенные беседки, черные и белые дорожки, создающие невероятные композиции и даже могучие деревья, широко раскинувшие свои кроны, чтобы всему многообразию наложников было где приткнуться. Пару раз меня посещала мысль отстать и потеряться. Но останавливало то, что найдут. Если мне удастся отсюда сбежать, я буду скучать по этому саду.
В конце прогулки мы опять вышли на поляну перед крыльцом, госпожа поговорила с двумя наложниками, а потом зачем-то направилась прямо ко мне. Асазваал нехорошо улыбнулся.
А она подошла, положила мне руки на плечи и тихо сказала:
— Мальчик, наша с тобой свадьба через три дня, но я уже не могу дождаться. Какой же ты у меня мудрый. Вроде такой молодой, а уже знаешь, что предвкушение иногда заводит сильнее, чем обладание.
После чего провела рукой по моему телу и, выдав напоследок озорную улыбку, развернулась и ушла.
В объятиях ревнивых ночи лениво задрожал рассвет. А я отлично выспалась. Умылась, оделась и пошла искать с кем бы мне позавтракать. В гостиной обретался Телльмуур с грудой бумаг. Увидев меня, он приветливо улыбнулся.
— Уже встала? Миритис с Вильмааром уехали. Отец не стал тебя будить. Сначала они проедут по Оазису, а потом Вильмаар вернется, а Миритис поедет с визитом к Воительнице Тагирас. Так что мы вдвоем. Есть хочешь?
— Да, ты завтракал?
— Да, мы уже перекусили. Сейчас, подожди, закончу, — и Телльмуур стал быстро что-то дописывать. — Так все. Пошли в столовую.
По пути я спросила:
— Стихи пишешь?
— Да, но не совсем те, что ты думаешь…
— А разве Фискальдууз может что-то писать кроме стихов о принцах, простынях и голубях?
— Чудачка ты, Арье, — рассмеялся Телльмуур. — Конечно же, я пишу разные стихи. А у тебя очень поверхностное отношение к моему творчеству…
— А как же еще к нему относится? Тебя ни один нормальный человек не будет всерьез воспринимать…
— Не скажи… Вот, например, мальчики в оазисах меня читают…
— Ага, а некоторые даже верят…
— А вот это очень важно. — Телльмуур внезапно стал серьезным.
— Ну да, пусть буду красивые сказки о вечной любви и красоте гаремной жизни, чем мысли о том, как это все неправильно…
Дракон откинул разноцветную штору, и мы вошли в столовую. Он указал на небольшой диванчик.
— Присаживайся, это мое любимое место. Кофе, чай?
— Чай.
— Там на столике рядом варенье, лепешки, свежие фрукты. Я не знаю, чем вы обычно завтракаете в Аэрте. Но если что не так, ты скажи. У нас с Миритис большие возможности.
— Спасибо, меня все устраивает.
Телльмуур налил мне чай и уселся в кресло напротив.
— Устраивает, да, кроме самой Дагайры. А ты что, действительно считаешь, что все, что здесь происходит, это неправильно? — поинтересовался он.
— А что тут правильного? Мужчины лишены выбора, а женщины даже не пытаются сделать для них что-нибудь полезное.
— Ты права, для Дагайры это действительно очень большая проблема. Но я знаю, откуда у нее растут ноги. И мои стихи, не просто стихи, а подготовительный этап завладение умами и заверение воительниц Дагайры в своей лояльности и безопасности для психики дагайрских мужчин. Ты же понимаешь, что эти стихи про пеньюары не главные?! Хотя форма изложения… Каждый видит, то, что хочет, но я максимально старался удержаться от ехидства.
— Ну, хорошо, вот все ознакомились с твоими виршами про принцев, а дальше что?
— А дальше… Дальше драконы будут читать другие стихи, которые, я надеюсь, помогут пробудить в них чувство собственного достоинства и стать теми, кто они есть на самом деле.
— И что это за стихи?
— Ты действительно хочешь услышать? — Вкрадчиво спросил дракон, — Изволь!
Ты, превращаясь, мир преобразуешь,
Попробуй, оцени его на вкус…
Твори, что можешь!
Верь, во что рискуешь!
Не предавая дружбы крепких уз.
Будь страстным, смелым и игривым,
Не позволяй себя сломить!
Будь ветром ты неумолимым,
Песком сыпучим будь ленивым
Цель — жить, хотеть и победить!
Решайся — обретай, не потеряешь…
Твоя судьба давно не сон!
Иди вперед — не упадешь!
Рискуй всегда — не проиграешь!
Ты будешь человек, Дракон!
После прогулки Асазваал решил меня навестить.
— Знаешь, — сказал он, — я передумал. Я думаю, что до вашей свадьбы тебе следует как можно чаще мозолить госпоже глаза и оказывать ей знаки внимания… Она не должна опускаться до того, чтобы завоевывать тебя самостоятельно. Поэтому, оденешься, приготовишься и вечером будешь у ее ног во время приема.
— Хорошо, — согласился я. Не время показывать характер. — Только у меня нет подходящих украшений для вечернего приема. Большинство моих цепочек и браслетов госпожа уже видела.
