убедить… Мысль о том, что я все сделал правильно успокаивала.
— Лель, не стой столбом! Нам пора! — Арье забрала у меня кинжал. — Кто мог знать, что он сюда придет?
— Думаешь, как скоро его начнут искать?
— Да.
— Госпожа вряд ли знает. Но у дверей слуги…
— Так я и думала!
Я кивнул на окно.
— Туда?
— Справишься? Там довольно высоко.
— Не сомневайся!
— Тогда иди, заканчивай с туалетом…
Арье подняла мою сумку, а я пошел в ванную мыть руки. В процессе пытался сообразить. Что еще нужно сделать перед уходом. Взглянул на себя в зеркало и вспомнил о прическе…
Пока Лельмаалат с остервенением выпутывал из волос жемчуга и золотые цепи, я растирала шею и отмывала от крови кинжал. Он все сделал правильно…
Наконец он заплел косу, натянул сапоги, подхватил сумку. Я привязала к ножке его монументальной кровати веревку и бросила ее в окно. Высунулась, глянула вниз. Все спокойно. Кивнула Лельмаалату.
— Давай!
Он легко запрыгнул на подоконник и тенью скользнул вниз. Я полезла следом.
По темной части сада мы пролетели быстрее ветра, даже не запыхались. Но вперед воротами пришлось притормозить.
— Лель, — шепнула я ему, — идем спокойно и медленно, ты молчишь и слушаешься меня беспрекословно!
Он сжал мне руку. И мы вынырнули из кустов.
Я степенно пошла по дорожке с высоко поднятой голову и крепко держа Лельмаалата за руку.
— Госпожа будет очень недовольна твоим поведением, глупый ревнивый дракон!
Лельмаалат сбился с шага. Но я потащила его дальше.
— Ты же прекрасно знаешь, что Телльмуур ее муж, а если тебя взяли из жалости в постель, то ты должен это ценить, и не ждать, что госпожа начнет прилюдно тебе оказывать знаки внимания!
Лельмаалат решил подыграть.
— Но я же ничего не сделал!
— Молчи! Во дворце тебя ждет наказание! И тебе остается только надеяться, что оно будет не слишком суровым…
Мы дошли до ворот. Стражницы с интересом наблюдали за нашим разговором. Я не обратила на них никакого внимания и продолжила отчитывать Лельмаалата.
— Разве тебе мало того, что тебе дарят подарки и взяли на праздник, а ты совершенно не умеешь себя вести.
— Я старался…
— Плохо старался. Тебе стоило вспомнить о своей воспитанности!
Ворота остались позади. И ненавистный дворец вместе с его хозяйкой тоже. Нас никто не преследовал. Стражницы нас, конечно, запомнили. Но, по крайней мере, сейчас у них подозрений не возникло…
Идя по улице Оазиса я впервые вздохнул полной грудью. Я был напряжен, но теперь совершенно точно знал, куда иду и зачем.
В богатом квартале Ай-Румай было тихо, либо все уже спали, либо веселились на моей свадьбе. Мы шли быстро. Арье говорила.
— С лошадьми мы решили не связываться, посреди улицы их не оставишь, а идти к Миритис нет времени. Нам с тобой нужно выйти из Ай-Румай в пустыню. Ты не устал?
— Нет! Говори, что делать, я готов!
— Отлично! Не будем отвлекаться. Нам еще далеко.
— Ты точно знаешь куда идти?
— Я теперь хожу только по меткам. Поэтому не волнуйся.
Дальше мы шли молча.
По мере удаления от центра, народу на улицах стало больше, иногда в небе пролетали драконы. Внимания на нас никто не обращал, но я старался не сильно смотреть по сторонам и максимально сутулился.
Ночь была такая, как большинство моих ночей в оазисе Курмула. И мне даже удалось немного успокоиться. Я словно почувствовал себя в привычной обстановке. И мне нравилось смотреть на спину Арье, которая невозмутимо шагала прямо передо мной.
Через час мы вышли к кварталам бедняков. Домов здесь не было, но еще была дорога. Пустыня была близка, я чувствовал ее, а на губах мне уже мерещился вкус моей свободы…
Да что ж такое. Опять. До цели оставалось совсем чуть-чуть. С последнего оставленного нами бархана летели всадницы. Я бессильно скинула сумку на песок, пытаясь заглушить плеснувшее в глазах отчаяние. Лельмаалат, как будто приняв какое-то решение, подошел ко мне близко-близко и горячо зашептал, нервными движениями пытаясь сорвать с себя рубашку.
— Арье, давай сейчас, тогда я смогу летать. Мы убежим.
— Лель, — я протянула руку и, путая пальцы в его волосах, прижалась к нему лбом. Мое сердце учащенно забилось. Вот он самый романтический момент моей жизни. Жалко только, что последний. — Мы ничего не успеем, нас догонят.
— Ну, неужели ничего нельзя сделать? — Он в упор посмотрел на меня. Черные глаза полыхали огнем. — Арье! — Он рывком вскочил на ноги, — я буду драться, слышишь, мы умрем вместе, как воины! Я никогда не вернусь в гарем!
— Нет! — твердо сказала я. — Я скажу, что это я тебя увезла, тебя простят! Ты должен жить! Ты умный, красивый, ты должен оставить потомков. Может, они найдут свое счастье…
— Я сам буду решать! Дай мне кинжал! — Я не стала спорить, а мое сердце дрожало от восхищения. Бросила ему кинжал, который пристегнула к своему поясу еще во дворце Тагирас, а сама проверила, доступны ли дротики. Мы встали рядом, напряженные и готовые встретить смерть с открытым забралом, мысленно жалея друг друга. Погоня приближалась. Впрочем, бой не состоялся. С небес раздался грозный рык.
— Арррррье! Бери своего дракона и лезь сюда!!! — Прямо перед нами, закладывая крутой вираж, спикировал папа, а два других дракона пролетели немного вперед, пытаясь задержать наших преследователей.
Отец приземлился, взметнув в воздух миллионы песчинок. Я подхватила сумку и потащила Леля к нему на спину. И мы полетели.
Миритис и Телльмуур догнали нас через некоторое время.
— Все в порядке, — прокричал Телль-дракон.
Я сидела на любимой мною с детства спине, искренне наслаждаясь полетом, а сзади замер статуей Лельмаалат.
Пески Аззо давно слились в мерцающий при свете луны и звезд, ковер, и вдали показались горы. Я пригнулась к шее отца и крикнула ему, чтобы летел не в Гиндану, а в Гадинес. Было у меня там одно дело.
Взирая с небес на удаляющуюся Дагайру, у меня в голове билась мысль, что все не напрасно, но с ней спорила другая, что все зря…
Конечно я был оглушен событиями, но не мог не почувствовать прелести полета. Не хватало только
