не знал господин фон Хазе, что «моральный» издатель, если он является, кроме того, еще самым оперативным, будет гораздо опаснее, чем бизнесмен? Федеральное правительство, можно заключить из слов господина фон Хазе, не будет делать ничего ни сейчас, ни в ближайшее время и так вести политику, чтобы не наступить на ботинок Шпрингера.
Остается надеяться, что мы прочитаем в «Ди Вельт» еще одно сообщение, на этот раз о концентрации прессы в США. Там существует лидирующая группа из десяти концернов, четыре самых крупных из которых удерживают от 4,1 до 6,4% рынка.
Доля рынка выше 4% уже рискованна. Объединение пивоварни в Милуоки с другой пивоварней было запрещено, потому что обе фирмы вместе заняли бы долю рынка 4,49%. Позвольте Шпрингеру, если он захочет, покупать лес, бумажные мельницы, все химические фабрики, но мешайте ему продолжать захватывать все новые доли любых ежедневных, воскресных или еженедельных газет! <...>
Журнал «Шпигель», 1966
Перевод
Ульрика Мария Майнхоф
Поджог универмага[39]
Журнал «Конкрет» № 14, 1968
Против поджогов в целом как метода политической борьбы говорит то, что страдают не те люди, которые должны страдать.
Против конкретного поджога универмага говорит то, что это нападение на капиталистический мир потребления (а именно так сформулировали свои мотивы обвиняемые) этот самый мир не сорвало с петель, нисколько не задело тех, кто на нем греет руки.
Принципам, по которым в нашей стране производят и потребляют товары, принципам извлечения прибыли и накопления капитала скорее отвечает простое уничтожение товаров, нежели продвижение их на рынок. Потому что тех, кто наживается на массовой продукции и продаже в торговых домах, ничто не радует так, как бесплатное уничтожение товаров.
Ущерб (снова в пользу барыша) возместит страховка. Проблема переполненности рынка, включая залежавшуюся нереализованную продукцию, решается как раз этим способом (поджогом), который не очень отличается от тех, к которым прибегает промышленность. Например, в книге «Вижн» Вэнс Паккард[40] строит «город будущего», где «все здания состоят из особенной бумажной массы, поэтому каждую весну и каждую осень во время большой уборки их разрушают и строят заново». И «каждая четвертая фабрика расположена на крутом обрыве; ее конвейеры можно развернуть и к главным воротам, и к задним. Если спрос небольшой, ленты разворачивают к задним воротам, и весь выпуск холодильников или другой продукции исчезает в бездне и отправляется в металлолом, прежде чем наводнить собой потребительский рынок».
Уничтожение общественного богатства пока еще не осуществляется такими сенсационными способами, как поджог и отправка прямиком на свалку. Индустрия пытается превозмочь проблемы рынка при помощи формулы «каждые два года — новая модель»; расточительством миллионов на исследования, которые помогают сбыть товар, но не улучшить его качество; при помощи одноразовых ведер для мусора, бессмысленных дорогих упаковок, лишь увеличивающих прибыль (расходы за вывоз мусора потребитель берет на себя); с помощью заведомо ложной дорогостоящей рекламы. Миллионы часов, огромное количество сил и денег вкладывается в износ («устаревание»), запланированную дату смерти продукта, так, что холодильники, электрические бритвы, дамские чулки, игрушки, лампочки быстрее приходят в негодность, чем это предполагают использованные материалы, потраченные время и силы. И все это для того, чтобы искусственно поддерживать спрос, чтобы при помощи продукции и потребления достичь норм прибыли, которые вновь будут пущены в оборот, не для удовлетворения общественных потребностей, а для накопления капитала. (В универмаге все — как в капитализме. Правда, в капитализме есть еще и больницы, школы, детские сады и т.д., но их недостаточно, и они, как правило, плохие).
Итак, уничтожение общественно производимого богатства посредством поджога качественно не отличается от систематического его уничтожения при помощи моды, упаковки, рекламы, установленного износа. Таким образом, поджог универмага не является антикапиталистической акцией, скорее, контрреволюционной, сохраняющей Систему.
Прогрессивный момент поджога универмага — не в уничтожении товаров, а в криминальности, преступности действия. Закон, который был нарушен, не ограждает людей оттого, что их рабочее время, силы и созданная ими прибавочная стоимость уничтожаются, портятся и разбазариваются. Через рекламу людям лгут об их собственной продукции, разделяют их с помощью организации труда и утайки всевозможной информации о продукте. В обоих качествах — и как производители, и как потребители — они подчинены тем, кто прибирает деньги к рукам и использует их по собственному усмотрению. «По собственному усмотрению» означает «по логике прибыли», другими словами, там, где есть возможность присвоить еще большую прибавочную стоимость, а не там, где деньги будут использованы всеми и эффективно (образование, здравоохранение, общественный транспорт, порядок, чистый воздух, сексуальное просвещение и т.д.).
Закон, который был нарушен, защищает не людей, а собственность. Закон постановляет, что чужая собственность не должна быть разрушена, подвергнута опасности, повреждена, сожжена. Не жертвы глумления над собственностью, не те, что обеспечивают рыночную стоимость собственным потреблением, будут защищены этим законом, а другие — глумливые «законные» собственники, подкармливаемые капиталистическим государством. Закон призван отдалить производителей от собственного товара. Товар есть для того, чтобы потребитель делал с ним то, что ему нравится. Поджигатели сделали с продукцией то, что хотели, но закон нарушен, ибо то, что приходит в голову, дозволено делать со своим так называемым собственником. Логика этого закона выступает против людей, она защищает накопление, а не людей, которые им порабощены и варварские последствия такого накопления. Это нарушение — прогрессивный момент поджога универмага, несмотря на то, что уничтожение товаров таким путем — кирпич в стене капитализма и, следовательно, вступает в противоречие с антикапиталистическим замыслом.
Плюс акции в том, что во время поджога был нарушен закон, прикрывающий преступников. Остается вопрос, как это может нам помочь. Что могут сделать люди с горящим магазином? Они могут его опустошить. Негр из гетто, который мародерствует в торговом доме, узнает, что система не обрушится, если он бесплатно возьмет то, в чем безотлагательно нуждается, но из-за бедности и безработицы не может купить. Ему наглядно продемонстрировано, что Система ленива, раз отказывает ему в жизненно необходимом.
Напротив, товары, которые жители Франкфурта утянули из магазина, едва ли им нужны. Исключение составили посудомоечные машины, которых, по статистике, недостает в немецком быту, несмотря на то, что в Германии почти десять миллионов экономически независимых женщин и все они должны иметь посудомоечные машины. Этот предмет не только тяжело купить, но и утащить.
Коллективные потребности в богатых капиталистических странах явно остаются неудовлетворенными. Поджог универмага не обеспечит и даже не поможет людям осознать это.
Таким образом, действия, которые сейчас рассматриваются во Франкфурте, нельзя взять за образец (дело усугубляется угрозой сурового наказания). Но остается еще то, что Фритц Тойфель[41] сказал на конференции Социалистического союза немецких студентов: «Всегда лучше поджечь универмаг, чем вести его дела». Фритц Тойфель иногда действительно хорошо формулирует.
Перевод
Гельмут Шмидт
Нам необходимо мужество[42]
«Ди Цайт», № 24, 9 июня 2005 года
У Европы есть много слабостей, однако на деле она сильна
Полтора года назад мне надо было выступать с докладом о Европейском союзе в Париже перед аудиторией, состоящей из историков и политологов. Хотя проект европейской конституции уже лежал на
