— Ну ты, турист, даешь! — пожурил меня Юра, деловито осматривая шкафчики. — Ты ж чуть всю операцию не спалил. О, на, это твой будет. Подарунок. И не говори потом, что я о тебе не забочусь!
С этими словами Юра вручил мне обнаруженный в одном из шкафчиков фонарь — допотопный, тяжелый и неуклюжий — при случае его можно было использовать в качестве дубины.
Я машинально принял фонарь и озабоченно кивнул на, распростертые тела:
— А что-то они того… Они, вообще, жить будут?
— Да куда они денутся? — Степа едва заметно хмыкнул. — Бил легко, встанут через пять минут. Юр, глянь там, надо их чем-то стреножить.
Это вот так — «легко»?! А как же тогда будет, если средне или даже тяжело?
— Турист, не стой, тушки ошмонай, — распорядился Юра, вытаскивая из-под стойки со шкафчиками небольшую дорожную сумку и рассматривая ее содержимое.
Я растерянно посмотрел на Степу. Степа опять усмехнулся уголком рта, покачал головой (…и что за белоручка нам достался?…) и принялся обыскивать чоповцев.
Это что же у нас получается? Я тут весь из себя в шоке, буквально сам не свой: мы ворвались в аппаратную, или как там ее, — в общем, в дежурку какого-то учреждения, вырубили охранников, мародерствуем тут…
Неплохое начало для тренировки сотрудников Федеральной Службы! И есть от чего впасть в шок — ну, или, как минимум, начать морщить лоб и прочие мыслительные принадлежности, верно?
Между тем мои коллеги ведут себя так, словно это какие-то детские шалости. И у меня возникает… нет, вы поймите правильно, подозревать соратников — это последнее дело, но…
У меня возникает подозрение, что для моих коллег это действительно детские шалости. И им в свое время приходилось заниматься гораздо более серьезными и страшными вещами. Поэтому-то они так легкомысленно и относятся к тому, что мы здесь натворили. Для них это отнюдь не происшествие и даже не проступок. Это скорее норма жизни.
Наручников у чоповцев не было, что вполне объяснялось отсутствием необходимости регулярно «принимать» непрошеных гостей. Ну, например, таких, как мы. Веревок тоже не было, поэтому связали их телефонным кабелем. Точнее, вязал Степа, мастерски — в три приема, а вандал Юра обрезал кабель острым ножом, который возник у него в руке буквально невероятным образом (возможно, вытряхнул из рукава — как доставал, я не видел, а только тряхнул рукой тихий щелчок, и нож уже в деле). Юрин нож меня заинтересовал: как мне показалось, у него был какой-то неправильный клинок — кривой, с этаким горбатым обушком, и довольно длинный для «складишка». Думаю, таким ножом можно не только кабель рубить.
Я приоткрыл вторую дверь — за ней был длинный коридор, в конце которого виднелась еще одна дверь, а над ней светилось что-то зеленое.
— Закрой, там камера! — шикнул на меня Юра. — Тут не пройти, я уже думал. Дальше будет еще один пост, потом лифт, и наверху у них КПП и дежурка.
Я послушно прикрыл дверь: а у меня даже и мысли не возникло, что здесь можно пройти, просто так открыл, из любопытства, посмотреть, что там дальше.
Юра быстро уложил в чоповскую сумку какие-то вещи — я особо не приглядывался, что именно он кладет, — после чего буркнул:
— Ну все, погостевали и будя.
— Да, пора уходить. — Степа посмотрел на часы и нахмурился: — Семнадцать минут до «ровно». Не густо.
— В смысле — до «ровно»? — не понял Юра.
Ага, не один я тут непонятливый! Вы не представляете, как это приятно, когда в команде кто-то еще, помимо тебя, начинает вдруг на ровном месте работать «чайником». Сразу возникает чувство локтя, и пропадает ощущение «одиночества в толпе».
— Девятнадцать ноль-ноль, — пояснил Степа. — Потом двадцать ноль-ноль. Короче, все нули — ровно.
— А, понял, — кивнул Юра, вешая чоповскую сумку на плечо и поспешая на выход (в канал, разумеется, а не в противоположную дверь).
Мы последовали за ним, и по дороге я все же поинтересовался, что такое «ровно», уже предвкушая, что мне сейчас будет указано на необходимость вникать во все самому.
— Обычно в «ровно» — в начале каждого часа бывает контроль, — неожиданно проявил мягкость Степа. — Радиоперекличка — наверху, телефонная — внизу. Доклады об обстановке. Проверки. Контрольные сигналы из серии «жив, не сплю, на месте».
— То есть ровно в девятнадцать ноль-ноль тут может быть поднята тревога?
— Не обязательно в «ровно». Это будет зависеть от организации службы на объекте. Но реакция на отсутствие доклада, сигнала или ответа по телефону — обязательно будет, это всего лишь вопрос времени. Так что надо спешить.
После того как Степа сказал, что надо спешить, мы двигались очень быстро. И это было весьма некстати. Не хочу показаться вам хлюпико-нытиком, но к тому моменту мои ступни в мокрых туфлях начали опухать и каждый шаг давался мне с некоторым напряжением. Между тем коллеги мои, хоть и шли шагом, но перемещались так быстро, что мне пришлось за ними в буквальном смысле бежать: наученный горьким опытом, я понимал, что отставать ни в коем случае нельзя, а идти с такой же скоростью просто не мог. При этом, разумеется, я громко шлепал по воде, но сейчас, слава богу, Юра меня не одергивал. Что ж, спасибо и на этом.
К счастью, мучения мои были недолгими. Просочившись по пресловутому «южному каналу» (это был второй тоннель от угла, где были свалены «заразные» таблички, как раз по диагонали от того места, где мы вошли в «предбанник»), мы поднялись по бетонным ступенькам и вошли в длинный сухой коридор. Пройдя мимо нескольких зеленых дверей без замков, мы оказались в довольно просторном помещении с деревянными стеллажами. На стеллажах и на полу — в общем, повсеместно — стояли деревянные ящики с разнообразной маркировкой.
— Мы на месте, — доложил Юра.
— Неплохо, — оценил Степа. — Что берем?
— ГП-7ВМ. — Юра похлопал по ящику с соответствующей маркировкой. — Это самое дорогое, что тут есть.
— Понял, — кивнул Степа. — Как понесем? Толпой два или каждый по одному?
Что значит, «каждый по одному»? Ящики на вид довольно увесистые, замучаешься таскать!
— Не, по одному будет тяжеловато, — поддержал мой ментальный посыл Юра. — Давай возьмем два, потом будете с туристом по одному подтаскивать. Тут недалеко.
Мы бодро ухватили два ящика, выволокли в коридор и двинулись по нему дальше. В конце было несколько ступеней вниз, поворот и точно такой же «предбанник» — но без табличек и с двумя лампочками, — через который мы вышли в тоннель с другой стороны.
В этом тоннеле плескалась вода, причем даже несколько выше, чем в том, где я имею обыкновение купаться на досуге. Ну вот, как видите, счастье было недолгим.
Перемешались мы следующим образом: спереди шел Юра, нес ящик и светил фонарем, за ним двигался я, держа перекладины сразу двух ящиков — Юриного и Степиного, а уже в замыкании шествовал Степа, удерживая одну перекладину обеими руками.
В общем, Степа устроился лучше всех, как и полагается командиру. А я опять терпел мытарства — было не столько тяжело, сколько неудобно: приходилось идти боком, приставными шагами, я постоянно спотыкался и еле сдерживал желание громко высказаться в русской разговорной манере.
Б…! Б…!! Бельдюга, рыбонька моя — где ты? Выпрыгни из ямки да острыми зубками вцепись этим солдафонам в гульфики: за какие грехи они меня постоянно мытарят?!
Хорошо хоть, идти пришлось недолго. Этот маршрут был коротким и отчасти не совсем темным: из узких шахт сверху просачивался отфильтрованный решетками тусклый свет. Под третьей шахтой мы остановились: это была та самая «ливневка», у которой нас должен поджидать доктор — но сверху.
— Док, ты там? — негромко позвал Юра.
Доктор оказался на месте: он бодро снял решетку и предъявил лицо. Меня это даже удивило: я
