дело. Однако мама очень огорчается, когда приходит большой счёт на электричество.
— И переносить нас никуда не нужно, потому что мы дома сторожим, — добавила Кристя. — А у Андрейкиного папы есть мотоцикл. Из него можно выжать сто километров в час, а не семь миль. Завтра на нём поедем.
— Я поеду, а не ты, — уточнил Андрейка. Ему надоел уже весь этот разговор, полный непонятных и странных слов. И потому он добавил: — Коль пан сумеет, то пусть сделает так, чтобы это море на песке стало настоящим, и корабли чтобы плыли, и чтобы я пошёл себе на прогулку с куклой, с тем вон негритёнком, что там сидит, — показал малыш прутиком и сладко зевнул.
Твардовский простёр руки, семь раз хлопнул в ладоши, трижды зажмурил глаза и торжественным тоном начал заклинать:
— Хакодосе, Веолим, Камерон, Орель, Омогель.
— Он говорит — «гоголь-моголь», — шепнула Крист-я. — Наверно, не ужинал, бедняга.
— Омогель, Турмило, Трамоеды… — продолжал грозно волшебник.
Со стороны леса прилетел лёгкий игривый ветерок. Вздрогнули воткнутые в песок листья папоротника и тихонько зашумели. Деревянный корабль снялся с якоря и отчалил. Прощально загудела сирена. Андрейка прищурился, подал руку негритёнку, и они вместе поплыли на сделанной из коры лодке, над которой, как настоящий парус, развевалось большое индюшачье перо. Негритёнок, свесив за борт правую ногу, ловил ею рыбок из марципана, пирожные с кремом и мятные конфеты, от которых во рту делается зима. Они держали курс к берегу, поросшему гигантскими папоротниками, среди которых пасутся жуки, большие-пребольшие и послушные, как коровы…
Когда Твардовский кончил своё заклинание, кругом сделалось снова как-то холодно и неуютно. Впрочем, так всегда бывает в компании, если кто-нибудь начинает щеголять иностранными словечками, а другие только делают вид, что понимают их.
— Кда пан врщается на Лну? — спросила Кристя, тайно мечтая о том, чтобы поскорее кончилась вся эта забава и они опять остались бы одни.
— Когда я возвращаюсь на Луну? — Благодаря своим дьявольским чарам Твардовский отгадал вопрос, но, вместо того чтобы ответить на него, нагнулся, делая вид, будто что-то ищет. «Сказать им правду? — лихорадочно соображал он. — Хоть они и дети, но, кажется, не дураки: не доверяют чарам, задают всякие вопросы, умеют зажигать огонь и говорили о каком-то очень быстром экипаже, мотоциклом именуемым… Нет, лучше всё-таки не говорить: люди предпочитают чудеса науке. Они высмеяли бы меня так же, как тогда, когда, вернувшись из испанского университета в Саламанке, я взялся за дело…»
Тень от надетой набекрень шапки скрывала лицо чародея, и дети не видели выражения его глаз. Когда минуту спустя он выпрямился, рот его расплылся в широкой улыбке; он протянул детям три длинные былинки, усыпанные бриллиантовыми каплями росы.
— Какие красивые! — воскликнули девочки и тут же воткнули былинки с бриллиантами себе в волосы.
Здись ничего не сказал. Он сунул травинку в карман, а мокрую руку вытер о брюки.
Твардовский не заметил этого, потому что, наклонив голову, говорил:
— Благодаря вам я смог сегодня вернуться в Польшу. В знак сердечной признательности я дарю вам свою дружбу на вечные времена. Чтобы отметить столь счастливый день, приглашаю ясновельможных пани и панов на Великий Пир в мой Замок.
— На пир? А будут там пирожные с розовым кремом? — спросила Данка.
— И там будет играть оркестр, и петь будут? — осведомилась Кристя.
— И можно будет печь картофель в золе? — добавил Здись.
— Всё будет! Всё, о чём вы спрашиваете, и, кроме того, ещё немало сюрпризов, — подтвердил чернокнижник.
— Ну, тогда идём! — согласились все трое и двинулись к калитке вслед за паном Твардовским.
Однако, когда подошли к забору, Здись вернулся, чтобы спустить Азора с цепи, а потом оба быстро нагнали девочек.
ГЛАВА IV,
в которой музицируют Кузнечики, много говорится о чертях, скрещиваются клинки и, благодаря этому, открывается тайна Тройного Клада
Скрипнула калитка — и ребята очутились на дорожке, ведущей из леса к озеру. Липа отбрасывала на неё чёрную неподвижную тень. Колодец с воротом и откинутой крышкой походил на большую жабу, притаившуюся в траве. От грядок веяло ароматом ночных фиалок.
Твардовский шагал по дорожке, плавно сбегающей вниз. Ребята шли за ним и удивлялись, что не узнают сейчас дороги, по которой они десятки раз бегали к озеру. Ночь превратила обыкновенные кусты в страшные чудовища, деревья — в огромные пирамиды, а изгородь, сколоченная из обструганных жердей, выползала из темени треххвостым змеем.
Все вздрогнули, когда в лесной сторожке залаял пёс. Азор заворчал, юркнул в кусты — и был таков. Ребята под босыми ногами почувствовали вдруг песок.
— Куда он нас ведёт? — шепнул девочкам Здись. — Может быть, это какой-нибудь Злой Дух, который хочет нас утопить? Никакого Замка здесь нет. Сейчас будет лесок, где мы рыжики собирали, а потом, за ольшаником, — озеро…
Из тенистой аллеи между изгородями они вышли на лужайку, влажную от росы, окроплённую лунным светом. Тихонько звякнули шпоры — это остановился Твардовский.
— Вот и Замок, — сказал он с улыбкой.
Ребята взглянули туда, куда Твардовский показал рукой, и онемели от удивления. Впереди, в нескольких шагах от них, прямо над дорожкой возвышалась большая круглая башня. К ней, обрамлённая белой галькой, вела неширокая тропинка; она исчезала за воротами, под высокой сводчатой аркой.
— Фьююю! — это между каменными зубьями, венчающими вершину башни, сверкнув жёлтыми огоньками глаз, грозно крикнула Сова.
— Вахта на посту, — пояснил Твардовский. — Прошу вас, сиятельные господа, в покои… Хакодосе, Веолим, Камерон, — таинственно зашептал чародей, и ребята вдруг почувствовали, что они с поразительной быстротой уменьшаются.
Трава вокруг них необычайно вытянулась вверх, зашумела, как заправский лес, а силуэт Замка заполнил собою половину неба. Странные испытывали они ощущения, однако отступать было уже поздно. По выгнутому дугой мосту дети вошли в ворота. Потом они поднимались по крутой лестнице, дважды сворачивали в сторону и снова поднимались, пока не очутились в большом зале с высокими полукруглыми сводами. Сквозь окно в потолке светила Луна, бросая медно-желтые блики на стены, обитые чёрным, косматым, как сажа, атласом.
В ответ на приглашение мага ребята расселись в креслах, напоминающих своею формой кирпичи. Твардовский хлопнул в ладоши, и неожиданно двенадцать огромных светлячков начали кружить под самым потолком, образуя живую, излучающую зеленоватый свет люстру. При её свете ребята разглядели стол, полный яств и напитков.
В мисках, искусно сделанных в форме дубовых листьев, были синие, чуть припорошённые серой пыльцой ягоды: крупная земляника, излучающая сладкий аромат, сочная малина, тёмная ежевика.
