— Мангуст, о чём он говорит? — не выдержал Ледяной Джин. — Я ничего этого не вижу вокруг него. Это не его прошлое!
— Всё правильно, — пробормотал наш хозяин. — Это моё прошлое.
7
Пока команда негромко обменивалась впечатлениями о моём состоянии, Мангуст сидел, задумавшись, а потом поднял голову, нахмурившись.
— Так, вытяни-ка руку.
Я неуверенно протянул ему ладонь. Он отодвинул широкий рукав халата к моему плечу и слегка повернул руку сначала в одну сторону, потом в другую.
Чтобы он не требовал при всех снимать халат, я поспешил признаться:
— На спине то же самое.
Дан, склонившийся над моей рукой вместе с хозяином, переглянулся с последним и торопливо ушёл из кают-компании. И только через минуту, разворачивая рукав и пряча отметины, на которые сам страшился взглянуть, я понял, что Дан-донор тоже знает, в чём дело. Мангуст же сидел и хмурился, но так, что стало ясно: он не сердится, а раздумывает. Наконец он пришёл к какому-то выводу и поднял на меня уже привычно карие глаза:
— Так, Андрей. Тебе не приходилось участвовать в каких-нибудь экспериментах с психикой? Ну, в таких, где добровольцам предлагают проглотить какие-нибудь новые, только изобретённые лекарства?
В кают-компании воцарилась остолбенелая тишина. Даже мурлыканье Тисса стихло. «Нет — или он, или я, но кто-то из нас точно на голову больной», — с сердитым отчаянием подумал я и в сердцах высказался:
— Я с детства мечтал быть пилотом, я учился и выучился на пилота. А это профессия, которая не предполагает участия в таких... в таких...
— Хорошо, я понял, — кивнул Мангуст. И поднялся. — Пошли, Андрей.
— Куда? — насупившись, спросил я.
— На камбуз. Дан приготовил тебе поесть. Сможешь сам дойти? Или тебе помочь?
— Я не хочу, — сказал я и наклонил голову, чтобы никто не увидел, что сглотнул голодную слюну. И упрямо добавил: — Есть не хочу, если не поняли.
— А я хочу! — заявила Диана. — Когда меня так внезапно будят, у меня всегда просыпается зверский аппетит. Надеюсь, на камбузе найдётся что-то вкусненькое к чаю. И, вообще, Андрей, тебе ли отказываться? Ты в последние дни — сплошь кожа да кости.
Ледяной Джин и Люциус снова подхватили меня под руки.
— А почему вы спросили про лекарства? — тихо спросила Клер, и все было двинувшиеся на камбуз, остановились.
— Хороший вопрос, — оглянулся на неё Мангуст и пошёл дальше.
Ничего не поделаешь — все за ним.
Дверь в камбуз оказалась открытой — и пахнуло из неё таким запахом, что я не выдержал, застонал. Люциус взглянул мне в глаза.
— Потерпи, сейчас сядешь — легче будет.
Кажется, он решил, что я застонал от боли.
Вошедший на камбуз первым Мангуст обернулся.
— Ребята, ничему не удивляться и не охать. Будьте... деликатны.
Меня сунули на круглый вертящийся табурет, за стол. Первых пяти минут с момента, как Дан поставил передо мной глубокую тарелку с мясом, я не помню. Я помню лишь запахи и глубокое, тяжёлое чувство насыщения. И покоя. А когда очнулся, с обеих сторон от меня находились Мангуст и Дан, готовые в любой момент поддержать, если вдруг начну падать. Лучше так: Мангуст поддерживал, чтобы я не свалился, а Дан заботливо подкладывал мясо. Ребята стояли чуть ближе к так называемому чайному буфету, где хранились запасы сладостей, и молча смотрели на меня.
А я смотрел на Дана, наевшийся, сонный... Но почему-то очень быстро соображающий. Дан... Перед глазами почти недельной давности картинка: Дан сидит на полу, приложив окровавленную кисть ко рту полумёртвого хозяина. А вокруг тела — люди, убитые странными порезами, будто в номере отеля кто-то орудовал мечами. Это были не мечи. Это были плавники. Чтобы получить их, нужно деформировать своё тело. А на деформацию затрачивается немало усилий. И материала. Личного. Поэтому Дан и кормил Мангуста кровью. Мяса под рукой не было... Поэтому я и отощал за эти четыре дня. Пока я не знаю, как всё происходит, почему именно я вдруг обрёл те же способности. Если обрёл... Но теперь знаю хотя бы подоплёку некоторых событий, и мне уже легче.
И вот ведь глупость: очень хочется попросить Мангуста, чтобы он показал, как это делается. А заодно спросить, могу ли я это сделать не во сне... Я протянул руку к салфеткам на столе и только потом сообразил, что протянул. Легко так. Поднял руку легко. Хотя до этого боялся и подумать, чтобы пошевелиться.
— Спасибо, Дан.
Я встал и запахнул на себе халат. Пододвинул к столу стул. Выпрямился.
Мангуст сидел напряжённо, чтобы чуть что — подхватить меня, начни я падать.
— Не упаду, — сказал я. — Но не отказался бы от стула со спинкой.
— А может, тебе лечь? Выспаться?
