Вздрогнув, я повернулся и тут же опустил взгляд.
— Привет.
Мой голос прозвучал сдавленно. Несмотря на то, что своими собственными глазами я только что видел, как альты спасли меня, всё равно внутри появилось давящее мистическое чувство. Как будто вот-вот должно произойди что-то непоправимое, и ты знаешь, что не сможешь этому помешать. Такое иногда бывает в долгие пасмурные дни, нахлынет вдруг… предчувствие собственной смерти…
Даже несколько минут назад мне было не так страшно.
Лицо девочки выражало искреннюю заботу, она вдруг исчезла, и я почувствовал, как её пальцы коснулись левой руки. Голова машинально повернулась, опережая сам страх.
— Делать фокусы так опасно?
Она вздохнула, словно осуждая.
— Наверное, — через силу улыбнувшись, выдохнул я. — Спасибо, что помогли.
— Ты другой, из другого мира, ты не защищён их богами. Кто-то же должен был взять тебя под своё крылышко, — она ответила улыбкой. — Мне это было нетрудно.
— Тебе? — голос снова дрогнул, липкое мистическое ощущение не отпускало, и даже сильнее сжимало свои щупальца. — Но…
— Нас было много? Можешь думать и так. Это не имеет значения.
— Но разве вы…
— Люди считают, что нас послал сюда Номан, — перебила девочка. Её губки надулись, голос стал обиженным. — И они, — она указала на одного из демонов, — Тоже так считают, и те, — рука указала за спину. — И те с чего-то взяли, что меня прислал сюда Номан. Но я
Её глаза распахнулись, как будто она сама удивилась только что сказанному.
— Какие они? — выдавил я из себя вопрос, бросив взгляд за спину девочки, и она рассмеялась.
— Тебя это сейчас волнует больше всего? — спросила, а смех тем временем продолжил звучать, неспешно поднимаясь к верхушкам чёрных сейкон.
— Нет, но…
Она снова исчезла, появилась уже шагах в десяти.
— Лучше этих, — кивнула в сторону трупов. — Намного лучше. Тебе не стоит появляться здесь после заката, — сменила вдруг тему. — Старший тебя убьёт.
— Ты говорила в прошлый раз… — да и чёрт с ним, что тогда было во множественном числе. — Я стал злее? Моя внутренняя кромь…
— Добро и зло это всего два предела, есть и третий. Он хуже.
— Что за предел?
Но я ещё не договорил, а она уже исчезла. И тут же липкие холодные щупальца оторвались от меня, застыли в паре метров, словно размышляя — перед ними всё ещё возможная жертва, или меня уже нельзя трогать.
— Ты ушла совсем?! — прокричал я неуверенным голосом, но ответа не последовало.
Торопливо оглядевшись, я проглотил каменную слюну, и несмотря на страх, решил подождать.
Секунда, две, три…
Щупальца начали медленно приближаться, Асгат захрапел, попятился боком, стал бешено взрыхлять правой передней ногой снег, и я тут же грубо пришпорил его, решив не заигрывать с неведомым.
Глава четвёртая
Из Кроми я выбрался под вечер, придержал Асгата, глядя на открывшееся передо мной пустое пространство. Снежная степь, и лишь вдалеке, чуть правее, чёрная полоса леса. Ни дороги, ни одного следа. А если и были, то замело давно. Ветерок здесь гулял хороший, поднимая сизоватую позёмку, отчего казалось, что это и не заснеженное поле вовсе, а огромное волнующееся озеро.
Направив скакуна прямо в снежные волны, я оглянулся в последний раз и мысленно поблагодарил Кромь. То, что это была именно она… Более толкового объяснения придумать у меня не получилось. Наверное, эта девочка — она проявление самой Кроми. Точнее, одно из проявлений. Есть ведь ещё и Старший. А предел, о котором она сказала… Кажется, я понял. Добро, зло… и полное отсутствие того и другого. Бесчувствие, пустота. Думаю, она говорила об этом. Или нет?..
Лог рысил сквозь позёмку, высоко вскидывая ноги и настороженно глядя вниз, как будто боялся в любой момент провалиться. Я похлопал его по шее, проговорил замерзающими губами что-то ободряющее, потрогал их пальцами. Мозг тут же отбросил размышления о Кроми и переключился на более важную тему. Это тебе не личные покои с мягкими перинами и толстыми шерстяными одеялами, здесь нужно думать, как переночевать. Куртка у меня, конечно, тёплая, и сапоги с мехом, но всё равно засыпать на таком морозе страшновато. Ведь можно и не проснуться.
Тёмная полоса леса приближалась, но при этом, не вырисовываясь чётче. Светило полностью скрылось в плотных облаках, которые вздымались заснеженными вершинами у горизонта, стало быстро темнеть. Асгат попривык и стал идти ровнее, уже не боясь, и вскоре мы въехали в подлесок, а через минуту мимо стали проплывать и высокие вековые деревья с толстыми, изрезанными морщинами стволами. Я чуть натянул поводья, стал всматриваться в полумрак, и вдруг содрогнулся. Всего метрах в двадцати кто-то стоял, неподвижно, с интересом разглядывая меня.
— Эй! — окликнул машинально, готовясь, если что, атаковать магией.
Силуэт не ответил, я хотел было окрикнуть ещё раз, но вместо этого нервно рассмеялся. Передо мной была статуя.
Я направил Асгата к ней, невольно чувствуя себя болваном. Животное и то умнее оказалось, не шарахнулось, и даже не остановилось. Видимо почувствовало, что там всего лишь камень, а не живое существо.
Статуя была высокой, каменная макушка вровень с моей. А когда я соскочил на землю, так и вовсе пришлось задирать голову, чтобы оглядеть её полностью.
Какое-то животное, стоящее на двух лапах и чем-то похожее на медведя, только изящней. Цвета серого, хотя это ничего не значило, просто сам камень был таковым.
Я поднял руку, осторожно тронул рукой холодный постамент, потом прикоснулся к лапе. Внутри на мгновение шевельнулся глупый детский страх. Вот сейчас оживёт эта хрень…
Впрочем, в этом мире такой страх называть глупым не стоило. Вспомнить хотя бы тех же глемов. Тоже ведь бывают каменные, а ничего, пришибить дубиной запросто могут.
Но магией от статуи не тянуло, и страх быстро отступил. В сгущающейся темноте я привязал поводья к левой лапе каменного существа, извинился перед Асгатом за отсутствие ужина, и расседлав его, хорошенько обтёр. Повесив влажный вальтрап на одну из передних лап статуи, я отцепил от седла рюкзак и достал скрижали. Засунул их за пазуху, подпоясался сильнее, а сам рюкзак натянул на голову.
Выглядело, наверное, смешно, но другого выхода у меня не было. Тёплой шапки я из Чит-Тонга не прихватил.
Надо было у мёртвых демонов взять, — пришла в голову запоздалая мысль, но я быстро от неё отмахнулся. Не хотелось вспоминать вместе с нею и страх, снова пришедший ко мне в Кроми.
Разжигать костёр не решился. Хрен его знает, привлеку этих самых Других, и проснусь уже связанным, или вообще с отрубленными руками, чтобы магичить не мог. Поэтому, подтащив седло к статуе, я просто сел на него и стал «утепляться» дальше. Засунул левую кисть в правый рукав куртки, правую в левый, поелозил, просовывая как можно глубже, зацепил затылком постамент и ругнулся. Пришлось снова вытаскивать руки и поправлять рюкзак.
Наконец, спустя минут десять я перестал ёрзать и закрыл глаза, но сон не шёл. Всё-таки колючий ёжик страха шевелился в моём пустом желудке.
«Да ладно», — отмахнулся я и стал подбадривать себя воспоминаниями о службе в армии храмовников. Как-то же там спали на лютом морозе. Правда, укрывались полностью одеялами… Плевать.
